Ты просто не понимаешь, что велик стоит даже дороже джипа! – важно сказал Дрон.

Это как так? – удивились мы.

Вот, смотрите. Хороший джипарь стоит сто тысяч долларов и весит две с половиной тонны, получается один килограмм джипа стоит сорок долларов. А мой велик стоит две тысячи долларов и весит шесть килограмм, получается один килограмм велика стоит болье трехсот долларов, а это в семь раз дороже.

Фига себе, – сказал я.

Да ну, тут что-то не так, – сказал Шива и потер подбородок.

– Если ты когда–нибудь перестанешь меня троллить, я покатаю тебя на багажнике, – ответил с усмешкой Дрон. – Ты понимаешь к чему я клоню?

Шива скрестил руки на груди и ответил важно:

– Я тебе вот что скажу. Хорошо, что я не достаю до педалей и катаюсь стоя! Британские ученый уже давно провели исследования в которых доказали, что велосипедные сиденья наносят вред здоровью. Все дело в том, что во время езды вся масса тела давит на ягодицы, а это негативно сказывается на главном мужском органе. Ты понимаешь к чему я клоню?

– К сожалению, косоглазый сударь, я не могу поверить ни одному твоему слову, пха–ха–ха!

Шива внезапно проверил время на смартфоне и торжественно заявил:

– Извините, мне пора. Дома никого нет, и я не хочу это пропустить! Созвонимся ближе к мероприятию.

Это послужило катализатором к закруглению общения, на горизонте показался мой автобус. Димасу было со мной по пути, Дрон потопал вдоль аллеи. Договорились созвониться перед стрелкой за час и заглянуть к Дрону. К тому моменту, когда подъехал автобус, на остановке появилась целая толпа людей, от школьников до бабушек с котомками. Откуда они все появились? С боевым криком малышня побежала штурмовать двери автобуса, путь им преграждали те, кто хотел выйти на этой остановке. Пятеро выходящих героев, против тридцати смельчаков, которые хотят прорваться в этот узкий тоннель и захватить свободные территории седлушек внутри. Выходящие из автобуса ринулись наружу и с криками «это спарта!» заработали локтями, выдавливая наступающих за периметр автобуса. Впереди пробивалась полноватая тетка, расталкивая всех сумками, словно дубинками, она шла напролом, за ней поспевали два мужичка, волна за волной они отбрасывали наступающих школьников. Школота почуяла вкус крови и поднажала, замыкая кольцо вокруг остановки. В итоге противостояния четверым удалось прорваться, один остался лежать на ступеньках автобуса, весь помятый и раздавленный со следами детских ботинок на куртке. Это был какой–то парнишка из второй смены. Если такой хиляк, надо было вылазить через окно… Мы с Димасом зашли последними, пробились к окну и посильнее ухватились за перекладину, заменяющую ручку. Водитель автобуса стартанул с места, сжигая покрышки, за стеклом замелькали деревья и решетки на окнах школьных кабинетов на первом этаже. Интересно, во всех школах на первых этажах решетки или это только в нашей такие буйные дети?

Димас постоянно поправлял очки, от быстрой езды по нашим дорогам, пассажиров кидало во все стороны. Я спросил у него:

– И чего ты не вылечишь свою близорукость? Сейчас медицина творит чудеса, вмиг избавляют от всех глазных болезней!

Димас ответил с лицом профессора:

– Близорукость – это не болезнь, а Дар! Хочешь, узнаешь людей на улице, хочешь – нет!

– Да, ты продуман! – похвалил я.

Мы ехали домой!

Через две остановки от школы водитель сбавил скорость и мы ехали уже в нормальном режиме. Можно было расслышать разговоры вокруг, отпустить ручку и спокойно оглядеться. На задних сиденьях примостились две бабушки и живо обсуждали современную молодежь. Подмечали все, от цвета носков до количества камней в сережках у школьниц, словно сами бабуси готовились в лучших шпионских школах. Я живо представил картину вербовки такой бабушки в ФСБ. Заходит она в кабинет, начальник ее спрашивает:

– Что вы можете сказать обо мне?

А бабка, потуже затянув платок на голове, и отвечает:

– На вашем столе десять папок, в трех из них дела на особых рецидивистов, судя по толщине документов. Ваша ручка лежит на правой стороне стола под углом в сорок два градуса к входящему – ваш размер обуви сорок второй, галстук фиолетовый с белыми перышками – вы сегодня не выспались, потому что вас разбудил петух из соседского дома, в отместку вы съели банку кукурузы, на которой в качестве эмблемы компании нарисован петух, к тому же вы были настолько увлечены раздумывающими об убийстве петуха, что выбрали галстук с орнаментом похожим на перья. Волосы зачесаны вправо, не равномерно – вы левша, но пытаетесь это скрыть. В туалете перед уходом вы разгадывали кроссворд, вписали три слова по горизонтали: авангард, стоматолог, гусь, и два по вертикали: плотина, Пикасо. На подоконнике лежат ключи с брелком от «Лёхуса», машина соответственно такой же марки.

