«Так кто же, в конце концов, передо мной?» – спрашивал себя Джо вновь и вновь, и в этом вопросе было и смятение, и любопытство, ничуть не меньшее, чем желание завладеть костями и выиграть. У него волосы шевелились на голове, по телу бегали мурашки, но энергия продолжала пульсировать в руке, как в ракете, замершей на старте, или в локомотиве, остановленном стоп-краном.

А Великий Игрок был все так же элегантен в своем черном атласном плаще и широкополой шляпе, обходителен, вежлив и смертоносен. Джо буквально выворачивало при мысли о том, что необходимо отбросить щепетильность и во что бы то ни стало подловить Великого Игрока на какой-нибудь ошибке. Он так восхищался весь вечер безукоризненным спортивным поведением незнакомца, а теперь придется-таки стряхнуть его чары.

Безжалостная расправа над Большими Грибами продолжалась. Лишь темнота занимала место выбывших. Вскоре за столом осталось трое игроков.

В Зале Костей воцарилась тишина, как на Кипарисовом Кладбище или в лунной пустыне. Затих и оркестр, и шарканье ног, и женский визг, и звон бокалов да монет. Казалось, все присутствующие молчаливыми рядами сомкнулись вокруг Главного Игрального Стола.

Джо был измучен. Отвратительное чувство, когда с тебя не сводят глаз, ощущение несправедливости, презрение к себе самому, сумасбродные надежды, любопытство и ужас… Особенно его терзали последние два.

Лицо Великого Игрока продолжало темнеть. В какой-то момент у Джо даже возникла безумная мысль: уж не черномазый ли перед ним? Может, какой-то раскрашенный африканский шаман, с которого теперь слезает «штукатурка»?

Наконец последние двое игроков не смогли ответить на ставку, и Джо оказался перед выбором: либо выложить десятку из своей жалкой пирамидки, либо выйти из игры. Еще секунда мучительных колебаний – и он сделал ставку.

И проиграл.

Двое Больших Грибов, пошатываясь, скрылись в молчаливой толпе.

Черные, словно ямы, глаза впились в Джо. И прошелестело:

– Играю на весь ваш банк.

Первым порывом было схватить свои денежки и позорно бежать домой. По крайней мере, те шесть кусков, что у Джо еще оставались, сразили бы Жену с Мамашей наповал.

Но мысль о том, что вся эта толпа будет потешаться над ним, была невыносима. А еще невыносимее жить с сознанием того, что ты имел шанс, пусть даже ничтожный, одолеть Великого Игрока и упустил его.

Джо кивнул.

Великий Игрок кинул кости. Забыв о том, что может закружиться голова, Джо низко склонился над столом; он следил за полетом костей, как сокол за добычей или телескоп за далекой звездой.

– Вы удовлетворены?

Джо знал, что нужно ответить «да» и уйти с гордо поднятой головой. Вот это было бы по-джентльменски. Но разве он джентльмен? Просто грязный работяга из шахты, которому Бог дал талант ловко швырять все, что под руку попадется.

Конечно, было бы величайшей неосторожностью сказать «нет» – ведь он среди людей незнакомых и враждебных. Но тут вдруг подумалось: а чего, собственно, бояться жалкому неудачнику, обреченному на унылое существование в ветхой хибаре? Ведь смерть все равно неизбежна, так какой смысл осторожничать?

К тому же Джо показалось, что одна кость, оскалившаяся в рубиновой ухмылке, всего на волосок, но все же не долетела до бортика.

Джо судорожно сглотнул и выдавил с величайшим трудом:

– Нет. Лотта, подайте карту.

Девица зашипела и слегка откинулась назад, словно собираясь плюнуть ему в глаза, и захотелось зажмуриться, чтобы не ослепнуть от ее змеиного яда. Но Великий Игрок укоризненно погрозил ей пальцем, и она злобно швырнула карту. Да так низко, что та, прежде чем попасть в руки Джо, на мгновение нырнула под черное сукно.

