Художественное слово: проза

Леонид ДОНСКОВ. Ёси

Непридуманная история про козочку, найденную в лесу в возрасте трех дней

Посвящается моей сестренке,

Жанне Танановой

Как мало нам дано, чтобы творить добро!

Спасти и защитить всегда ли в нашей власти?

А вот для зла довольно безучастья:

Смолчал, отвел глаза, и совершилось зло…

В. Донскова

1

История эта произошла в Цимлянских песках, на маленькой степной речке Аксенец.

Была осень, конец сентября, днем ярко светило солнце и было даже жарко, если, конечно, не дул северный ветер. Но по ночам становилось всё холоднее, и звезды, которые были хорошо видны с земли, как серебристые мальки в солнечный день на мелководье, утром видели, как на земле клубился молочный туман. А вы бывали свидетелями этого чуда? С первыми лучами солнца туман начинает сползать с возвышенностей в долины, в низины, к ручью и речке. Он клубами катится, как перекати-поле, вьется в спирали, струится, как вода.

Хорошо смотреть на это с холма или, как здесь говорят, с «кучугуры». Сначала показываются верхушки деревьев. Они загадочно-темны на белом полотне тумана, они встают, как неведомые великаны, потягиваясь своими могучими ветвями-руками.

Потом начинается день: еще нет солнца, но становится всё светлее и светлее, звезды тускнеют и начинают постепенно исчезать. Появляются первые лучи солнца, и вот на небе остается одна, самая яркая – «Пастушья» звезда, а точнее – планета Венера. И, конечно, Луна!

Луна… Ее бывает видно чуть ли не до обеда. Всеми покинутая, она уже не светит, становится похожей на маленькое облачко, которое неуловимо тает. А туман в низинах редеет, превращаясь в легкую невесомую дымку, которая исчезает совсем незаметно: вроде была – и вот ее нет. Странно ведь, правда?

Под утро бывают заморозки, и тогда солнцу приходится отогревать землю. Там, где коснутся земли солнечные лучи, на траве блестят капли росы – это растаявший иней, а может быть, слезы слабого заморозка, которому не терпится стать сильным и крепким морозом. Но у него еще всё впереди, целая зима.

2

Итак, в конце сентября у одной молоденькой козочки родилась дочка – маленькая, симпатичная и смешная.

Все козы были страшно возмущены: «Как?! Осенью, на зиму глядя? Никого не послушалась! Не могла подождать до весны, когда принято приносить домой маленьких козлят!»

Но молодая мама никогда прежде не имела детей, а ей этого очень хотелось, и она не стала ждать до весны. Козочка-мама была очень довольна своей дочкой, а молодой папа был горд и счастлив. Они все были счастливы: мама, папа и дочка.

Как назвали дочь родители, мы не знаем. Позже, когда она жила у нас, мы дали ей имя Ёси, Ёси-казёси. Так и будем считать, что она была с рождения – Ёси.

Утром Ёсин папа уходил со стадом, а мама и Ёси паслись возле дома. Ёси тогда еще не была настолько крепка, чтобы шагать со всеми вместе на дальние пастбища, куда двигалось стадо в поисках сочной и вкусной травы. Она сосала молочко, веселым бесенком бегала вокруг мамы, когда та паслась, и спала, привалившись к маминому боку.

И так прошли два дня, два бесконечных и счастливых дня в ее жизни. А потом начались те самые невероятные приключения маленькой Ёси, благодаря которым мы и познакомились с ней.

3

Кроме мамы и папы, у Ёси был еще и хозяин – большой человек с огромной лошадью, такой огромной, что и смотреть было страшно. Лошадь говорила «Иго-го!» и так била копытами, что земля дрожала, а маленькая Ёси пряталась за маму и крепко прижималась к ней. У хозяина были собаки-помощники, гораздо меньше ростом, чем лошадь, но страшнее их, вместе взятых, – и лошади, и хозяина с кнутом. Что такое кнут, Ёси плохо представляла, но хозяин им так «стрелял», что даже Ёсин папа боялся. А Ёси падала и притворялась мертвой. Это она сама придумала: щелкнет хозяин кнутом – она упадет, и никто ее не трогает.

На самом деле хозяин и не думал обижать маленькую Ёси. Просто коз и баранов было много, а он один. И когда он говорил им что-то, не все его слушались. А с кнутом проще: щелкнет – и всем сразу всё становится понятно, и никаких вопросов: «Ме-е – зачем? Бе-е – куда?»

