Глава 3. Мефистофель

Как и говорила Аня: «Утро вечера мудренее». Я проснулась спокойной, и те сомнения, которые обуревали меня накануне, казались смешными. К тому же ночью на счёт приюта пришли три платежа. Корм для кошек будет! А ещё капли от паразитов!

Я достала йогурт из холодильника, сделала себе бутерброды и заварила зелёный чай. Пока расправлялась с завтраком, в очередной раз попеняла себе за свою неорганизованность, согласилась с тем, что большая часть моих благих намерений заканчивается их перечислением в списке обязательных к выполнению дел и очередным выводом, что для этого надо найти время. Но даже эти не особо располагающие к повышению настроения мысли не смогли испортить моё хорошее настроение. Я с лёгкостью от них отмахнулась, ведь обязательные к выполнению дела – работа и приют – у меня на высоте.

Так необычно начавшийся первый день недели стал совершенно обычным в последующие дни: я с головой погрузилась в свою детскую площадку, стала обращать внимание и рассматривать все площадки, которые встречала на пути, представляла, что я маленькая девочка и качаюсь вон на тех качелях, или что я мама того сорванца, который того и гляди сорвётся с лестницы. Кстати, а слово «сорванец» не от слова «сорваться»?

С Вадимом тоже в целом наладилось. Во вторник он спросил, куда я хожу обедать, Саша опять был на объекте, а Лена – в тренажёрном зале, поэтому его предложение составить компанию за обедом и сыграть в шахматы вполне вписывалось в сложившуюся ситуацию. После того, как мы сели за стол, и нам принесли еду, он достал маленькие магнитные шахматы. Сначала было забавно: среди тарелок с супом, салатами и котлетами лежит миниатюрная шахматная доска, а потом игра затянула, и на тарелки я уже не обращала внимания.

После Аниных слов я стала проще относиться к шахматным боям за обедом, а по вечерам соглашалась через раз, ссылаясь на занятость. Наверное, именно поэтому Вадим пытался «подкупить» меня, экспериментируя каждый раз с необычными чаями. Заметив мою заинтересованность, он стал этим пользоваться: ну, что может быть прекраснее цветка, задумчиво распускающегося в стеклянном чайничке? При этом он был предупредителен и вежлив: то стул отодвигал от стола и помогал придвинуть, когда я садилась (давно я с таким не сталкивалась), наливал чай, как только он заканчивался в моей чашке, открывал дверь кабинета и придерживал её, когда я входила и выходила. В общем, случались все те моменты, о которых читаешь в старинных книгах или видишь в фильмах, но которые в силу современной эмансипации и идеи равенства полов давно канули в Лету. Тем было интереснее всё это не только наблюдать со стороны, а быть непосредственным участником.

За шахматными партиями проходили неспешные разговоры. Рассказывая о детстве, Вадим упомянул своего брата, с которым он тоже играл в шахматы. Они и в жизни всегда соревновались, и в спорных ситуациях брат просто отнимал предмет спора, не желая договариваться и бравируя тем, что он старший. Я была единственной дочерью своих родителей, но сложные перипетии в отношениях с братом наблюдала у своей подруги. Иногда были свои минусы, а иногда и плюсы. Брат подруги, почему-то третируя её дома, тем не менее в школе защищал от обидчиков, навешивая им щелбанов в качестве демонстрации силы и обещая ещё бо́льших санкций, в случае «если чего».

В приюте с делами тоже всё было хорошо, вновь прибывшие котята перешли на паштет, но на объявление девочки в чате дома никто не откликнулся. Сомневаясь, что надо встревать, но в тоже время, не желая подорвать веру ребёнка в мир взрослых, я не выдержала и написала ей следующим вечером. Через пять минут у порога моей квартиры с коробкой в руках стояла щуплая девчушка с небрежным хвостом рыжих волос, россыпью веснушек на лице и огромными выразительными глазами, в которых было столько ожидания, что я поняла: котят придётся брать.

– Ну, привет. Проходи, – сказала я вслед уже проскользнувшей ужом в мою квартиру девчонке и поняла, кого она мне напоминает – Пеппи Длинный чулок. – Звать-то тебя как?

– Аня! Они ничего не едят!

– Аня, значит, – ухмыльнулась я. – Ну, показывай, что у тебя.

Это были новорождённые котята ещё с закрытыми глазами, которым было дней пять от силы, и были они в плохом состоянии.

– Чем кормила?

