Лена шла со Стасом по Покровке, искоса поглядывая на встретившихся им в самом начале пути, у колодца, двух женщин.
– Смотри, как на нас смотрят – будто бы мы с тобой парочка! Мне даже неловко как-то! – опуская глаза, прошептала она.
– Да мне кажется, они уже вообще никого не видят и, тем более, не слышат, кроме себя! – не понимая, о чем это она, равнодушно пожал плечами Стас. Его больше интересовало, из-за чего так ругаются, видно давно позабыв про ведра, соседки. Спор, конечно же, шел о судьбе Покровки, и, судя по всему, одна из женщин была на стороне Григория Ивановича, а другая уже продала или еще собиралась продать свой дом.
Шагов через пятьдесят история повторилась. Только на этот раз громко, не выбирая выражений, выясняли, кто за кого, идущие навстречу мужчины.
– Куда это они с таким воинственным видом? – кивнул, провожая их недовольным взглядом, Стас и услышал в ответ неожиданное:
– В шахматы, конечно, играть.
– В какие еще шахматы?!
– Сам, что ли, не слышишь? У них: что ни шаг, то – мат! – невесело усмехнулась Лена. – А дорога им теперь одна, после того как они от Вродебычацкого деньги получили, – к автолавке!
Из всех мужчин только один шел в противоположном направлении. Грузный, большой, неторопливый…
– Это дядя Андрей! – сказала Лена. – После удара, который случился с ним, он теперь ходит так, будто у него полный кувшин воды на голове. Ни капли старается не расплескать. Правильно, конечно, с такой болезнью нужно себя беречь, но как-то странно он это делает. Пост не признает, но диету соблюдает. Не ругается, но не из-за того, что это грешно и скверно, а только потому, что плохо воздействует на нервы… В споры не вмешивается, даже если вокруг все не правы. Он даже старается ни с кем не общаться, чтобы не было лишних эмоций. И все для того, чтобы только пожить подольше. Видишь, и нас будто бы не заметил…
Навстречу шел еще один мужчина.
Тот наоборот, еще издали в знак приветствия приподнял шляпу и, поравнявшись со Стасом и Леной, вежливо поздоровался:
– Здравствуй, Леночка! И вы, молодой человек, – если не ошибаюсь, Станислав?..
– Не ошибаетесь, Юрий Цезаревич, добрый день! – помня слова Григория Ивановича, сдержанно ответил Стас, а Лена, вздернув нос, прошла так, словно и не заметила мужчины.
Стас только головой покачал:
– Я уже знаю, что по его вине Покровка осталась без школы. Но может, хотя бы из вежливости, не стоило с ним так строго?
– А он теперь не директор школы! – решительно заявила Лена. – Раньше я хотя бы с должностью здоровалась, а теперь, лично с ним – не хочу! И потом, зачем говорить «здравствуйте» человеку, которому можно желать только болезней и скорбей, чтобы он, хотя бы в них, вспомнил о Боге?
За этими разговорами они вошли в поросший высокими липами сквер и встали перед скромным обелиском. Здесь были не только выцветшие, лежащие, наверное, еще с девятого мая венки, но и букет свежих цветов.
– Не забывают… – кивнул на них Стас, и как-то разом посерьезневшая Лена подтвердила:
– Почти каждый день кто-то, да носит. А что удивляться? Полсела на войне, считай, полегло. Да и тут такие бои шли…
– Знали бы они тогда, за что они жизнь свою отдавали! – с горечью усмехнулся, читая длинный список погибших сельчан, Стас. – За счастье этих жирующих, – кивнул он в сторону коттеджей-дворцов, – и за нищету тех, кто, не дождавшись родных с фронта, потом на своем горбу поднимал страну? За доллары, которые теперь у многих вместо очков? За то, что в стране сейчас из-за сплошного насаждаемого безвкусия теряется все то, что копилось народом веками?
Стас, помолчав, посмотрел на обелиск, на венки и продолжил:
– Сейчас любители экстремальных развлечений, ради удовольствия и адреналина, лазают по неприступным горам, спускаются на катамаранах по смертельно опасным речкам, но это какие-то пять-семь дней, после которых они чувствуют себя настоящими героями. А тут месяцами в окопах – в дождь, в снег, в июльское пекло и февральский мороз, да еще не просто лежать, а вставать и идти на летящий прямо в тебя свинец. В глаза… в лоб… в живот… в грудь… За это они шли? За все это? – обвел он рукой вокруг.