Ох, уж эти собаки! Ёси их очень боялась – они были страшные, да и странные: хвост длинный, уши маленькие, а копыт и рогов вообще нет. Это Ёси знала точно: вечером собаки спали, и Ёси отважилась к ним подойти. Ноги ее подгибались, мелко дрожали, и всё время хотели убежать, спрятать Ёси за маму. Но Ёси упрямо заставляла свои ножки идти к собакам… Тогда-то и увидела: рогов и копыт не было…

Но самое удивительное было другое: собаки не ели траву! Все ели траву – мама, папа, другие козы и даже глупые бараны, которые ходили, опустив носы в землю, и говорили густым басом: «Бе-е…». Все ели траву, и Ёси, когда вырастет, тоже будет есть траву, – так Ёсина мама говорила, а она, как и все другие мамы, никогда не врет, ведь верно? Даже большая лошадь, которая ходила на копытах, тоже ела траву. Ёси не знала, есть ли у нее рога: она была такая высокая, что Ёси не могла как следует это разглядеть, а у мамы всё забывала спросить. Хозяин, и тот жевал травинку – Ёси это видела сама. Правда, сорвал он эту травинку руками… Ну и что ж, может, ему так нравится. И все-таки он ел траву и ходил на двух копытах, которые называл сапогами, а вот собаки…. собаки были совсем без копыт и не ели траву!

Но и это было не самое главное. Все кругом пили воду. Правда, сама Ёси сосала молоко, она, – как уверяла мама, – потом будет пить воду. А собаки высовывали длинные красные языки и лакали (да-да, вы не поверите – лакали!) воду. Ёси трясла головой, чтобы избавиться от такого наваждения, но нет: они именно ЛА-КА-ЛИ, глупо хлопая языками по воде!

«До чего же они странные, – думала маленькая Ёси. – И как много в мире неизвестного, нового и непонятного! И как интересно, оказывается, в нем жить… а я и не догадывалась».

Так маленькая козочка начинала открывать для себя мир, о котором еще вчера ничего не знала. А может, и знала, кто скажет. Я не берусь тут ничего утверждать.

4

Утро третьего дня выдалось холодным и туманным. Ёси долго не хотела просыпаться, сквозь сон тихонечко бормотала, отвечая маме, которая осторожно толкала носом свою крошечную дочку, чтобы та просыпалась: «Потом – ме, еще чуть-чуть – ме, сейчас еще рано…» Но мама не отставала от маленькой сони. И сказала ей твердо: «Ёси, пойдем, проводим папу».

Ёси, конечно, встала проводить папу. Она поднялась, потянулась на своих маленьких копытцах и первым делом занялась сосанием молока. Оно было вкусным, теплым и наполняло Ёси свежестью и силой. Сразу и утренний холод исчез, и настроение у Ёси стало отличным, так и захотелось с кем-нибудь поиграть, пободаться. Но, увы, она была единственным маленьким козленком на всё большое стадо, и бодаться ей было не с кем.

Хозяин с собаками отделил баранов и козу с козленком от стада и перегнал их на другой баз. Когда хозяин гнал их, Ёси не отставала от мамы и всем своим видом показывала: не боится она этих ужасных псов, – хотя, по правде говоря, ей очень хотелось вжаться в маму и не глядеть на эти страшные и свирепые пасти-морды. Лишь когда за мамой и дочкой закрылась дверь база, Ёси, наконец, легко и свободно вздохнула. Затем гордо посмотрела на баранов: «Вы большие, а трусливые, бежали впереди, а мы с мамой зашли на баз последними».

Она оттопырила верхнюю губу, как это делают взрослые козы, когда им что-то не нравится, изобразила на своей мордочке презрение и высокомерие, копнула копытцем песок и отвернулась от баранов.

Ёси было невдомек, что в ее поступке бараны не увидели даже тени подвига. Для них это было привычно – слушаться и повиноваться хозяину, а на воображалу-козочку бараны не обращали внимания: эка невидаль, все они маленькие зазнайки и воображалы. «Бе-едовая», – только и сказал один баран другому. Но тот был занят жвачкой, сладко щурился, шумно жевал и ничего не расслышал.

Стадо ушло. Впереди, гордо подняв голову с широкими и мощными рогами, шел Ёсин папа, сбоку шествовала лошадь, отмахиваясь хвостом от назойливых комаров и мух. Хозяин, конечно, восседал на лошади. В одной руке он держал поводья, а в другой – свой длинный кнут. Позади стада трусили хозяйские собаки, подгоняя отставших или зазевавшихся в кустах коз и баранов: «Не отставать – тяв, потеряетесь – гав».

Ёсина мама долго смотрела вслед стаду и о чем-то думала, жуя свою жвачку.

«Она, наверное, видит папу. Ведь наша мама вон какая высокая», – думала Ёси, стараясь подпрыгнуть повыше и посмотреть на своего отца. Но видела лишь пыль над дорогой да слышала: «Мее – бе…», «Мее – бе…» – и шорох песка под копытами.

5

Кто открыл дверь, когда пришла пора идти на выпас, Ёси не видела; просто бараны вдруг потянулись к выходу, а за ними – и Ёси с мамой.

Ёси прыгала, бегала, старалась взгромоздиться на маму и каждый раз, когда съезжала в песок, исхитрялась приземляться на свои тоненькие пружинистые ножки. Но иногда все-таки просто падала под ноги маме, утыкаясь носом в песок. Но мама на Ёси не обижалась, она сама была недавно такой же забиякой и прыгала на свою маму точно так же.

