Цитаты из книги «Здравствуй, брат мой Бзоу!»

Гость, даже не глядя на стол, спросил: «Дад, скажи, из какого кувшина ты подняла вино: из полного или почти опустевшего?» Женщина смутилась и, боясь правды, тихо ответила: «Из полного…» «Бог порой поступает так, как ты поступила с вином – завершает начатое», – сказал пророк, поднялся из-за стола и покинул дом.

Военком сдвинул фуражку и тут же вернул ее в прежнее положение. Пустым, серым взглядом посмотрел на Даута. Тот шел слишком медленно, но потом испугался, что мать или бабушка увидят Зураба Отаровича и сами выйдут к нему. Не признаваясь себе, чем вызван этот страх, Даут заторопился. Сейчас он настойчиво думал о треснувшем черенке лопаты, о том, что нужно будет его заменить. Думал о том, что уже второй день болит палец на ноге. Должно быть, ушиб его где-то ненароком. Его мысли пытались выскользнуть, ухватить что-то витавшее поблизости, но он им запрещал. Вновь и вновь думал о черенке, о пальце, о сетях, о фуражке военкома… – Вот, – Зураб Отарович протянул ему сложенный пополам листок бумаги. – Что это? – Это не вам.

Счастлив тот, кто, обернувшись, видит море, а в нем – плывущего дельфина. И это счастье не из тех, что можно купить или заслужить, оно истинно и не утомит даже в постоянстве, повторенном от младенчества до старости. Им не нужно пользоваться или хвалиться. Достаточно однажды оглянуться, увидеть волны и то, что к тебе плывет дельфин. Улыбнуться этому и тут понять, что ты действительно счастлив.

Двадцать шестого октября Мзаучу Цугба исполнилось восемнадцать. На следующий день его увез тот же грязный автобус с зелеными полосами. Опавшие листья окрасили дорогу в кроваво-желтое.

Амза остановился возле калитки. Сел на траву, положил голову на колени. Не хотелось никого видеть. «Неужели всё? Только начиналось лето. Я знал, что оно пройдет, что… Но не так быстро! Ведь его и не было вовсе… Да и… Боже! Мне уже не увидеть Бзоу, а я… был сух с ним. Почему не принес рыбку, почему не искупался с ним? Меня заберут только завтра – я еще здесь. Не понимаю… Я так и не научился жить». Хотелось сейчас же все исправить: вернуться на берег, со смехом броситься в волну, развеселить Бзоу, подойти к Ахре и сказать тому что-то доброе, хорошее, чтобы старик улыбнулся… Амза знал, что не сделает этого. «Думаешь, что время идет медленно. Потом, глядя на ушедшие месяцы, понимаешь, что был неправ. Но истинно ощущаешь скоротечность всего в последний день. Только что было утро. Уже вечер. Со следующей секундой придет новое утро. Да нет, еще быстрее…»

Вино раскрепостило Амзу. Он чаще смеялся, предлагал свои шутки, позволял каждому обнять его, расцеловать и обещать долгую твердую мужскую жизнь. – Смотри только, раньше сорока не вздумай жениться! – наставлял юношу опьяневший Туран. – Сперва стань кем-то. Разберись, что куда в этой жизни. И невесту выбирай не на скаку. Девушка не лошадь, чтобы лучшей была та, которая быстрее бежит и шире машет гривой. Тут надо дольше смотреть, примеряться… – Как говорил мой дед, – заметила баба Тина, – девушка красивей та, что не открывает рта.

Дни лишились дождей, были теплыми. Облака растаяли, и ночью небо тяжелело праздничной россыпью белых звезд – до того густой, что в ней можно было угадывать любые приятные воображению сочетания и образы. Луна худела, теряя правый бок.

Юноша и дельфин еще долго дурачились. Вместе плавали, ныряли, крутились. Бзоу катал друга по заливу, Амза привык к подобным прогулкам, научился не терять дыхание. Потом афалина повторил свою любимую забаву с исчезновениями и попытками заплыть с неожиданной стороны. Иногда оба раскрывали рты и ловили капли дождя, потом начинали брызгаться. Юноша пальцами вышагивал по округлым зубам дельфина. Прикладывал к дыхалу ладонь, чтобы ощутить, как тот сжимает и расслабляет свою подвижную пробку. Устав, Амза выползал на галечную лежанку. Тогда дельфин выплывал к нему. Выставив спину дождю, носом утыкался в ногу юноше, словно звал продолжать игру. – Бзоу! Ну куда ты полез?! Ты бы еще на пляж выбрался! Давай-ка иди отсюда. Тебе нельзя на камни! Бзоу нехотя уплывал, но вскоре возвращался, чтобы позвать Амзу еще раз.

Небо ломалось совсем рядом. Закупоривались уши, приходилось чаще глотать слюну. В этом грохоте не получалось расслышать собственных слов. Мерцающими вспышками озарялись могучие валы туч. Братья Кагуа соскучились по непогоде и не хотели возвращаться в дом, сидели на пороге: наблюдали, слушали грозу.

Запахло листьями и мокрой землей.