«Успехами в учебе Оноре де Бальзак (1799–1850) не блистал. Директор Вандомского коллежа (Франция, 1806–1813 гг.) отмечал, что единственной его замечательной чертой было то, что в нем не было ничего замечательного…» (из статьи Г.Храповицкой «Оноре де Бальзак», российск. публ. 2003 г.). «Он учился плохо, не получал никаких наград, учителя жаловались на него, и родители во все время свидания бранили и упрекала его» (из очерка А.Анненской «О. де Бальзак, его жизнь и литературная деятельность», Россия, 1895 г.).

Живописец Александр Иванов (1806–1858) не мог похвастаться своими школьными успехами. В классах «бросалась в глаза неспособность быстро соображать при заучивании наизусть, явная малоодаренность к словесным наукам».

«На девятом году жизни Чарльз Дарвин (1809–1882) поступил в элементарную школу, а спустя год перешел в гимназию доктора Бетлера. Он оказался весьма посредственным учеником. Здесь налегали главным образом на классические языки, словесность и т. п., предметы, к которым у Дарвина не оказалось ни охоты, ни способностей… В 1825 году Дарвин поступил в Эдинбургский университет, где оставался два года, подготовляясь к медицинской карьере, но безуспешно. Тогда он решил сделаться священником, для чего поступил в Кембридж. Но здесь он окончил курс без всяких отличий, в числе многих. Мнение Дарвина о своих интеллектуальных способностях было весьма скромным: «У меня нет быстроты восприятия или природной мудрости, свойственных некоторым личностям… Моя способность быстро воспринимать значительный и абстрактный поток мысли довольно ограниченна. Более того, я никогда не проявлял успехов в математике. Моя память довольно обширна, но не совсем точна. Кроме того, она отличалась слабостью в том отношении, что я почти никогда не мог запомнить больше одной даты или нескольких стихотворных строчек»…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

Репутация нерадивого ученика прочно закрепилась за французским математиком Эваристом Галуа (1811–1832). «Всегда занят посторонними делами. С каждым днем становится все хуже», – писал настоятель парижского лицея Дуй де Гран. А на вступительных экзаменах в подготовительную школу учитель физики, оставил о нем просто уничтожающий отзыв: «Галуа – единственный, кто отвечал мне плохо. Он ничего не знает. Очень сомневаюсь, что из него когда-нибудь получится хороший преподаватель».

Луи Пастера (1822–1895) школьные преподаватели уверяли, что он просто не способен понять химию.

«Успехи Джеймса Максвелла (1831–1879) в Эдинбургском университете были далеко не блестящи (в первый год обучения, 1841-42 гг. – Е.М.). Учитель греческого мистер Кармайкл считал своей первой задачей рассаживать учеников в соответствии с их школьными успехами, и Джеймс никогда не сидел впереди. Он сидел где-нибудь в средних или даже задних рядах и под ритмическое бормотание думал о чем-то своем. Он легко мог бы выполнять задания лучше, но дух соревнования в малоприятных занятиях был для него глубоко чуждым. В изучаемых греческих глаголах он видел лишь трупы слов, останки мертвого языка. Учеба шла все хуже и хуже, он отсаживался все дальше и дальше назад, ко все более и более агрессивным соседям, отдававшим все свои силы и способности издевательству над Джеймсом» (из книги В.Карцева «Максвелл», СССР, 1976 г.).