Карта разогрелась и немного потемнела, но осталась целой. Джо сглотнул и бросил ее обратно.

Вонзая в него отравленные кинжалы своих улыбок, Лотта прислонила карту к бортику и отпустила. Застыв на мгновение, словно в раздумье, карта провалилась, как Джо и надеялся.

– О, у вас очень острый глаз, сэр, – прошуршал Великий Игрок, кивнув. – Без сомнения, эта кость не долетела до края стола. Приношу свои искренние извинения. А теперь ваш ход, сэр.

Кости легли на черный бортик перед Джо. И тут кровь вскипела в его жилах, а любопытство и ужас, казалось, дошли до нечеловеческого предела. Его буквально затрясло от возбуждения. Достало еще сил сказать: «Ставлю все», но когда Джо услышал тихое «Отвечаю», самообладание покинуло его и он швырнул кости прямо в тусклые полуночные глаза.

Кубики стремительно влетели в череп и заметались там, грохоча, словно гигантские зерна в недосушенной тыкве.

Движением руки Великий Игрок осадил готовую кинуться на Джо свору. Кости загрохотали у него в горле, и он выплюнул их на середину стола. Одна, стоя на ребре, приклонилась к другой.

– Кость на ребре, сэр, – прошелестел Великий Игрок с неизменной учтивостью. – Извольте метнуть еще раз.

Джо задумчиво встряхнул кости, постепенно приходя в себя.

Он уже догадывался, кто на самом деле его противник. Но почти сразу же решил: да кто бы ни был, нужно сражаться с ним на равных.

Но любопытство все еще билось в уголке сознания: а почему живой скелет не рассыпается? То ли полуистлевшие хрящи и мясо связывают кости вместе, то ли проволока, то ли их удерживает какое-то силовое поле, то ли каждая кость намагничена, и тогда понятно, почему изжелта-белая кожа прямо-таки сочится электричеством.

Гробовое безмолвие Зала Костей неожиданно прорезал истерический смех какой-то шлюхи, кто-то закашлялся, золотая монета, упав с подноса голой девицы, с мелодичным позвякиванием покатилась по полу.

– Тихо! – приказал Великий Игрок и, молниеносно выхватив из-под полы короткоствольный серебряный револьвер, положил его на бортик стола перед собой. – Любой, от последней черной девки до… вас, Мистер Костинс, – повторяю: любой, кто осмелится нарушить тишину, пока мой достойный противник бросает кости, немедленно получит пулю в лоб.

Джо учтиво поклонился: все это было даже забавно. Для начала он решил выкинуть королевскую семерку из шестерки и единицы. Он сделал бросок, и на этот раз Великий Игрок внимательно следил за полетом костей своими пустыми глазницами (о чем можно было догадаться лишь по движению его головы).

Кости ударились о стол, покатились и замерли. Невероятно, но впервые в жизни Джо потерпел неудачу. Или во взгляде Великого Игрока была заключена более мощная энергия, чем в правой руке бросавшего? Одну-то кость Джо метнул как надо – шестерка. Зато вторая сделала лишние пол-оборота, и вместо единицы выпала еще одна шестерка!

– Игра окончена, – мрачно пророкотал Мистер Костинс.

Великий Игрок поднял смуглую костлявую руку.

– Не совсем, – прошептал он, и черные глазницы нацелились на Джо, словно жерла осадных пушек. – Джо Слатермилл, у вас еще осталось кое-что ценное, что можно поставить на кон. Если пожелаете, разумеется. Это ваша жизнь.

При этих словах Зал Костей взорвался истерическим смехом, визгом, гоготом, хихиканьем и глумливыми воплями. И Мистер Костинс выразил общие чувства, когда, перекрывая весь этот гам, взревел:

– Да кому нужна жизнь такого ничтожества, как Джо Слатермилл? Она и гроша ломаного не стоит.

