Глава пятая В недружелюбном окружении

Несмотря на то, что зла она была невероятно, дверь за собой Яня закрыла аккуратно. Ну, непробиваемые девицы эти пиарщицы! Она тащилась через весь город, чтобы предложить им издать книгу по истории их приборостроительного завода, но они даже не выслушали её, мол, что заказали, то и исполняйте. Хотелось спросить: со всеми грамматическими, синтаксическими и стилистическими ошибками, что вы там наворочали? Но сдержалась, дурака учить – только портить.

Досада, на нервах не в ту сторону пошла. Остановилась, глянула на ближайшую дверь, а там табличка с витиеватой монограммой латинскими буквами P и S, а ниже «Интернет-издание». Ага, раньше был такой городской еженедельник «Приборостроитель», в народе называемый «Постскриптум» именно за эту выпендрёжную аббревиатуру латиницей, Яня его одно время покупала из-за телевизионной программы, кроссворда и интересных краеведческих материалов. Потом, как ей сказали в киоске Роспечати, он ушёл в интернет, а потом и телевизионные программы стало удобнее в интернете искать, да и телевизор, откровенно говоря, включать почти перестали.

Машинально она нажала на дверную ручку, дверь оказалась закрытой, но тут же послышался мужской голос: «Сейчас, сейчас». По коридору шёл мужчина с ребёнком на руках. Странная картина для заводоуправления, надо сказать, младенец от подмышек завёрнут в какое-то подозрительного вида небольшое оранжевое полотенце, из-под которого торчат босые ножки, улыбается и пытается целиком запихнуть в рот обслюнявленный кулак. Мужчина открыл дверь кабинета, сказал: «Прошу!» и прошёл к стоящей под окном коляске. Одной рукой прижимая к себе младенца, он другой что-то пытался там найти, при этом сообщая ей, что дочь скинула ему внука, а сама в поликлинику пошла и что-то там застряла. Этот спиногрыз сначала нервы ему мотал своим криком, а потом обгадился, а теперь, видите, сияет. Яня мягко отстранила его, сказав: «Позвольте», вытащила из коляски пелёнку и влажные салфетки и, уложив мальчика на рабочий стол деда, принялась его обтирать.

– Как вы, женщины всё это умеете, – вздохнул молодой дед. – Наверное, у вас самой такой же дома?

– Моя постоянно напоминает, что выше меня на пятнадцать сантиметров, но руки ещё помнят, что в коляску распихивали, – засмеялась Яня. – Памперс держите.

Потом уселась на диван и, тетёшкая переодетого младенца, поведала, что ткнулась в его дверь просто так, с ностальгическими воспоминаниями о прежнем бумажном издании, особенно о краеведческих статьях. Кивнула на пакет, оставленный на стуле у входа, рассказала, что отдел по связям с общественностью заказал издательству к юбилею завода буклет, а она помнит, сколько материалов по истории завода и заводского микрорайона печаталось в «Приборостроителе». Вот, привезла показать им как образцы книги к юбилею Шинзавода и ещё орденоносного совхоза «Павловский», ещё образцы бумаги и материалов для изготовления обложки на любой вкус. А они даже смотреть не стали! Но интернет-издание, наверное, подчиняется пиаротделу?

– Приблизительно так. Временем располагаете? – бормочет он и набирает короткий номер на внутреннем телефоне.

Он расспрашивает, к кому может попасть на приём по вопросу празднования юбилея, называет разные имена и отчества, благодарит и добавляет, что с ним будут ещё двое. Набирает ещё один номер, уже на своём мобильнике, и бросает в трубку:

– Иваныч, есть призрачная надежда опубликовать твою книгу. Пулей со всеми материалами ко мне.

За то время, что они ожидают приёма у кого-нибудь из начальства, коляску с младенцем забирает мать, приходит старик, который и есть автор любимых Яниных публикаций. Потом звякает внутренний телефон, хозяин кабинета командует: «Рысью!» и они несутся в приёмную. Секретарша молча указывает на дверь, табличка на которой гласит, что за ней скрывается генеральный директор завода Гаранин Владимир Сергеевич. А в кабинете с ним оказался ещё один мужчина с очень недовольным лицом, Яня догадывается, что это один из заместителей директора. Он буркает: «Пять минут!», и она выкладывает принесённые образцы, привычно входя в роль коробейника, как это уже проделывала с детскими вещами. Но ещё говорит о том, что, не будучи знакома с их продукцией, в своё время покупала их газету из-за того, что там печатали статьи об истории села Отрадное, что стояло на этом месте и которое в советское время поглотил город, об истории завода и его вкладе в развитие города: тут и микрорайон, построенный вокруг завода, и две школы в нём, и замечательный больничный комплекс, и дворец культуры приборостроителей, и шефство над политехническим институтом. Пусть сейчас вся инфраструктура скинута на город, но ведь существует и ещё долго будет существовать! Так пусть об этом напомнит книга о заводе!