«Будущий французский живописец Эдуард Мане (1832–1883) по всем предметам плетется в хвосте 5-го класса. Вот, к примеру, латынь: среди 62-х учеников он ни разу не занял места ближе 42-го, а порой даже скатывался до 58-го. И так почти по всем предметам… Уроки – слабо, внеклассные занятия – слабо, только по рисунку – очень хорошо. Результаты конкурсных экзаменов в Мореходную школу более чем неудовлетворительны…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«1 марта 1858 года Эмиль Золя (1840–1902) поступает в парижский лицей Сен-Луи… Он здесь такой же «чужак», каким был когда-то в Эксе (в подготовительном коллеже – Е.М.). Всех смешит произношение Золя; и снова, больше чем когда-либо, ему ставят в вину его бедность… С презрительной жестокостью смотрят столичные юнцы на этого запуганного или тупицу, который, в свои 18 лет во втором классе едва тащится в хвосте…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.). «Тоска по Эксу была столь огромна, что Золя почти ничего не делал. Из первых учеников коллежа он вдруг стал, по словам П.Алексиса, пятнадцатый, двадцатым…» (из книги А.Дузикова «Золя», СССР, 1969 г.). «…Откуда свалился этот недотепа? С луны, что ли? Ничего он не знает – ни новой литературы, о которой все говорят, ни искусства, ни театра, он даже не в курсе скандальных историй полусвета. Они подавляют его своим превосходством. Пришибленный, он замыкается в себе, совершенно перестает работать, не готовит заданий, не учит уроков; вчера еще первый ученик, он отступает в ряды самых последних, снова становится тем ничем, каким был когда-то… На письменном экзамене Золя занимает второе место. Теперь ему остается только сдать устные экзамены. К сожалению, испытания проходят неудачно. Во-первых, он не знает дату смерти Карла Великого; во-вторых, экзаменатор по французской литературе счел, что суждения Золя о творчестве Лафонтена идут в разрез с общепринятыми взглядами: полный провал…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Школа Валь-де-Грас, где учился Огюст Роден (1840–1917), состояла, при семинарии, и обучение закону Божьему составляло основу программы. Огюст с трудом усваивал Священное писание. Кроме того, в школе преподавали арифметику, которую Огюст не понимал, латынь, которую он ненавидел, а также чтение и чистописание. У Огюста получались одни каракули, он был неспособен написать хоть одно слово правильно. Преподавали также географию и историю, которые ему нравились, но в которых он не преуспевал из-за своей близорукости, и грамматику, казавшуюся ему невообразимым хаосом» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Я никогда не был способен хорошо учиться в школе, – вспоминал выдающийся американский изобретатель Томас Эдисон (1847–1931). – Я всегда был в числе последних в классе. Я чувствовал, что учителя мне не симпатизируют и что мой отец думает, что я глуп, и я почти решил, что я, должно быть, тупица».

«Гимназию Всеволод Гаршин (1855–1888) не любил. Унылый гимназист плелся по Васильевскому спуску, думая о невыученной алгебре, о придирках попа на уроке Закона божьего, о проклятых тройках в тетрадках… Вечером он писал матери: «Из тригонометрии – 3, из алгебры – 3». Сперва Всеволод отчаянно огорчался; ведь выучивал, что положено! Потом понял, написал: «Я могу работать долго и сильно, но только над тем, что я люблю, на что, быть может, уйдет вся моя жизнь…»…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«В 1878 году Василий Розанов (1856–1919) поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Впрочем, учился он не очень усидчиво и, по собственному его признанию, «проспал» университет…» (из сборника К.Рыжова «100 великих имея Серебряного века», Россия, 2011 г.).

«Говорят, что особенности умственного склада физика Пьера Кюри (1859–1906) не позволяли ему быстро усваивать школьную программу. Его мечтательным ум не подчинялся рамкам, налагаемым на мысль школой. Трудность, с которой он поддавался этому режиму, обычно приписывалась медлительности ума. Впрочем, он и сам считал себя тяжелодумом и часто говорил об этом» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«В начальной школе (г. Иглау, Австро-Венгрия) Густав Малер (1860–1911) – Австрийский композитор и дирижер – Е.М. – считался «необязательным» и «рассеянным», но его успехи в обучении игре на фортепиано были поистине феноменальны… Учеба в средней школе складывалась куда менее успешно и отец принял решение перевести его в Прагу, ожидая, очевидно, что там учителя проявят большую строгость… В конце учебного года табель Густава оказался худшим в классе, и отец забрал его с собой в Иглау, чтобы продолжить образование в местной гимназии. Но и теперь он не проявил себя внимательным и прилежным учеником. Куда охотнее он копался в отцовских книгах. По его словам, у отца была «небольшая библиотека», которая сыграла в его дальнейшем образовании более важную роль, чем гимназическая наука. Об этом он сам позднее высказался так: «Юность провел в гимназии, но ничему не научился». Сколь мало его интересовали школьные занятия, столь же упорно он продолжал занятия игрой на фортепиано и ранние композиторские опыты…» (из книги А.Ноймайра «Музыканты в зеркале медицины», Австрия, 1995 г.).

«Осенью 1891 года будущий скульптор Анна Голубкина (1864–1927) сдала экзамены в Московское училище живописи, ваяния и зодчества и была принята на живописное отделение. Успехи Голубкиной оказались более чем скромными…» (из сборника К.Рыжова «100 великих имен Серебряного века», Россия, 2011 г.).