– Я купила паштет для котят, они не едят.

– Конечно, они есть не будут, они ещё молоко должны пить. Нужно поить из бутылочки каждые три часа, взвесить каждого перед этим, контролировать привес, а потом обязательно массировать животики, как это бы делала мама-кошка. И грелку ещё можно положить.

– Мне родители сказали, чтобы сегодня я их пристроила, иначе они их выкинут.

«Какие добрые родители, – подумала я, – И ведь не боятся давать такие установки своим детям. Не боятся, что в старости могут оказаться на мести этих котят.»

– И мне нельзя, съёмная квартира, хозяин запретил держать домашних питомцев.

– Что же делать? – Аня сникла.

– К тому же я днём на работе… – я уже поняла, что от котят мне не отмахаться. Было два варианта: либо нести их в приют, либо отставлять дома. Но свои мысли пока решила не озвучивать Ане, было интересно за ней наблюдать.

– Я буду днём кормить! – сразу выпалила она.

– А как же школа?

– Утром ты покормишь, я прибегу на большой перемене, она двадцать минут, это как раз в двенадцать часов, а потом после школы ещё в три часа, могу и в шесть ещё кормить, если ты с работы не успеешь. Только я все карманные потратила на паштет, следующие карманные только в субботу.

А она забавная, этот рыжик.

– Вот только не знаю, что делать с хозяином квартиры, – задумчиво проговорила я.

– А мы ему не скажем!

Мне уже было весело, я приложила все силы, чтобы сохранить задумчивый вид и не рассмеяться в ответ.

– У меня есть бутылочка и остатки смеси, моя следующая зарплата только через две недели и имеющихся денег не хватит, чтобы купить ещё.

– Подожди, – сказала девочка и стала что-то быстро писать в телефон. Через минуту я прочитала в чате дома её послание, что ей удалось временно пристроить котят (я хмыкнула), они продолжают искать постоянный дом, но сейчас им нужна смесь для котят. Вдруг у кого-нибудь есть. По-детски жалобно и пронзительно. Прошло пять минут тишины, я как раз осматривала котят, когда неожиданно появилось сообщение. Писал мальчик, что у него нет смеси, кот уже есть, и папа с мамой не разрешают завести ещё одного, но он готов перевести на корм свои сто рублей карманных денег. Аня рассыпалась в благодарностях, сказала, что тоже ждёт в выходные своих карманных денег и сообщила, что к её номеру телефона в чате привязана её детская банковская карта. После этой детской, за душу берущей переписки, во взрослых что-то проснулось, глубоко потаённое, в общем чате началось невообразимое: чат гудел, все отписывались о переводе ста рублей, некоторые деньги падали без сообщений, а телефон постоянно тренькал о приходе новой суммы. Да я сама готова была кинуть денег, не сиди Аня рядом со мной.

– Ну, что ж, великий стратег, – улыбнулась я, – давай кормить твоих найдёнышей. Как назовём? У нас тут два мальчика и девочка.

– Тогда Ватрушка, Крендель и Кекс!

– Забавно, – рассмеялась я и вспомнила, что сама зависла над именами наших приютских котят, и у меня были варианты, типа, Брусники, Голубики и Ежевики, но я тогда так уже устала, чтобы ещё и цветные ниточки на них вешать, что записала просто «серая», «белая с черным» и «черная с белым».

За нашими с Вадимом шахматными баталиями, небольшими поручениями от Саши, ответами на письма собственников, разработкой детской площадки и активной приютской деятельностью пролетела неделя. Проходя в пятницу утром мимо стойки администратора, я услышала обрывок разговора Эльвиры с девушкой из бухгалтерии: «… сегодня же пятница, ну ты понимаешь…» с многозначительными улыбками.

Даже Лена отреагировала на «пятницу», передвигая окошко настенного календаря:

– О-о-о, сегодня пятница!

– Да что у вас по пятницам-то? – не выдержала я.

– Скоро узнаешь, – улыбнулась она.

Где-то часов в одиннадцать позвонила Эльвира и попросила подойти. При моём появлении, она выплыла из-за стойки, очень внимательно меня оглядела и попросила следовать за ней. Платье на ней было особенно хорошо… туфли тоже. На мне же было обычное офисное платье серого цвета свободного кроя с крупными карманами, перехваченное поясом. Аня его тоже называла мешковатым, и, хотя официально стиль платья назывался сафари, оно в тоже время полностью подходило под офисные каноны: наличие рукавов, длина до колена, однотонное, полная противоположность того, что было на Эльвире: платье облегало её фигуру, как вторая кожа, оно было чрезмерно коротким, сделав её ноги визуально длиннее. Я шла за ней и размышляла, а как же положение о дресс-коде, с которым меня знакомили в день приёма на работу. Ни одна из деталей её туалета не вписывалась в заявленные стандарты.

