Глава 3. Наследие

Черное небо посерело, серая мгла поднялась от земли; солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта, но пока еще укрывалось за верхушками гор. В Малых Вардцах было на удивление тихо: ни птицы, ни зверя, и даже рыба не плескалась в ручье неподалеку.

Уилл очнулся от забытья.

Глаза его застлала пыль – попытавшись открыть их, он почувствовал резь. Чтобы освободить руку, лежащую под чем-то тяжелым, он пошевелился и вскрикнул от острой боли. И тут же закашлялся кровью. Превозмогая, ему удалось вытянуть правую руку и очистить лицо от крупной крошки и пыли. Тогда взгляд его прояснился. Он тяжело повернул голову, чтобы осмотреться. Дом их был разрушен до основания; все обвалилось, а сам Уильям лежал на этих развалинах, придавленный балкой и камнями. Из его бока гадко торчал тонкий брус, который ранее служил опорой для кровли. Чуть поодаль – развороченное тело вурдалака, прыгнувшего на него перед самым взрывом. Видимо, вурдалак принял на себя большую часть удара.

Справа от Уилла был тот самый аристократ. И ему повезло много меньше – в момент взрыва он стоял вплотную к мешку с шинозой. У него почти целиком обгорел его красивый красный кафтан; аристократу изуродовало, скрючило ноги, оторвав их так, что они держались на одной лишь коже; ему переломило пополам одну руку, а потолочная балка прошила насквозь его тело, пригвоздив к земле.

Уильям разглядывал припорошенный пылью труп, когда глаза у трупа вдруг распахнулись, пронзительно-ясные, и он улыбнулся. Клыки сверкнули белизной на его обгоревшем лице.

Уилл вздрогнул.

– А ты молодец, – послышался вкрадчивый голос. – Удивил… Не ожидал я найти шинозу в крестьянском доме.

– Ты кто… кто такой?

– Для тебя, как простого человека, пусть я буду таким же простым демоном.

Незнакомец мотнул головой, чтобы также избавиться от застилавшей глаза пыли. Сделав это, он с интересом посмотрел на тщетные попытки Уилла освободиться, когда тот силился со стоном вытащить брус из бока, и заметил:

– На твоем месте я бы даже не пытался – только умрешь быстрее.

– Может… это и к лучшему… мне и так не выжить, но я поступил… поступил правильно. Еще и тебя с собой заберу к Ямесу.

– Хочу огорчить, однако твой поступок тяжело назвать правильным. Он иррационален по своей сути. Если бы ты не стал помогать своей старой матери, которой и так осталось немного в соотношении с твоей еще непрожитой жизнью, то вурдалак бы не разорвал тебе бедро. И ты бы спокойно покинул деревню вместе с остальными.

– Это… нельзя… бросать свою семью.

– Надо же, какое врожденное и несвойственное черни благородство. Именно таких героев всегда и увековечивают в балладах, посмертно. Как говорится, «Душа чиста, а сердце смело – в легендах образ сей воспет. Затем в легендах и воспели, что в жизни места ему нет?» – незнакомец пропел стих, насмешливо издеваясь. – Что до меня, то полученная мной рана неприятна, но не смертельна. Через сезон буду целехонький – все переломы и увечья исцелятся, ноги отрастут заново, как должно. Однако…

Тут незнакомец испустил усталый вздох, оборвав свою насмешливую речь. Он в задумчивости посмотрел на серое небо, где мерцали уже едва различимые звезды, и пригладил обожженные брови.

– Однако я сейчас в землях Райгара. Благодаря вурдалакам он уже знает, что в деревне что-то произошло. И, раз вурдалаки в ужасе разбежались, он наверняка уже отправил из Офуртгоса ищеек, которым велено проверить, что произошло. Твоя шиноза наделала слишком много шума. Но как только ищейки обнаружат меня, беспомощного и неспособного защищаться, их хозяин очень быстро будет здесь, чтобы воспользоваться долгожданным шансом отомстить… – продолжил он.

– Зачем… зачем ты напал на нашу деревню? Тебе… так нравится… нравится наслаждаться беспомощностью тех… кто не может защититься?

– Я не нападал. Такие бессмысленные забавы, вроде расправ над чернью, мне не по духу. Однако они по духу Райгару, по крайней мере среди нас ходят такие слухи. И когда я, путешествуя по Офуртскому тракту, заметил, что вурдалаки вьются подле этой крохотной деревни, то понял, что их науськивают. Это очень необычно для них, знаешь ли – они стараются избегать людей… И потому я решил осмотреться, чтобы найти подтверждение слухам о забавах Райгара.

