Я вспоминаю своего знакомого, который за долгие годы упорного труда создал скромный успешный бизнес, но был доведен до банкротства, когда его обманул человек, которому он доверял. Я могу сказать ему, что победа зла над добром временна, что злые поступки другого человека настигнут его. А пока мой знакомый – усталый, разочарованный человек, уже немолодой и цинично смотрящий на мир. Кто отправит его детей в колледж, кто оплатит медицинские счета, сопутствующие преклонному возрасту, за те годы, что потребуются для того, чтобы Божья справедливость настигла его? Как бы мне ни хотелось верить вместе с Милтоном Стейнбергом, что справедливость в конце концов восторжествует, могу ли я гарантировать, что он проживет достаточно долго, чтобы увидеть себя оправданным? Я не могу разделить оптимизм псалмопевца в том, что праведники в конце концов расцветут, как пальма, и будут свидетельствовать о Божьей правде.

Часто жертвы несчастий пытаются утешить себя мыслью о том, что у Бога есть свои причины, по которым с ними это случилось, причины, о которых они не в состоянии судить. Я думаю о знакомой мне женщине по имени Елена.

Проблемы начались, когда Хелен заметила, что устает, пройдя несколько кварталов или постояв в очереди. Она списала это на возраст и лишний вес. Но однажды вечером, возвращаясь домой после ужина с друзьями, Хелен споткнулась о порог входной двери, разбила лампу и сама упала на пол. Муж попытался пошутить, что она опьянела от двух глотков вина, но Хелен подозревала, что дело нешуточное. На следующее утро она записалась на прием к врачу.

Диагноз был поставлен – рассеянный склероз. Врач объяснил, что это дегенеративное заболевание нервов, которое постепенно ухудшается, может быстро, а может постепенно, в течение многих лет. В какой-то момент Хелен станет трудно ходить без поддержки. В конце концов она окажется прикованной к инвалидному креслу, потеряет контроль над кишечником и мочевым пузырем и будет становиться все более и более инвалидом, пока не умрет.

Худшие из опасений Хелен сбылись. Услышав это, она разрыдалась. "Почему это должно случиться со мной? Я старалась быть хорошим человеком. У меня есть муж и маленькие дети, которые нуждаются во мне. Я не заслуживаю этого. Почему Бог заставляет меня так страдать?" Ее муж взял ее за руку и попытался утешить: "Ты не можешь так говорить. У Бога должны быть свои причины для этого, и не нам его спрашивать. Ты должна верить, что если Он хочет, чтобы ты выздоровела, то ты выздоровеешь, а если Он этого не делает, значит, в этом есть какая-то цель".

Хелен пыталась найти в этих словах покой и силу. Она хотела утешиться, зная, что в ее страданиях есть какая-то цель, которую она не в состоянии понять. Она хотела верить, что в этом есть какой-то смысл. Всю жизнь ее учили – и в религиозной школе, и на уроках естествознания, – что мир имеет смысл, что все, что происходит, происходит не просто так. Она так отчаянно хотела продолжать верить в это, держаться за свою веру в то, что Бог управляет всем, потому что если не Он, то кто? Трудно было жить с рассеянным склерозом, но еще труднее было жить с мыслью, что все происходит с людьми без причины, что Бог потерял связь с миром и никто не управляет им.

Хелен не хотела сомневаться в Боге или гневаться на Него. Но слова мужа лишь заставили ее почувствовать себя еще более покинутой и обескураженной. Какая высшая цель может оправдать то, с чем ей придется столкнуться? Как это может быть хорошо? Как она ни старалась не гневаться на Бога, она чувствовала себя разгневанной, обиженной, преданной. Она была хорошим человеком; не идеальным, возможно, но честным, трудолюбивым, отзывчивым, таким же хорошим, как большинство людей, и даже лучше, чем многие из тех, кто ходит здоровым. Какие причины могли быть у Бога, чтобы так поступить с ней? И вдобавок ко всему она чувствовала себя виноватой за то, что сердилась на Бога. Она чувствовала себя одинокой в своем страхе и страданиях. Если Бог послал ей этот недуг, если Он по какой-то причине хотел, чтобы она страдала, как она могла просить Его исцелить ее от этого?

В 1924 году романист Торнтон Уайлдер попытался ответить на этот вопрос из вопросов в своем романе "Мост Сан-Луис-Рей". Однажды в небольшом городке в Перу ломается веревочный мост над пропастью, и пять человек, переходящих по нему, падают замертво. Молодой католический священник случайно наблюдает за происходящим, и это событие не дает ему покоя. Была ли это чистая случайность, или на то была Божья воля, чтобы эти пять человек погибли именно так? Он исследует истории их жизни и приходит к загадочному выводу: все пятеро недавно разрешили проблемную ситуацию в своей жизни и теперь собирались вступить в новую фазу. Возможно, для каждого из них наступило подходящее время для смерти, думает священник.