Эльвира вошла в приёмную, но пошла не к двери Вадима, а к крайней справа двери. И тут я вспомнила! Балда! Я же слышала от самого Вадима, и Лена говорила, что по пятницам его брат… как его там… не помню, но определённо на букву «В», приезжает в офис. Так вот что у них по пятницам! Насколько я помнила, он занимает должность финансового директора компании и основные вопросы решает удалённо, а по пятницам, выходит, исполняет роль Цербера. А удачный день выбрал, чтоб никто не расслаблялся.

Хозяин кабинета стоял у окна, засунув их в карманы брюк. Это у них любимое место встречи новых сотрудников – у окна?

– Владислав Владимирович, наш новый сотрудник в проектном отделе – Александра Кароль, – ситуация повторилась один в один только с корректировкой первого слова.

– Да, – ответил он и повернулся.

Ого! Все говорили «брат», но почему ни один не сказал «близнец»!?

– Похожи? – ухмыльнулся он.

«Блин, у них и голос один на двоих!»

Я кивнула и удивлённо протянула:

– Здра-а-а-а-ствуйте.

– Здравствуйте, – ответил он.

А он стоял и внимательно изучал меня. Я спокойно могла сделать то же самое, благо солнце было не на той стороне, куда выходили окна его кабинета.

«Хм, какой же он тогда старший? – вспомнила я слова Вадима, – разве что на пару минут». Братья были точной копией друг друга, только у второго были длинные волнистые волосы до плеч, зачёсанные назад. Те же карие глаза… Бандерас! Вот кого мне интуитивно напоминал Вадим, но о котором я сразу сообразила, взглянув на его брата с длинными волосами. Но в отличие от брата Владислав Владимирович даже не пытался быть доброжелательным и учтивым. Что-то в нём было притягательное от Бандераса, но в тоже время и что-то грозное. Нет, не грозное – зловещее! Вот правильное сочетание. Это не Бандерас. Это Люцифер. Нет, Мефистофель!

Я закончила с подбором имён, а он закончил меня сканировать (я бы даже не осилила столько на себя в зеркало смотреть), и, не торопясь, направился в обход стола, рассматривая свои ботинки, или что у него там интересное ползало по полу?

– У меня есть одна просьба… или поручение. Да, поручение. И я даже согласен оплатить услуги, потому что напрямую с выполнением трудовых обязанностей это никак не связано.

Я молча слушала. Навряд ли мы будем играть в шахматы на деньги, я быстро огляделась вокруг – никаких шахматных досок.

– Есть некий дом, вернее даже – пока стены и крыша. Мне нужна экспертная оценка о самом проекте, и как он реализован, есть ли нарушения и если есть, то насколько сложно их исправить.

Я кивнула, потому как надо было хоть как-то отреагировать.

– Завтра я за тобой заеду. Адрес? – вот так просто обращаясь на «ты», не получив даже моего согласия на эту работу.

– Чей?

– Ну, не мой же!

– А, Солнечная, 11-55.

– Квартира меня не особо интересует. Подъезд?

– Второй.

– В девять буду.

В полном недоумении от прошедшей сцены, а ещё больше – от своего поведения, я вернулась на рабочее место. Вместо того, чтобы работать, я уставилась в монитор и, на автомате листая полученные коммерческие предложения по детским площадкам, пришла к выводу, что удивление от сходства братьев в самом начале встречи стало лейтмотивом всего разговора, и именно из-за этого я не смогла выстроить правильную линию поведения. Решила, что в следующий раз я буду вести себя по-другому, во всяком случае, удивляться сходству братьев уже не буду, и позволять так с собой обращаться тоже не стану.

Субботним утром меня разбудил звонок, но не будильника. Это был звонок с неизвестного мне номера телефона.

– Алло? – пробормотала я.

– Девять часов десять минут! УЖЕ! – в голосе, который было сложно не узнать, звучало глухое и еле сдерживаемое раздражение. Это был Мефистофель.

– Чёрт! Ой, извините! Пару сек.