Великий Игрок положил руку на поблескивающий револьвер, и хохот мигом оборвался.

– Она нужна мне, – прошептал Великий Игрок. – Джо Слатермилл, со своей стороны я ставлю все, что выиграл сегодня вечером, а в придачу весь мир и все, что в нем есть. Вы же поставите свою жизнь и душу в придачу. Вам бросать кости. Что скажете?

У Джо в глазах потемнело от страха, но его уже охватил азарт. Нет, он ни за что не откажется от главной роли в этом спектакле! А иначе что? Тащиться домой, без гроша в кармане, в обшарпанную конуру, к Жене с Мамашей да к понурому Мистеру Гатсу?

А может быть, подбадривал он себя, и нет во взгляде Великого Игрока никакой волшебной силы, а просто собственная верная рука в первый и последний раз подвела? Что же до ценности его жизни, то Джо, пожалуй, был согласен с Мистером Костинсом.

– Ставка недурна, – пробормотал он.

– Лотта, дайте ему кости.

Джо сосредоточился, как никогда прежде. В руке победно вскипела энергия, и он сделал бросок.

Но костям не суждено было достичь стола. Не успев упасть, они вдруг взмыли и по какой-то безумной кривой понеслись в глубину зала. Затем, описав гигантскую дугу, вернулись и крошечными алыми метеоритами устремились прямо в лицо Великому Игроку – и вдруг замерли в пустых черных глазницах.

Один-один.

Глаза змеи.

Джо скорчился под этим насмешливым неестественным взглядом, и до него донесся шепот:

– Джо Слатермилл, вы проиграли.

Великий Игрок аккуратно вынул большим и средним пальцами (а вернее, костяшками) кубики из глазниц и опустил в услужливо подставленную белую ладонь Лотты.

– Да, Джо Слатермилл, вы проиграли, – безмятежно повторил он. – А теперь за вами право выбора: или застрелиться, – и он коснулся серебряного револьвера, – или перерезать себе горло, – и он выхватил из-за пазухи длинный охотничий нож с золотой рукояткой и положил его рядом, – или отравиться. – И к лежащим на столе предметам присоединился черный флакончик с белым черепом и скрещенными костями. – А хотите – мисс Флосси зацелует вас до смерти. – И он вытолкнул вперед самую злобную и смазливую из своих девок.

Взбив волосы и кокетливо одернув юбку, она вонзила в Джо голодный взгляд и, приподняв верхнюю губу, обнажила длинные белоснежные клыки.

– А может, – добавил Великий Игрок, многозначительно кивнув на черный стол, – вы предпочитаете Большой Прыжок?

– Я выбираю Большой Прыжок, – спокойно ответил Джо и поставил правую ногу на пустой столик для фишек.

Затем, встав левой ногой на край игорного стола, он подался вперед и…

Ну нет! Он так просто не сдастся. Либо доберется до горла этого типа, либо… Будь что будет. Ведь лохматый поэт, похоже, недолго мучился…

Оттолкнувшись от края стола, Джо распластался, как тигр, в исполинском прыжке. Проносясь над столом, он наконец-то увидел, что скрывалось под черным сукном. Картина запечатлелась в мозгу, как фотография, сделанная в свете магниевой вспышки. Но проявить ее сознание не успело, ибо в следующее мгновение Джо обрушился на фигуру в черном плаще.

Рука Великого Игрока взвилась, неуловимая, как молния, и ребро ладони нанесло Джо мощный удар в висок. Но коричневые пальцы, а вернее, косточки брызнули при этом в разные стороны, словно кусочки печенья.

Левая рука Джо, не встретив никакого сопротивления, по локоть вошла в грудь Великого Игрока, а правая прямым ударом разнесла вдребезги спрятанный под широкополой шляпой череп. Запутавшись в черном плаще, Джо рухнул на пол и неуклюже забарахтался среди коричневых обломков.