«Учеба в приходской школе для застенчивого тугодума, каким был в ту пору будущий американский классик Теодор Драйзер (1871–1945), была сущей мукой. Сверстники сторонились долговязого, нескладного подростка, нередко поколачивали…» (из статьи Г.Ионкиса «Теодор Драйзер», российск. публ. 2003 г.). «Семья постоянно переезжала с места на место, из одной общины в другую… С каждым новым переездом их надежды на улучшение экономического и социального статуса возрождались – затем только, чтобы обернуться разочарованием: детей вновь и вновь отвергали их сверстники…» (из статьи Р.Спиллера «Теодор Драйзер», сборник «Литературная история Соединенных Штатов Америки», т. 3, США, 1955 г.).

«Альберта Эйнштейна (1679–1955) никак нельзя было назвать не по годам развитым, мальчиком. Позднее его мать с огорчением писала кому-то из друзей: «Право, я ума не приложу, что мы будем делать с Альбертом; он почти ничего не учит… Зубрежка не давалась. Мать укоризненно смотрела на цифры, выведенные в балльной ведомости. Ему не раз доводилось слышать, как учителя называли его за глаза «туповатым парнем»… Он отвечал невпопад. Его нередко оставляли после уроков в классе… Позднее Эйнштейн написал: «С жаждой более глубоких знаний, но недостаточными способностями к усвоению, и к тому же обладая неважной памятью, приступил я к нелегкому для меня делу учения»…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«В 1890 году семья Николая Гумилева (1886–1921) переехала на Кавказ. Гумилев учился в тифлисской гимназии, но недолго, два с лишним года. В 1903 году семья вернулась в Царское Село. Учился Гумилев плохо, окончил гимнастический курс лишь в 20 лет. Правда, он сумел издать сборник стихов «Путь конквистадоров» (1905 г.)» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Училась я в Царскосельской женской гимназии, – вспоминала Анна Ахматова (1889–1966), – сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно…» Почетный доктор Оксфордского университета, лауреат Международной поэтической премии, Анна Ахматова всегда, училась неохотно…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Шарль де Голль (1890–1970) – генерал, президент Франции в 1959–1969 гг. – Е.М. – учился в иезуитском колледже на улице Божи-раре… Много лет спустя, будучи президентом Республики, генерал де Голль неожиданно признался своим внукам и внучатым племянникам: «В начальных классах школы я никогда не учил уроков. Но этому примеру не следует подражать!» …1 октября 1912 года Шарль закончил Сен-Сир, получив звание младшего лейтенанта. Он завоевал 13-е место в выпуске, состоявшем из 211 человек, что было весьма почетно. Однако один из преподавателей дал ему такую характеристику: «Отличается средними данными во всех отношениях, за исключением роста»…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Владимир Маяковский (1893–1930) учился сначала в Грузии, потом в Московской гимназии. В автобиографии, которая называется «Я сам», поэт писал: «1905-й. Не до учения. Пошли двойки. Перешел в 4-й только потому, что мне расшибли голову камнем (в Рионе подрался), – на переэкзаменовках пожалели… В 4-м классе пятой гимназии. Единицы, слабо разноображиваемые двойками. Под партой «Анти-Дюринг»…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

Сын учителя и сам писатель, автор монографий о Л.Толстом, Ф.Достоевском, В.Маяковском и др., Виктор Шкловский (1893–1984) свидетельствует, что учился плохо: «Ходил в классы, учился пестро, делал в диктанте грамматические ошибки… Был у меня ужасный порок: орфографические ошибки в диктанте. Казалось, что я выпущен в свет без сверки, по первой корректуре, со всеми опечатками…» (из воспоминаний «Жили-были», СССР, 1962 г.).