– Спасибо, ваш спич получился неожиданным и трогательным, – улыбается Гаранин.

Зама больше заинтересовал сафьян, предложенный как образец для обложки парадного варианта издания:

– Вот же качество, а у нас обложки для вручения адресов такие убогие.

– Без проблем, можем изготовить хоть с тиснением, хоть с позолотой, – откликается она, решив, что с паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Но давайте вернёмся к юбилейной книге, – говорит Гаранин. – Я посмотрел расценки, это вполне реально. И материал у нашего внутреннего портала накоплен достойный.

У зама снова портится настроение, и он выдвигает претензию, почему Яня обратилась в их газету, а не в отдел по связям с общественностью.

– Сначала я у них побывала.

– И они не пришли сами, а послали вас сюда?

– Хм, они меня не выслушали, а просто послали.

Директор с замом переглядываются, зам вздыхает:

– Ну, вы же знаете…

– Янина Ксавериевна, не хотите работать в нашем отделе по связям с общественностью? Там есть вакансия.

От неожиданного предложения она смеётся. И все мужики её смех подхватывают. Зам сквозь смех говорит генеральному:

– Ну вы её тоже послали… и прямо в жопу мира.

– А я бы подумал, как трудоустроить девушку у нас. Она сделала то, о чём должны были догадаться наши сотрудники.

Вечером Яня рассказывает маме о событиях сегодняшнего дня, о том, что зам директора, между прочим, однофамилец, потом лично отвёз её в издательство и заключил предварительный договор на издание книги о заводе в двух вариантах оформления, одна в целлофанированной твёрдой обложке массовым тиражом, другая в шикарной сафьяновой в качестве подарка особо важным персонам, ещё и папки под поздравительные адреса заказал. Словом, оприходовал все малоликвидные дорогие материалы. Директор издательства на радостях обещал ей премию.

Мама с надеждой спросила, нравится ли ей новая работа и будет ли она переходить на работу в администрацию? Яня вздохнула:

– Я всё равно тоскую по моим шепелявым и картавым артистам…

– А если бы позвали назад?

– Нет, мамочка, фарш невозможно провернуть назад. Как вернуться туда, где ты пережила такое разочарование? Да и развалится там всё неизбежно.

– Без тебя развалится? – спросила Маша. – А если с тобой?

– Всё равно развалится. И я это видела, только не давала себе смелости задуматься. Босс это лучше всех понимал, поэтому втюхал студию нелюбимой жене. Если бы они стали делить имущество пополам, и он выбрал себе студию, оставшись без денег и жилья, то всё равно бы прогорел, не сейчас так через год. А жена его бывшая решила, что, взяв студию, получит курочку, несущую золотые яички. Но только такие дураки, как она с сыночком, не понимают, что курочку надо кормить, поить, лечить, да что там говорить, ещё и гормонами накачивать. И всё равно куриный век недолог.

– Мам, а правда, что твой бывший начальник женится на Клавдии Михайловне? Он же старый! И она тоже… она же даже старше бабушки!

Старшие Степановы переглядываются и смеются. Потом Яня говорит:

– Доченька, там не будет белого платья, и на руках он её в свой недостроенный загородный дом не внесёт с его-то остеохондрозом. Но будет взаимная забота, с душой приготовленная домашняя еда, совместные просмотры фильмов вечером, копание в грядках на участке, доступные возрасту походы и путешествия, чай в постель в случае простуды. Заведут кота, будут его гладить по очереди или одновременно. Она удержит его от лишней рюмки, а он её от подъёма тяжестей. Увы, всего этого лишена твоя бабушка, которая на пять лет моложе этой новобрачной. Я много лет мучаюсь тем, что моя умная, добрая, красивая мама, родив меня в двадцать лет, поставила крест на личной жизни. Мама, неужели ты так любила моего биологического отца? Или наоборот, так разочаровалась в любви, что больше никого к себе не подпустила?