Незнакомец положил руку на грудь и посмотрел на светлеющее небо. Спустя некоторое время он повернул обожженное лицо с сияющими глазами к притихшему собеседнику. Тот с резко потускневшим взглядом тоже смотрел ввысь и силился что-то сказать, но его бледные губы испускали лишь хрипы. Наконец, грудь Уилла поднялась, и он тяжело прошептал:

– Тогда почему… почему ты не помог?

– А зачем? Смертным и так свойственно умирать, причем часто умирать внезапно, от болезней или хищников; но вас так много, что вы вполне себе быстро восстанавливаете численность. Так зачем мне вмешиваться в этот естественный ход жизни? – незнакомец улыбнулся. – И не смотри на меня так осуждающе, человечек… Ты слишком мало пожил, чтобы что-то знать об этом самом естественном ходе жизни.

– Какой смысл тогда… долго жить, когда жизнь так… так пуста и бесчеловечна.

– О-о-о, какие интересные размышления возникают в твоей голове. А где ты смог взять южную шинозу, человечек?

– Обменял у алхимика… на рынке в Вардах… свои книги на шинозу, чтобы подготовиться… к вурдалакам. Недавно они… они утащили из Вардов… швею… сына ее.

С каждым мигом Уиллу становилось всё тяжелее говорить, и он делал частые остановки между словами, чтобы набраться сил. Из-под сгоревших бровей на него поглядывал аристократ, деликатно улыбаясь и терпеливо ожидая, когда его вынужденный собеседник отдохнет для ответа. И хотя его тело иногда непроизвольно вздрагивало от боли, говорил он бархатным и безмятежным голосом, будто и не лежал сейчас изувеченным среди развалин.

– Понятно. Забавно получилось у тебя это сделать. Сама по себе идея использования шинозы в качестве оружия звучит интересно, хотя шинозу на юге применяют лишь в качестве ингредиента для мазей. Но она слишком неустойчива и опасна для иных целей – в чем мы с тобой и убедились. Человечек, а как тебя зовут?

– Уильям…

Он закрыл глаза, прислушался к своему прерывистому дыханию – каждый вдох давался все труднее и труднее, а при попытке набрать полную грудь воздуха Уильям начинал кашлять кровью, которая стекала по его щекам и подбородку. Во рту у него было сухо, а сердце словно отстукивало последние удары.

– А полное имя?

– Просто Уильям… рыбак… из Малых Вардцев…

– А меня зовут Гиффард фон де Аверин. Ну что же, просто Уильям, я люблю общаться с интересными людьми и демонами, так что был рад пообщаться и с тобой. Уходи в пустоту спокойно и знай, что может и к лучшему то, что твой путь закончился так скоро. Таким, как ты, тяжело идти по жизни, и, живи ты куда дольше, боюсь, что жизнь стала бы для тебя мучительным открытием, от которого захочется избавиться…

Тут Гиффарда будто осенило.

Он умолк на полуслове. В глазах его зажглась искра огня, уже куда более яркого и дерзкого, и он, казалось, сам себе удивился от того, насколько безумная идея пришла к нему в голову.

– Действительно… Такому благородству и век в тягость. Но останется ли это благородство спустя тот же век? Занятный вопрос, достойный долгих философских споров. Знаешь, просто Уильям, а ведь порой в этой жизни случаются совершенно необычные встречи, и мы с тобой, возможно, способны помочь друг другу!.. Кхм…

Гиффард задумался, привычным жестом поглаживая обугленные брови, будто они до сих пор были пышны. Наконец, он принял какое-то решение. Обхватив балку, он стал вытаскивать ее из себя. Балка долго не поддавалась, да и сил у него осталось не так много, как он бахвалился ранее, но все-таки ему удалось извлечь дерево из брюха, откуда сразу же следом вывалились розовые кишки. Тогда Гиффард приподнялся на локте и тяжело пополз к умирающему, волоча за собой кровавые ошметки ног.

Он тенью навис над тихо лежащим издыхающим рыбаком, и черты лица его исказились, сделавшись резче, глубже, будто бесчеловечнее. Его глаза потемнели, стали угольно-черными, и чернота эта, как змеи, поползла по его бледным щекам. Бесцеремонно и в спешке он, блеснув клыками, вцепился в горло Уиллу. Тот глухо вскрикнул и попытался оттолкнуть угрозу немощными руками, но толчки его были слабы, а спустя миг руки и вовсе безвольно упали наземь.

Гиффард оторвался от шеи. По его подбородку текла кровь и капала на лицо и грудь умирающему.

– А-а-а-а, оказывается, рыбак с подвохом!

Он снова довольно расхохотался сам себе и провел языком по губам, привычно слизывая кровь.

– Ну что ж, да, это любопытно… Очень любопытно!