– Достаточно. Вы нам подходите. Сегодня уладим все формальности и завтра можете выходить на работу. Ваша лавка у дома номер восемь на Кутузовской, там самый большой трафик школьников в этом месяце. За день надо будет обсудить не менее ста человек и пустить около двадцати сплетен.

– Рада служить и сплетничать! – козырнет бабка и развернется к выходу.

– Я все могу понять, кроме одного… – тихо проговорит фсбешник вслед. – Как вы догадались про кроссворд?

А бабушка обернется и прищурив глаза через огромные очки ответит:

– Петруша, от родной бабушки ничего не скроешь! Сегодня борщ на обед, подъезжай пораньше.

Я ухмыльнулся своим мыслям. Скорее всего, я не один такой, который разговаривает сам с собой в своей голове и может внезапно заулыбаться, хотя никто рядом ничего не произносил вслух. Это все здорово, но как же, на самом деле надоели эти самопроизвольно возникающие диалоги в голове, которые никогда не осуществляются наяву. Димас не заметил перемены на моем лице, он сам «тот еще придуман», скорее всего, решал домашку по математике в уме или повторял таблицу умножения задом на перед или перемножая цифры по периметру. До нашей остановки еще минут пять, от нечего делать прислушался к разговору бабушек. Может быть, эти бабушки сотрудницы газеты «лайфньюз»? Старушка в синем платке заливала что–то в уши второй:

– В наше время образование было лучше! Если учили, так учили нормально. Моя внучка уже два года ходит на английский язык, а я все понять не могу, почему она изучает в школе английский и не может перевести мне фильм?

– Ой, да и не кормят их там совсем! – возмущалась вторая бабушка. – Моей внученьке всего семь годков, а она весит всего–лишь шестьдесят килограмм. Они их там точно голодом морят. Я ей тайком прячу пирожки с капустой в рюкзак, наверное, только поэтому и выживает.

– Это, наверное, еще от радиации в их айфунах… Ходят постоянно с ними и облучаются, смотрят мультики про каких–то мочалок и крабов. В наше время смотрели нормальные советские мультики. А сейчас что? Разговаривающая желтая мочалка, котопес и зомби. Мир сошел с ума!

– Остановите, я сойду, – вслух подумал я. Хотя про мультики я бы согласился. Прошло уже сто лет с выхода Шрека, а я до сих пор не могу смириться с тем, что осел спал с драконихой.

– Встретимся у Дрона, – сказал Димас.

– Ага, давай.

Я вышел, Димас покатил дальше, ему еще три остановки трястись.

Подходя к своему дому, я завернул к ближайшему ларьку. После сухарей во рту была пустыня «Сахара», язык и небо словно пилили напильником, хотелось пить. Нащупал мелочь в кармане спортивки. Денег хватит только на маленький сок, реши взять сок «Я», судя по рекламе, натуральный свежевыжатый – продавщица при тебе за прилавком выжимает. Подошел к окошку ларька и сказал, что хочу купить:

– Я маленький апельсин. Пожалуйста.

В окошке показалось опухшее лицо продавщицы, она оглядела меня с ног до головы и спросила:

– Что?

Я повторил:

– Я маленький апельсин!

Она заржала и закрыла с грохотом окошко, откуда–то изнутри послышалось «катись отсюдава, апельсин». Ничоси, что за дела? Попил соку называется.

До дома оставалось метров триста, я проскочил их под музыку в наушниках. Забежал в подъезд, ступеньки привели меня к лифту. На удивление он был свободен. Подъезжая к своему этажу я проверил Wi–fi, работает, даже бьет на четыре этаже вниз. Я всегда оставляю модем включенным, если вдруг застряну в лифте, а связь не ловит, то смогу позвать кого–то на помощь в сети, заодно и просто посидеть, музыку послушать или сериал засмотреть, пока будут меня вытаскивать и чинить лифт. В этот раз доехал без приключений, даже лампочка в лифте горела, хоть и с перебоями.

Когда я прошел в коридор квартиры, то маман проарала из кухни:

– Я не чувствую запаха хлеба! Я тебе смску отправляла. Не получил? Не раздевайся, сходи за хлебом и молоком, вынеси мусор, подмети в коридоре, погладь одежду, вытри пыль, помой посуду, пропылесось в конце–то концов.

– Ты готова услышать нет? – тихо промямлил я.

– Что? Не слышу, говори громче. За хлебом сходи!

Я скорчил рожу перед зеркалом, передразнивая «за–хлебом–сходи–бигуди», и задумался. Если во множественном числе – бигуди, то как будет в единственном? Одна бигудя, бигудина, бигудь, бигудюля, бигудля, бигудель. Мои размышления о прекрасном перебил вопрос маман:

– Коля, где хлеб? Суп уже готов, а хлеба в доме нет.

– Ща иду… – буркнул я.