Признаюсь, такой ответ меня в конечном итоге не удовлетворяет. Вместо пяти пешеходов на веревочном мосту у Уайлдера давайте заменим их двумястами пятьюдесятью пассажирами разбившегося самолета. Утверждать, что каждый из них только что прошел через точку разрешения в своей жизни, – значит напрягать воображение. Интересные человеческие истории в газетах после авиакатастрофы, кажется, свидетельствуют об обратном – о том, что многие жертвы были заняты важным делом, что у многих остались молодые семьи и неосуществленные планы. В романе, где воображение автора может управлять фактами, внезапные трагедии могут происходить с людьми, когда этого требует сюжет. Но опыт научил меня, что в реальной жизни не все так однозначно.

Возможно, к такому выводу пришел сам Торнтон Уайлдер. Спустя сорок с лишним лет после написания "Моста Сан-Луис-Рей" постаревший и поумневший

К вопросу о том, почему страдают хорошие люди, Уайлдер вернулся в другом романе, "Восьмой день". В книге рассказывается история доброго и порядочного человека, чья жизнь разрушена невезением и враждебностью. Он и его семья страдают, хотя ни в чем не виноваты. В конце романа, где читатель надеялся бы на счастливый конец, где герои вознаграждены, а злодеи наказаны, его нет.

Вместо этого Уайлдер предлагает нам образ прекрасного гобелена. Если посмотреть на него с правой стороны, он представляет собой искусно сотканное произведение искусства, в котором собраны нити разной длины и цвета, чтобы создать вдохновляющую картину. Но переверните гобелен, и вы увидите солянку из множества нитей – коротких и длинных, гладких, изрезанных и узловатых, расходящихся в разные стороны. Уайлдер предлагает это в качестве объяснения того, почему хорошие люди должны страдать в этой жизни. У Бога есть схема, в которую вписываются все наши жизни. Его схема требует, чтобы одни жизни были скручены, завязаны в узел или оборваны, а другие растянулись на внушительную длину, но не потому, что одна нить более достойна, чем другая, а просто потому, что так требует схема. Если смотреть снизу, с нашей жизненной точки зрения, то Божья схема вознаграждения и наказания кажется произвольной и незамысловатой, как изнанка гобелена. Но если посмотреть на эту жизнь со стороны, с Божьей точки зрения, то можно увидеть, что каждый изгиб и узел занимают свое место в великом замысле, который складывается в произведение искусства.

В этом предложении есть много трогательного, и я могу представить, что многие люди найдут в нем утешение. Бессмысленные страдания, страдания в наказание за какой-то неопределенный грех, трудно вынести. Но страдания как вклад в великое произведение искусства, созданное самим Богом, можно рассматривать не только как терпимое бремя, но даже как привилегию. Так, одна из жертв средневекового несчастья, как полагают, молилась: "Не говори мне, почему я должна страдать. Убеди меня только в том, что я страдаю ради Тебя".

Однако при ближайшем рассмотрении этот подход оказывается несостоятельным. При всем своем сострадании он тоже во многом основан на принятии желаемого за действительное. Калечащая болезнь ребенка, смерть молодого мужа и отца, гибель невинного человека из-за злобных сплетен – все это реально. Мы их видели. Но никто не видел гобелена Уайлдера. Все, что он может сказать нам: "Представьте, что такой гобелен может существовать". Мне очень трудно принять гипотетические решения реальных проблем.

Насколько серьезно мы отнеслись бы к человеку, который сказал: "Я верю в Адольфа Гитлера или в Джона Диллинджера. Я не могу объяснить, почему они сделали то, что сделали, но я не могу поверить, что они сделали бы это без веской причины". И все же люди пытаются оправдать смерти и трагедии, которые Бог причиняет невинным жертвам, почти такими же словами.

Кроме того, моя религиозная приверженность высшей ценности индивидуальной жизни не позволяет мне принять ответ, который не скандалит из-за боли невинного человека, который оправдывает человеческую боль, потому что она якобы способствует эстетической ценности произведения в целом. Если бы человеческий художник или работодатель заставлял детей страдать, чтобы получилось нечто чрезвычайно впечатляющее или ценное, мы бы посадили его в тюрьму. Почему же тогда мы должны оправдывать Бога за причинение такой незаслуженной боли, каким бы замечательным ни был конечный результат?

Хелен, размышляющая о жизни в физической боли и душевных муках, обнаруживает, что болезнь лишила ее детской веры в Бога и доброту мира. Она требует от семьи, друзей, священника объяснить, почему такая ужасная вещь должна произойти с ней или с кем бы то ни было. Если Бог действительно существует, говорит Хелен, она ненавидит Его и ненавидит тот "великий замысел", по которому Он причинил ей такое страдание.