Но секундой позже он уже вновь оказался на ногах и кинулся к лежащим на столике Великого Игрока сокровищам.

Удивительно, но там не было ни черных фишек, ни золотых и серебряных монет.

Скорее уносить ноги! Он успел только схватить левой рукой пригоршню светлых фишек, сунул их в карман и что было духу бросился к выходу.

Словно по команде все обитатели Зала Костей устремились вдогонку. Засверкали кинжалы, зубы и кастеты. Его молотили, дубасили, царапали, пинали, сбивали подножками и пронзали каблуками-шпильками. На его голову обрушилась сверкающая позолотой труба, а за ней мелькнула черная морда с налитыми кровью глазами. Впереди замаячила белая фигура кассирши, и Джо хотел было сцапать ее, но она куда-то исчезла. Кто-то пытался ткнуть зажженной сигарой ему в глаз. Лотта извивалась как удав, явно намереваясь его задушить и одновременно растерзать. Флосси, рыча, как бешеная сука, плеснула ему в лицо едко пахнущей жидкостью из пузатой банки. Сзади семенил Мистер Костинс, постреливая из серебряного револьверчика. В Джо тыкали ножами, его били кулаками в живот и затылок; его тузили, душили, бодали, щипали, кусали; ему разрывали рот и оттаптывали ноги.

Но как ни странно, Джо совершенно не чувствовал боли. Происходящее напоминало схватку с призраками. Все обитатели Зала Костей, вместе взятые, оказались едва ли сильнее Джо. Наконец он почувствовал, как множество рук подхватили его, понесли к выходу и выкинули вон через вращающиеся двери. Он с размаху шлепнулся задницей на тротуар. Но даже падение не причинило боли, а показалось чем-то вроде ободряющего шлепка.

Отдышавшись, Джо ощупал себя и обнаружил, что переломов нет. Он встал и осмотрелся.

В Зале Костей было темно и тихо, как в заброшенном склепе, или на Плутоне, или на улицах спящего Айронмайна. Когда глаза привыкли к темноте, нарушаемой лишь звездами да отблесками пролетающих космических кораблей, он увидел на месте ярко освещенного входа в казино обитую железом массивную дверь с висячими замками.

И тут Джо обнаружил, что жует нечто хрустящее, откусывая от зажатого в правой руке ломтя, как видно пронесенного через все побоище. И это нечто таяло во рту, а вкус был как у хлеба, что Жена пекла для самых состоятельных клиентов. В этот самый миг в мозгу как бы проявилась фотография, запечатленная его мимолетным взглядом, когда он проносился над игорным столом. Там был ковер из пляшущих языков пламени, а за ним крайне изумленные физиономии Жены, Матери и Мистера Гатса.

И тут он догадался, что во рту у него – кусочек черепа Великого Игрока, и сразу вспомнил, как выглядели три коржа, которые Жена поставила в духовку перед его уходом.

Так вот каким чудом ей удавалось так долго удерживать его! Она давала ему иногда порезвиться и хотя бы немного почувствовать себя мужчиной, и каждый раз он, обжегшись, приползал домой.

Джо выплюнул недожеванный кусок и отшвырнул обломок черепа. И тот, подпрыгивая, покатился по мостовой, словно растерзанная головка гигантского мака.

Джо запустил руку в левый карман. Почти все лежавшие там светлые фишки раскрошились в драке, но одну, целую, ему удалось выудить, и он тщательно ощупал ее. На ней был выдавлен крест. Он поднес фишку к губам и откусил кусочек. Вкус был едва уловимый, но приятный. Джо почувствовал, что силы вновь возвращаются к нему. Проглотив остаток фишки, он ощупал свой оттопыренный карман. Ну что ж, по крайней мере, будет чем подкрепиться в пути.

Он повернулся и зашагал домой.

Только теперь выбрал длинную и извилистую дорогу, идущую вокруг света.