– Нет, Стасик! – отрицательно покачала головой Лена.
– А за что же тогда?
Лена подумала и сказала:
– Может, это не современно и как-то уж громко. Но тебе скажу. Потому что ты еще можешь понять. За Родину, Стасик. За нас вот с тобой… Ведь Родина – это мама. А иногда и мама болеет. Ничего, выздоровеет и на этот раз!
Стас невольно покосился на Лену: надо ж как незаметно и, главное, правильно успела вырасти эта Покровская березка… Да и не только эмоции, но и историческая правда была в ее словах.
– Да, – согласился он, – на Руси частенько и не такое случалось. Владимир Всеволодович вообще считает, что сейчас самые счастливые и сытые времена, какие только бывали в нашей истории! Он называет это эпохой духовного возрождения и даже вторым крещением Руси!
– Вот видишь! – обрадовалась Лена и ухватила его за руку, но тут же, устыдившись такого порыва, смущенно предложила: – Значит, идем к храму?
По пути к храму они неожиданно встретили… Нину. Увидев ее, свою первую любовь, Стас засмущался, руки сразу стали мешать ему. А Нина наоборот, спокойно, как ни в чем не бывало, улыбнулась ему и погрозила пальцем Лене:
– Какая же ты красивая стала, Ленка! Смотри, Стасик, не упусти свою судьбу!
– Да ведь она же совсем еще девочка! – засмеялся тот, но Нина, вдруг погасив улыбку, вполне серьезно сказала:
– Она уже взрослая девочка, причем такая, какой ты ни в одной Москве не найдешь! А ты, Ленка, – обратилась она к не знавшей куда девать себя, Лене, – что на все это скажешь? Ты-то согласна?
– Я?., да… – зардевшись, призналась Лена, – если только… Стасик меня подождет!
– Ну как, обещаешь ее подождать, Стас?
– Разумеется! – обращая все в шутку, пообещал тот. – Только, конечно, если она постарается подрасти!
– Хорошо… Я… постараюсь! – чуть слышно прошептала Лена, и только тут Стас понял, что ей сейчас столько же лет, сколько было ему тогда, здесь, в Покровке, когда его посетило первое чувство к Нине, и что это было ее своеобразным признанием в любви, причем не к кому-нибудь, а к нему…
Нина покатила свою коляску дальше. Они, стараясь говорить о чем угодно, только не о только что сказанном, прошли еще несколько домов и остановились у пруда, который деревенские называли озером. По его поверхности, в отраженном небе, плыли ослепительно белые облака.
– Смотри, как похоже на Китеж-град! – воскликнул, показывая на них, Стас.
– На что? – не поняла Лена.
– Да есть такая красивая легенда о древнем городе Китеж, – Стас сам взял Лену за руку и с жаром стал говорить: – Чтобы не достаться татаро-монголам, его жители умолили Бога спрятать их в озере. Вместе со всеми своими домами, церквями и колокольнями. Говорят, до сих пор там иногда можно услышать звон колоколов…
– Красивая легенда… – восхищенно прошептала Лена и, вдруг высвободив руку, неожиданно стала совсем чужой: – Только в жизни всегда все почему-то наоборот!
– О чем это ты? – обеспокоился такой переменой в ней Стас.
– Да так… Просто нашу Покровку тоже хотят превратить в Китеж-град, только уже против нашей воли…
Только теперь до Стаса дошло, какой бестактной была его легенда в том самом месте, которому действительно угрожает такая беда. Он попытался перевести разговор в другое русло, как-то развеселить Лену, но та больше не отзывалась, и они уже молча дошли до храма, вокруг которого была высокая кирпичная ограда, а во двор вели красивые ворота. Они были широко раскрыты.
Войдя во двор, Стас сразу же понял, почему. Там стояла милицейская машина, около которой стояли отец Михаил и муж Нины – «сражант». Чуть поодаль сидел на скамейке, обстругивая длинную палку, бородатый мужчина в черной вязаной, несмотря на жару, шапочке и тонком ватнике.