Теперь давайте рассмотрим другой вопрос: Может ли страдание быть воспитательным? Может ли оно излечить нас от наших недостатков и сделать нас лучшими людьми? Иногда религиозные люди, которые хотели бы верить, что у Бога есть веские причины заставлять нас страдать, пытаются представить, какими могут быть эти причины. По словам одного из великих ортодоксальных еврейских учителей нашего времени, рабби Йосефа Б. Соловейчика, "страдания приходят, чтобы облагородить человека, очистить его мысли от гордыни и поверхностности, расширить его горизонты". В общем, цель страдания – исправить то, что неисправно в личности человека".

Как родителям иногда приходится наказывать ребенка, которого они любят, ради его блага, так и Богу приходится наказывать нас. Родитель, который оттаскивает своего ребенка с оживленной проезжей части или отказывается дать ему шоколадку перед ужином, не поступает жестоко, не наказывает и не поступает несправедливо. Он или она просто проявляет заботу и ответственность. Иногда родителям даже приходится наказывать ребенка шлепками или лишениями, чтобы донести до него урок. Ребенок может чувствовать, что его произвольно лишают того, что есть у всех остальных детей, и недоумевать, почему якобы любящий родитель так с ним обращается, но это потому, что он еще ребенок. Когда он вырастет, то поймет всю мудрость и необходимость этого.

Нам говорят, что Бог относится к нам так, как мудрый и заботливый родитель относится к наивному ребенку: не дает нам навредить себе, удерживает от того, что мы, возможно, думаем, что хотим, наказывает нас время от времени, чтобы мы поняли, что сделали что-то серьезно неправильное, и терпеливо переносит наши истерики по поводу Его "несправедливости" в уверенности, что однажды мы повзрослеем и поймем, что все это было для нашего же блага. "Ибо кого любит Господь, того наказывает, как отец наказывает сына, которого любит". (Притчи 3:12)

Недавно в газетах была опубликована история женщины, которая шесть лет путешествовала по миру, скупая антиквариат, и готовилась открыть свое дело. За неделю до того, как она собралась открыться, случайная молния вызвала электрический пожар в квартале магазинов, и несколько магазинов, включая ее, сгорели. Бесценные и невосполнимые товары были застрахованы лишь на часть их стоимости. Да и какая страховая выплата могла компенсировать женщине средних лет шесть лет жизни, потраченных на поиски и собирательство? Бедная женщина была в смятении. "Почему это должно было случиться? Почему это случилось со мной?" Один из друзей, пытаясь утешить ее, сказал: "Может быть, Бог пытается преподать тебе урок. Может быть, Он пытается сказать тебе, что не хочет, чтобы ты была богатой. Он не хочет, чтобы ты была успешной бизнес-леди, целыми днями корпела над отчетами о прибылях и убытках и ежегодно ездила на Дальний Восток покупать вещи. Он хочет, чтобы вы направили свою энергию на что-то другое, и это был Его способ донести до вас Свое послание".

Один современный учитель использовал такой образ: если бы человек, ничего не знающий о медицине, зашел в операционную больницы и увидел, как врачи и медсестры проводят операцию, он мог бы предположить, что это банда преступников, пытающих свою несчастную жертву. Он увидел бы, как они связывают пациента, натягивают конус на его нос и рот, чтобы он не мог дышать, и втыкают в него ножи и иглы. Только тот, кто разбирается в хирургии, мог бы понять, что они делают все это, чтобы помочь пациенту, а не мучить его. Так и Бог, как предполагается, делает с нами болезненные вещи, чтобы помочь нам.

Рассмотрим случай Рона, молодого фармацевта, который управлял аптекой вместе с пожилым партнером. Когда Рон начал работать в этом бизнесе, его старший коллега рассказал ему, что в последнее время магазин стал объектом серии ограблений молодыми наркоманами, которые искали наркотики и наличные. Однажды, когда Рон уже был готов закрыться, подросток-наркоман наставил на него малокалиберный пистолет и потребовал наркотики и деньги. Рон был готов потерять дневную выручку, чем пытаться стать героем. Он пошел открывать кассу, и руки его дрожали. Когда он повернулся, то споткнулся и потянулся к прилавку, чтобы удержаться. Грабитель подумал, что он собирается достать пистолет, и выстрелил. Пуля прошла через живот Рона и застряла в спинном мозге. Врачи удалили ее, но вред был нанесен. Рон больше никогда не сможет ходить.

Друзья пытались утешить его. Некоторые держали его за руку и сочувствовали ему. Некоторые рассказывали ему об экспериментальных препаратах, которые врачи применяют к параплегикам, или о чудесных спонтанных выздоровлениях, о которых они читали. Другие пытались помочь ему понять, что с ним произошло, и ответить на его вопрос: "Почему именно я?"