«Испанский поэт Гарсиа Лорка (1898–1936) в детстве был худеньким мальчиком… о прилежании и говорить нечего. На уроках он сидел с отсутствующим видом, а когда учитель спрашивал его о чем-нибудь, поднимался и глядел удивленно, словно только что проснувшись» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«С 1908 по 1917 годы будущий Нобелевский лауреат Фредерик Жолио-Кюри (1900–1958) учился в лицее Лаканаль… Он мало интересовался учением. Но популярность все же была завоевана. Правда, не успехами в науках, а в футболе. Футбол так увлек лицеиста, что он чуть было не стал игроком-профессионалом, все шло к этому. Физика, химия, механика одинаково привлекали Фреда, но рыбная ловля и футбол были дороже. Мать приходила в отчаяние от легкомыслия сына. Знаний, приобретенных в Лаканале, оказалось недостаточно для конкурсного экзамена в Парижскую школу физики и химии…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Президент США Рональд Рейган (1911–2004) как-то признался, что учебе всегда предпочитал спорт и не знал оценки выше “с” (то есть был закоренелым троечником). А когда колледж в признание последующих заслуг вручил Рейгану почетный диплом, он даже пошутил: «А я-то думал, что почетным был тот, первый диплом, который мне вручили по окончании»…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Самая отрицательная характеристика у премьер-министра Великобритании (в 1990–1997 гг. – Е.М.) Джона Мейджора (р.1948): «Сознательно решил бездельничать». В ней сказано, что естественные предметы вызывают у него невообразимую скуку. Совершенно иная характеристика была дана учителями в свое время будущему президенту Франции (в 1981–1995 гг. – Е.М.) Франсуа Миттерану (1916–1996) – он был застенчив невероятно. Настолько, что на устном экзамене на звание бакалавра не смог рта раскрыть – и провалился…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«В одном из рассказов немецкий писатель Генрих Белль (1917–1985) пишет, признаваясь в невероятном факте своей биографии. Оказывается, всемирно известный писатель в школьные годы позволял себе прогуливать уроки. «Правда превыше всего: иногда, я прогуливал школу; извиняться за опоздание было для меня невыносимо унизительно и я предпочитал жертвовать шестью часами занятий, нежели унизиться из-за четырех минут опоздания». Случалось, что запоздавшие учителя ловили мальчика где-нибудь в городе, но чаще всего ему удавалось благополучно улизнуть…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Невысокий, задиристый Андрей Тарковский (1932–1986) в школе учился скверно, слыл настоящим хулиганом…» (из книги С.Волкова «История русской культуры XX века от Льва Толстого до Александра Солженицына», Россия, 2011 г.).

В «Преждевременной биографии» (1962 г.), поэт Евгений Евтушенко (1932–2017) пишет: «Мама хотела, чтобы я учился, учился и учился. А учился я необыкновенно плохо… К некоторым предметам я вообще был неспособен – например, к физике. Я до сих пор, кстати, не могу понять, что такое электричество и откуда оно берется. Плохие отметки у меня были всегда по устному русскому. Писал я почти без ошибок, и мне казалось бессмысленным заучивать грамматические правила, если я и так пишу правильно».

Многим гуманитариям и, что особенно удивительно, естествоиспытателям и шахматистам с трудом давались точные науки. Математика, королева всех наук, оказалась настоящим камнем преткновения.

Великому Исааку Ньютону (1643–1725) не давалась школьная физика и математика.

«Людвиг ван Бетховен (1770–1827) учился плохо. За 5 лет, проведенных в школе, он выучился немногому – чтению, письму, начаткам латыни и арифметики. А считать так никогда и не научился толком. Когда ему, уже всемирно известному композитору, требовалось для подсчета гонорара помножить 251 на 22, он столбиком выписывал цифру 251 двадцать два раза и складывал. К людям, умевшим быстро считать и владевшим непостижимыми для него тайнами умножения и деления, Бетховен навсегда сохранил наивное уважение…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

Иван Пущин, лицейский товарищ Александра Пушкина (1799–1837), оставил следующие воспоминания: «В математическом классе раз вызвал его Карцев к доске и задал алгебраическую задачу. Пушкин долго переминался с ноги на ногу и все писал молча какие-то формулы. Карцев спросил его наконец: «Что же вышло? Чему равняется икс?» Пушкин, улыбаясь, ответил: «Нулю». – «Хорошо! У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи»…» (из «Записок о Пушкине», Россия, публ. 1859 г.).

Александр Дюма (1802–1870) еще как-то усвоил азы латыни и грамматики и в немом изумлении остановился перед арифметикой: он никогда, не смог пойти дальше умножения…

«Еще в детстве Чарльзу Дарвину (1809–1882) нравилась ясность и точность геометрии, но этот интерес не выделял его среди всех остальных. Учеба в колледже и дополнительные занятия были бессильны втолковать юноше элементарные принципы алгебры…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

«Насекомые всего мира должны быть благодарны своему великому покровителю – французскому исследователю Жану Фабру (1823–1915), особенно за его 10-томное сочинение «Энтомологические воспоминания» (1879–1907 гг.). Но знаменитый ученый, один из основателей антологии, плохо учился в школе. По субботам вслед за первым учеником дети хором повторяли таблицу умножения до 12 х 12. Счет велся на дюжины. Но для этого надо знать хотя бы азбуку. От Фабра, как это ни прискорбно, сия премудрость долго ускользала. Школа мало дала ему. Но его заметили: аттестовали как лентяя, к тому же лишенного способностей…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).