Мне иногда кажется, что меня завели только для того, чтобы я ходил в магазин и выносил мусор, и так всю жизнь пока не превращусь в дерево у дома. Я аккуратно пробрался на носочках в кухню, чтобы не оставлять следов на полу, взял яблоко из корзинки, не успел отойти, как меня настиг вездесущий голос маман:

– Куда потащил? Помой сначала!

– Я вот одного понять не могу. Воду из крана пить нельзя, она грязная, но почему, если я помою под этой водой яблоко оно должно стать чистым? Или, допустим, менее грязной водой я вымою более грязное яблоко, но разве можно будет есть яблоко, которое не чище грязной воды?

– Раз такой умный, наверное, уже уроки сделал? – спросила маман.

– Да, я только со школы вернулся…

– Вернешься с магазина, сразу за уроки! И дневник мне покажешь.

– А поесть?

– Еду еще надо заслужить!

– Я не в армии.

– Ты мужчина, добытчик в семье.

– А папан на что?

– Я его сама постоянно об этом спрашиваю, – задумчиво проговорила она и добавила: – и как он умудрился получить должность младшего заместителя директора на нашем консервном заводе, ума не приложу!

В подтверждение своих слов, маман часто рассказывала историю о том, как они познакомились в школе, столкнулись на лестнице. В каждой порядочной семье есть такая история, которую постоянно рассказывают, ее все знают наизусть, но на всех встречах и юбилеях у взрослых эту историю обязательно вспоминают, словно всем отшибло память. Эту историю я слышал уже тысячу раз, чтобы предотвратить тысяча первый пересказ, я быстро изрек:

– Чего купить?

– Как обычно. А, забыла… Еще творога купи!

– Творог или творог, как правильно?

– Ой, все, иди уже.

– Я хоть кроссовки переодену…

Я выскочил в подъезд. Начал спускаться по лестнице и вдруг подумал, а что если я такой спускаюсь, спускаюсь по лестнице, а она социальная и я деградирую?

Хотя нет, показалось.

Когда спустился до первого этажа, меня накрыло осознание грубейшей ошибки, которую я допустил. В жизни я совершал много ошибок, но выйти на улицу без наушников это уже перебор! Пока переодевал костюм, оставил наушники на полке. Интересно к чему это?

Лифт как всегда был занят, где–то на верхних этажах. И чем они там занимаются часами? Может кто–то выходил из лифта, споткнулся, упал ударился головой и теперь лежит где–то на тринадцатом этаже, а его ноги не дают лифту закрыться, створки постоянно ходят туда–сюда зажимая ступни лежащего на полу бедняги. Брр–р–р.

Подниматься пешком неохота. Пойду в магаз без наушников, но только сегодня, только один раз. Это вызов системе.

Стандартный магазин «Продукты», которых в нашем городе можно найти десятки одинаковых: с одним и тем же ассортиментом и клонированными продавщицам – встретил меня огромной очередью, которая выходила прямо к дверям. Пол часа потерянного времени, а я еще наушники забыл. Жесть, хуже и не придумаешь, придется выслушивать сплетни очередных теток. Сосиски что–ли купить, чтобы вставить их себе в уши? Хотя никто не пропустит без очереди. Засада. К своему удивлению я услышал знакомые слова, доносившиеся от мамаш, которые обсуждали что–то в своей небольшой компашке.

– Решила устроить сегодня разгрузочный день, – делилась планами тетка в джинсовом комбинезоне и прической как у Элвиса. – Отдохну пару дней от диет! Сегодня будет курочка, картошка, селедочка, тортик и пирожки с вареньем. Тем более моя доча постоянно говорит про какие–то «голодные игры», наверное, тоже хочет кушать. Оторвемся сегодня по полной!

– А я свою не понимаю, вроде уже пятый класс, а смотрит все мультики про какую–то свинью Пепку, часто прячется под столом и говорит, что она Джордж, – возмущалась полноватая тетка в черной длинной юбке и сером плаще. – Сил моих нет! Говорю ей садиться за уроки, а она кричит «аташол» или просит не втирать ей «дичь». Что это, какой–то новый крем?

Третья тетка из компании, взяла тех двоих за руки и заговорщицки проговорила:

– Это что… Я вот узнала сегодня, что бомбят какой–то Пукан! По новостям еще не передавали, это моя доча сказала, когда сидела за компуктером. В интернете всегда раньше обо всем сообщают, даже новости по телику стали с интернета переписывать. Вот и про Пукан, только в интернетах можно узнать, скоро по всем новостям пустят. Это, наверное, город где–то в Таиланде, может рядом с Пхукетом. Бедные жители Пукана! Доча говорит, что она «орет в голосину» от этого, а я ее успокаиваю от стресса.

– Да, беспредел. – согласилась тетка Элвис. – А может быть вы знаете, почему когда что–то ломается моя доча орет на всю комнату: «Симка, Нолик, спасите!»?

Другие мамаши уставились на нее в непонимании.

– Я сама свою Машеньку часто не понимаю, – пожаловалась тетка в плаще. – Мне иногда кажется, что она сходит с ума. Она может целый день стучать по электронике и кричать «Фиксики выходите, я знаю, что вы там».