Лежа в предрассветной мгле, на укрытых пылью развалинах, он, казалось, решался на что-то, и улыбка его становилась то лукавой, то едва грустной. Его синие проницательные глаза, окаймленные морщинками, блуждали по больному лицу умирающего, ощупывали его и изучали. Вырвал его из дум предсмертный хрип, доносящийся из груди Уилла – тот задыхался от крови, скопившейся в легких. В конце концов, последние силы покинули рыбака, и он устало прикрыл веки, теряя последнюю связь с этим миром.

– Слушай меня внимательно, просто Уильям, – прошептал Гиффард, стараясь привести того в чувство. – Скоро здесь появятся ищейки Райгара – они будут искать меня, а потом и тебя. И если найдут, ты умрешь от рук Райгара. Поэтому, как очнешься, не иди в деревню, а следуй на восток, через Большие Варды, в сторону соседнего графства. Иди в Солрагское графство, в Солраг… Слышишь? Это полторы недели пешего пути, тропа очень хорошая, не заблудишься. Однако на саму тропу не выходи – иди вдоль неё лесом. Отыщи город Брасо-Дэнто, а там иди к графу Филиппу фон де Тастемара. К Филиппу, графу, не забудь! Передай ему, что я прошу прощения, за то, что не могу сдержать данное ему обещание тем способом, о котором договаривались. И что я признаю тебя своим законным наследником, Аверином. Ты слышишь? Слышишь меня?

Но ему уже не ответили. Понимая, что время на исходе, Гиффард с трудом расчистил камни, придавившие Уилла, затем вытащил тонкий деревянный брус, проткнувший его бок, и подтянулся к умирающему. Ногти у него удлинились, он взмахнул рукой и рассек себе шею.

– Это мой дар тебе, – прохрипел он.

Он разжал челюсти безвольно лежащего Уилла, у которого уже не было сил сопротивляться, и что-то зашептал на тяжелом, грубом языке. Кровь из его горла, будто живая алая змея, тягучая и густая, извернулась в воздухе и потекла прямо в рот рыбаку. То, что не попадало в рот, ползло по шее к прокусанной ране и втягивалось туда.

Уилл чувствовал, что задыхается, что на него навалилась тяжелая слабость. Он не мог дышать, захлебываясь чужой кровью, пытался что-то крикнуть из последних сил, но выходил лишь мучительный стон. До него доносились еще слова Гиффарда, которые тот говорил, но он не понимал их значения. В конце концов, кровавая пелена застлала его взор, и он почувствовал, что проваливается в темноту, теряя сознание.

Смерть?

* * *

Ближе к полудню горный туман продолжал ползти из долины, поднимаясь, и медленно окутывал опустевшую деревню. Уильям очнулся от страшного кошмара. Перед его глазами все еще лились реки крови, ало-красной, извивающейся, будто живая змея. В боку отдало болью – рана закровоточила. Мутный взор прояснился, и, оглядевшись, Уильям увидел лежащий подле него труп… то было иссушенное, пожелтевшее тело, напоминающее скелет, который обернули пергаментом. Гиффард…

Он, как мог, отпрянул от этого видения смерти и побледнел. В нем вновь волной всколыхнулись эти последние воспоминания о живой крови… Уилл испуганно потрогал свое лицо, грязное от пыли – ни намека на кровь. Однако на шее им прощупывались болезненные следы: то ли укуса, то ли ожога.

С трудом поднявшись на ноги, он зашатался. Мир вокруг запрыгал, будто смеясь над ним. Пытаясь не упасть, Уильям сделал один шаг, два, три, продолжая покачиваться из стороны в сторону. Тут же по телу пробежал жар боли, отдал в раненый бок и ногу. Уильям побрел по тропе в сторону Больших Вардов в полной тишине, прижимая ладонь к ране, откуда засочилась теплая кровь. Туман сгустился… Куда исчезли вурдалаки? Где жители? Серые хлопья тумана показались ему сном. Точно ли он очнулся от него? Не понимая, что происходит, где он и что случилось, он продолжал идти, пока вокруг него колыхалась мутная пелена прошлого, настоящего и будущего…

Скоро силы его закончились. С трудом оглядевшись, он понял, что сбился с пути, который знал, как свои пять пальцев. Точно ли он в Офурте? Почему тогда он не узнает эти окрестности? Что с ним? В конце концов, ощутив сильную слабость, он сел, прислонился к камню у небольшой выбоины в скалах и впал в забытье.

– Уильям, очнись, пожалуйста, – знакомый голос звучал все ближе и ближе, пока Уильям не открыл глаза. Перед ним было лицо Линайи.

– Я умер? – прошептал он. – И ты умерла?

– Нет-нет, что ты!