– Это наш сторож Виктор! – шепнула Стасу Лена и обратилась к проходившей мимо женщине в длинной юбке и темном платочке:
– Матушка Ксения, что случилось?
– Да вот… – гневно отозвалась та. – Ироды! Супостаты! Среди бела дня нападение на храм совершили. Воспользовались временем трапезы и попытались в окно влезть! Хорошо Виктор мимо проходил, шуганул их как следует! Видишь, новую палку для метлы делает? Старую-то он об их спины обломал!
– Да… – передернула плечами Лена. – А тут кто был, может просто мальчишки озорничали?
– Если бы! Виктор говорит, взрослые были, с мешками!
– Иконы, наверное, хотели украсть! – предположил Стас.
Женщина с сомнением покачала головой:
– В том-то и дело, что мешки-то у них – тяжелые были… Но ничего, старшина у нас свой, верующий, быстро со всем разберется!
Старшина, и правда, видно уже поговорил со сторожем, с отцом Михаилом и, возвращаясь к своей машине, заметил Стаса.
– Приехал? – устремил он на него быстрый, уверенный взгляд.
– Да! – стараясь держаться как можно независимей с мужем Нины, кивнул Стас и похлопал себя по карманам: – Паспорт, прописка, виза – все в порядке!
– Не сомневаюсь! Отдыхай на здоровье! – с улыбкой кивнул ему старшина, и лицо его сделалось строгим: – Ну, а если кто вдруг угрожать или обижать станет, сразу же обращайся. Вот моя визитка!
Старшина протянул Стасу визитку и уехал.
У отца Михаила тоже не нашлось времени для долгого разговора со Стасом, который, по давней привычке назвал его отцом Максимом, но тут же, извинившись, поправился. Батюшка и бровью не повел – судя по всему, он давно успел привыкнуть к своему новому имени – и только благословил его, сказав, что ждет на ближайшей же службе.
Стас с Леной немного походили по церковному двору, вышли в калитку – ворота были уже закрыты – и, не сговариваясь, направились по дороге, ведущей на кладбище…
Стрекотали кузнечики, пели птицы, никто не мешал разговорам ни о чем и обо всем… И только визитка мешала ему, так и колола пальцы. Он тайком от Лены взглянул на нее и прочитал фамилию: старшина милиции Михаил Зацепин. Все ясно – значит, и Нинка теперь Зацепина… И хоть со времени их последней встречи он всего лишь раз-другой вспомнил о ней, и то, когда встречал чем-то похожую на нее девушку, ему почему-то вдруг стало больно. Он даже сам не понял почему. Ведь у него не было ничего с ней. Нина любила тогда совсем не его, а Ника, причем так, что едва руки на себя не наложила, точнее, наложила, но отец Тихон ее отмолил. Это он точно, со слов отца, знает. В последнее время он и вовсе о ней не вспоминал. А тут сразу: коляска, старшина и эта визитка… Нет, надо было раз и навсегда заканчивать с этим! И тогда Стас смял в кулаке визитку и незаметно откинул в кусты… Боль сразу прошла. Будто ее и не было.
«Вот и все… – усмехнулся он про себя, вдруг отчетливо понимая, что целых четыре года тлевшее в нем чувство первой любви окончательно покинуло его только сейчас. – Вот и все!»
По главной улице Покровки промчалась темная машина Молчацкого. За ней осторожно – другая. Тоже красивая иномарка синего цвета. Она явно преследовала ее.
– Странно! – кивнула на нее Лена. – У нас такой никогда не было.
– А мне другое показалось странным, – задумчиво проговорил Стас. – Вроде как Ник за рулем был…
– Никита? В Покровке?! Не может быть! – убежденно ответила Лена и пояснила: – Его отец, Игорь Игоревич, говорят, вел какое-то очень денежное дело с хозяином здешних коттеджей, Соколовым. Сначала все шло как нельзя хорошо. Но потом они так разругались, что чуть было не перестреляли друг друга, и теперь Игорь Игоревич скрывается от него.
– Ну, значит, мне показалось… – легко согласился Стас, и они продолжили путь, почему-то впервые слегка стесняясь друг друга…
На кладбище была, как это всегда бывает в таких местах, торжественная, задумчивая тишина, лишь изредка нарушаемая вскриками ворон, перелетавших с ветки на ветку больших раскидистых вязов.
О проекте
О подписке