Бараны и Ёсина мама медленно шли и пощипывали травку, а вокруг носился, поднимая пыль, маленький черненький чертенок. Этим чертенком была, конечно же, наша Ёси. Нет, она не ела траву. «Успею», – думала она и неслась за желтым листиком. Или пыталась достать жучка из-под коряги – не носом, так копытцем.

Бараны и мама медленно шли по низинам, лазили по песчаным склонам, объедали кусты, которые росли на кучугурах, чесали рога о старые ветки дерезы и собирали ее вкусные зрелые плоды. Ёси их тоже пробовала, но они показались ей невкусными. Ей нравилось только молоко, хотя мама и говорила: «Ёси, ты потом поймешь, как это вкусно. Первые плоды чуть сладковатые и вяжут во рту, а потом они становятся пышными и слегка сочными. Но самые вкусные – вот эти, чуть тронутые заморозком, водянистые, полупрозрачные…». Ёси слушала маму внимательно, но думала: «Может, это и вкусно, но молоко вкуснее». И она была по-своему права.

Если на пути встречался песчаный обрыв, для Ёси начиналась потеха. Она взбиралась наверх и начинала скакать по самому краю обрыва, взбрыкивая и кувыркаясь, очень гордая и счастливая от своей смелости и ловкости. «Ничего, что иногда я падаю и скатываюсь по песку, мне это очень нравится. Пускай бараны сердито говорят: “Бе-е-столочь…” Они слишком старые и глупые, чтобы понять, как это здорово и весело – быть маленькой и счастливой. А вот мама меня понимает – и тоже, взобравшись на самый верх кучугуры, взбрыкивает и прыгает оттуда. Как красиво она это делает! Я этого пока не умею, но когда вырасту, то непременно научусь так прыгать». А умная Ёсина мама, глядя на дочку, думала: «Глупышка ты, Ёси, разве я могу прыгать так, как ты? Я это могла очень-очень давно, когда мне тоже было всего три дня…»

Ёси очень любила свою маму, и ей нравилось играть вдвоем, особенно – забираться маме на спину. Но Ёси не всегда это удавалось. И когда не получалось, она вскакивала с песка, куда только что скатилась, слегка отряхивалась и, сделав несколько прыжков в сторону, чтобы сбить маму с толку, снова вихрем неслась на нее. И снова впрыгивала маме на спину, редко-редко удерживаясь там хотя бы минуту.

Но когда мама ложилась жевать свою жвачку, тут у Ёси всё получалось! Ох, что она вытворяла тогда на маминой спине: и прыгала, и скакала, вертясь на одном копытце, и соскальзывала с мягкого маминого живота, и бодалась, и залезала маме на шею и голову, и покусывала мамины уши! В общем, в Ёси вселялся бесенок непослушания и хулиганства!

Бараны говорили между собой: «Бее-с, а не ребе-е-енок, бе-е-дная мама, бе-е-да, что за дети теперь пошли, бее-е».

Но Ёсина мама знала, что дочка у нее умненькая и добрая. А что балуется – это так и должно быть: мама сама тоже была недавно маленькой козой-дерезой. И вообще, не стоит обращать внимания на болтовню тупых баранов.

6

Солнце поднималось всё выше и выше. Вот оно уже и остановилось. Дошло до одного, только ему известного места – и замерло в раздумье: ведь уже осень, и стоит ли подниматься выше? Еще чуть-чуть, и надо будет спускаться…

Наступало время обеда, а для наших путешественников – время идти на водопой. Туда, где можно будет не только напиться, но и вздремнуть, и заняться жвачкой, как это положено всем козам и баранам.

Но бараны были глупы и не знали, куда нужно идти, чтобы выйти к водопою. Знала дорогу только Ёсина мама, и именно она-то и должна была вывести всех к воде и к дому. Но тут Ёси, которая уже наскакалась и напрыгалась вдосталь, пососала маму и вдруг сказала: «Я устала! Спать хочу!» – и тут же прилегла на песочек, склонила головку на свой бочок и сладко засопела. Коза, как хорошая добрая мама, умилившись видом спящей дочурки, вздохнула и прилегла рядышком: пора было вздремнуть и пожевать жвачку. Бараны посопели возмущенно, побе-е-седовали между собой и тоже завалились спать.

7

Ёси проснулась раньше всех. Хорошо отдохнувшая, бодрая и готовая к новым подвигам и проказам.

Рядом начинался лес, он манил Ёси шумом листвы, своими тайнами и загадками, таинственными шорохами и птичьим пением, неизвестными запахами и звуками. Шелестом своих ветвей лес как будто звал: «Ёси, иди ко мне играть, нам будет весело и интересно! Иди, Ёси!..»

И Ёси решила сходить в лес – ведь ей было так любопытно. «Пока все спят, я туда и обратно. Только взгляну, что там, и назад – к маме». Тихонечко отойдя от спящих сладким сном баранов и мамы, она припустила в лес, наперегонки со своею тенью. Ёси так хотелось обогнать свою тень, что она обо всем позабыла. Ведь она еще не знала, что, даже если бежать на солнце, тень не отстанет, ее нельзя обогнать.