– Ни то, ни другое, – очень спокойно и без надрыва ответила Татьяна Ксавериевна. – Наш роман был очень бурным, с полным отключением моих юных мозгов. Но потом, после того как он сделал ноги, я пришла в себя. Твоё появление на свет было радостью и для меня, и для моей мамы. Конечно, она огорчалась, что я не создала семьи. И не препятствовала бы, если бы я завела какие-то отношения, пусть даже неофициальные. Но так получилось, что я ни разу не встретила мужчину, с которым бы захотела сблизиться. То ли мужики вокруг не те, то ли я с поломкой. Надеюсь, что ты придёшь в себя после Петра и обратишь внимание на кого-нибудь. В твоём возрасте и замуж, и даже не один раз, и ребёнка, и опять же не одного… не упусти время!

– Да мне как-то не до мужиков, – вздыхает Яня. – Никаких мыслей сексуальной направленности, всё только о деньгах! Думаю, есть вариант, когда не устою перед соблазном, это если олигарх за попу ущипнёт. За погашение кредита и приличные сапоги, пожалуй, я отдамся.

– Яня, что ты говоришь при ребёнке!

– А ребёнок маме предлагает вариант, чем папа не олигарх?

– Тут ты меня ущучила, от папы твоего мне даже черевички из гардероба царицы и кусок золота с конскую голову не нужны.

– Ну почему?

– Если серьёзно, то, что я сказала, было шуткой. Но бывают обстоятельства, когда порядочная женщина продаёт себя, не ради себя, а ради близких, к счастью, мы не в той ситуации. Увы, правда в том, что, если за тобой будет ухаживать по-настоящему богатый человек, соблазн велик, и, чтобы усыпить собственную совесть, ты невольно начнёшь выискивать в нём несуществующие добродетели. Не мужики нас обманывают, мы сами себя обманываем. А в случае с папой всё уже позади, и его обман, и мои домысливания. В этой куче жемчужное зерно искать бесполезно, я уже покопалась, там только навоз.

На работе она напряжённо занималась новым для себя делом, редактированием книги старого краеведа. У него был живой слог и хороший язык, но нужно было по-иному скомпоновать материал и добавить вспомогательные указатели, чтобы придать изданию форму справочника, да ещё написать предисловие, да включить туда льстивые до приторности и в то же время не холопские славословия в адрес областной и городской администрации и про владельцев завода не забыть. И на всё про всё ей давался один месяц. Обидно было, что не к кому было обратиться за помощью. Новые коллеги относились к ней с откровенной неприязнью, хотя поначалу встретили как будто бы приветливо. Но стоило Яне проявить инициативу в поисках заказчика, и отношение к ней резко изменилось. Старший редактор Славик, годами семью её моложе, первым подошёл к ней и завёл непринуждённый разговор. Они посмеялись, как-то сразу перешли на «ты» и в первые дни Яня бегала к нему консультироваться. Но после её удачной поездки на приборостроительный буквально на следующий день Яня в ответ на вопрос, заданный с порога, получила такой пинок с размаха! И что это она левой ногой дверь в чужой кабинет открывает, и что это она ему тычет и глупые вопросы задаёт? А тётки, сокамерницы его, глядели на это со злорадством. Но Яня давно уже жизнью побита и, если на крик новой хозяйки студии отреагировала только во второй раз, то на щенячье повизгивание ответила сразу:

– Ах, простите, Вячеслав Николаевич, я не к вам, я тут юного стажёра Славика разыскиваю, который в предисловии к сборнику местной поэтессы тронул меня до глубины души редким по красоте деепричастным оборотом «листая эти страницы, мне хотелось больше страсти». Чехов нервно курит в стороне! Пойду по отделам вызывать искры страсти.

Славик покраснел и вскочил, уронив стопку брошюр на пол, а тётки отозвались смешками. В дальнейшем он пустил слух по издательству, что новая сотрудница к нему клеилась, но не на того нарвалась. Яня об этом не сразу узнала, но через несколько дней, когда седовласая соседка по кабинету намекнула на «некоторых выскочек», которые ищут спонсоров в рабочее время, а Яня ей спокойно ответила, что на работе она работает, чтобы заработать, но не мешает ветеранам тихо досидеть до пенсии на окладе, ничего не делая, эта дама бросила ей обвинение в соблазнении малолетки. Весь этот неинтеллигентный разговор вёлся интеллигентно приглушёнными голосами, поэтому, когда Яня внезапно закатилась хохотом от нелепости обвинения, соседки по кабинету потребовали разъяснений. И Яня вновь зачитала Славин перл, высказав предположение, что, когда она намекнула коллеге по поводу этого оборота, что ему следует фильтровать базар или дружить с корректором, он увидел здесь не намёк на неграмотность, а отклик её немолодой души на призыв добавить страсти. Судя по тому, что одна из этих соседок стянула листок с её стола, теперь эта фраза точно уйдёт в народ, и Славику мало не покажется.

В общем, в таком недружелюбном окружении ей оставалось только трудиться не разгибаясь, и это принесло свои плоды. Работу, на которую ей отпустили месяц, она завершила через две с небольшим недели, получила визы от автора и заказчика, и книга ушла в печать. С первыми пробными экземплярами Яня отправилась на завод, по дороге вздыхая над тем, что, если сама не найдёт ещё какой-нибудь срочный и денежный заказ, то придётся до Нового года в ожидании вакансии в городской администрации при отсутствии нагрузки плевать в потолок и терпеть щипки коллег, а также биться за редактуру книг местных графоманов, издающих книги на собственные средства.

Вовсе не собираясь лишний раз лезть в глаза заводскому начальству, она по старой памяти зашла к редактору интернет-издания, ему подарила пробный экземпляр книги и передала для первичного ознакомления пакет руководству с двумя книгами в двух вариантах исполнения. Этот в глаза лезть был рад, оттого был особенно приветлив и, помня о просьбе директора трудоустроить её на заводе, предложил ей толкнуться в их дворец культуры, он, мол, говорил о ней с директором ДК. Зная о зарплатах работников культуры, Яня в эту сферу никогда не стремилась, но, чтобы не обижать человека, искренне пытающегося помочь, во дворец зашла. А в кресле руководителя внезапно увидела знакомого, не близкого, но пересекались они неоднократно на городских праздниках и концертах, куда привозили свои творческие коллективы, и радостно воскликнула: «Саша!», тут же поправив себя, что следует, вероятно, звать его по отчеству, но она его, увы, не знает. Он ей тоже вдруг очень обрадовался, отчество Андреевич для знакомства назвал, заверив, что в личном общении оно лишнее, и пояснив свою радость, что, когда от завода ему настоятельно предложили трудоустроить некую даму по фамилии Степанова, он решил, что это очередная родственница одного из замов гендира, который носит эту фамилию, и голову ломал, куда приткнуть ещё одну неумейку и лоботряску. А тут такой монстр культпросветработы! Что заставило её покинуть своё уютное учреждение?

Узнав о смене собственника студии, он выразил ей сочувствие и в то же время радость по поводу усиления собственного коллектива, да ещё перед юбилеем завода, в честь которого им предстояло проводить грандиозный концерт. И предложил ей должность художественного руководителя плюс ставка руководителя театрального кружка.

Дав принципиальное согласие, Яня отправилась назад. Как-то угнетал её этот забег со сменой мест работы. С одной стороны, в издательстве обстановка невыносимая, с другой – неловко переходить на новую работу, собираясь с неё сбежать через пару месяцев. А с третьей… ну как не попробовать? Может, приживётся здесь и не надо будет уходить в администрацию на незнакомую работу с непростыми людьми? Вроде бы, Саша нормальный человек и руководитель не вредный.

За неё этот вопрос решило издательство. Вернувшись на работу, она увидела, что весь коллектив гудит как растревоженный улей: дали квартальную премию! Она взглянула в расчётный листок и пошла за трудовой книжкой.

– А чем вы недовольны, – фальшиво удивилась секретарша, доставая трудовую книжку из сейфа. – Ой, извините, запись о приёме забыли сделать. Директор в отъезде, вы не могли бы через три дня зайти?

– Ох уж, запись о месяце работы, обойдусь и без неё, – выхватывая книжку из секретаршиных рук, фыркнула Яня. – Свои люди, всё же я вам многотысячный заказ подогнала, так что всем на премию хватило, кроме меня.

– Нет, вам начислено, но соответственно стажу.

– То-то и оно, что премия у вас за заслуги в ничегонеделании!