4

– С возвращением! – злорадно хихикнул старичок в высокой остроконечной шляпе, которые, как известно, всегда носят потомственные волшебники или астрологи. Впрочем, она была единственным предметом одежды. Ее отлично заменял серый и плотный – не по возрасту – мех. Вероятно, это существо тщательно за ним ухаживало.

– А что, я здесь когда-то был? – Кицум с сомнением посмотрел на свои полупрозрачные щупальца – слабые и дрожащие, будто из плохо замерзшего холодца. Новая внешность стала неприятным сюрпризом. Он больше не человек. К этой мысли предстоит привыкнуть.

– Расслабься, дружок, – покровительственно похлопал по тентаклям пушистик. – Это Храм Темных Духов. Ты свой срок отмотал, а амнезия нормальна. Как воскреснете, так ни хрена не помните. Словно дети малые…

– Нет, почему же… помню! – гордо заявил Кицум. Ему хотелось поставить старичка на место. – А вы кто?

Тот выглядел, мягко говоря, необычно: шерсть, слезящиеся глаза, морщины, безволосое лицо и глупый колпак. Это сердитое и одновременно комичное существо напоминало пушистого ворчливого гнома, а Кицум вовсе не жаждал занять в этой дыре вакансию Белоснежки.

– Тот, кто встречает таких, как ты, неудачников. Тех, кто просрал всю свою ману и бесславно сдох, как собака. А ведь дух – это венец эволюции! Мы рождены, чтобы править!

«Дух», «мана»? Кицум пока мало что понимал, но с этой «шиншиллой в шляпе» лучше вести себя осторожнее. В холодных темных храмах обычно водятся пренеприятные твари. Этот, похоже, еще и заброшенный: пыльные фрески и витражи с эротическими картинками, опрокинутые стулья, затянутые паутиной, и зловещего вида алтарь с довольно спорной скульптурой. Козломордый сатир и горгулья сладострастно слились в недвусмысленной позе, а гипертрофированные гениталии выдавали стремление к восхвалению всех видов порока.

– А что, за отсутствие маны здесь так жестко наказывают? – покосился на статуи Кицум, пытаясь свести концы с концами. Неужели он действительно жил здесь раньше?

– Конечно, наказывают. Примерно так же, как выпрыгнувшую на берег рыбу – воздух безжалостно мстит ей за глупость! – прыснул в кулак старичок. – Дух без маны не живет, идиот! Без нее он покойник.

– Хотите сказать, я всегда был духом? А моя человеческая жизнь лишь сон разума, господин?..

– Дюббук. А бардо отсидел в людском облике, что ль? – недоверчиво прищурился тот. – И вот прям всё помнишь?

– Я помню себя человеком. А вот духом не помню… – Кицум жалобно потряс щупальцами, не веря, что это скользкое богатство принадлежит ему.

– Чудны бездны адских миров, упаси Мать Теней от такой участи… – пробормотал Дюббук под нос и ойкнул, выдернув пучок волос из левой ноздри. – Заговор, чтоб не затащило туда… – ворча, пояснил он. – Страшно, небось, было побыть человеком-то?

– Да нет… Как-то привык, – смутился Кицум. Ему почему-то вдруг стало стыдно.

– Во-о-от! Это и есть самое страшное. Привычка! – старик грозно потряс указательным пальцем. – В каждом из нас зреет мерзкий червь человечности. Порядочный темный дух обязан извергнуть из себя скверну гуманизма! Ибо нет греха больше, чем подобная избирательность. Чем монстры хуже? Вредить, так всем! Любить, так насмерть!

В чем-то он был прав. Гуманизм утверждает ценность человека как личности, его право на свободу и счастье, но ничего не говорит о существах, которые его окружают. Скорее, именно за их счет он и провозглашает столь выгодные для себя добродетели. У остальных наверняка имеется собственный взгляд на эти «вечные ценности».

– Ясно. Где-то есть еще и светлые духи? – спросил Кицум, тревожно оглядываясь. К счастью, белокурые рыцари на розовых пони, видимо, пускали радужные пузыри в храмах почище.

– Куда же они денутся-то? – зло сверкнул Дюббук глазками. – Есть, конечно. Имя им легион! Впрочем, в наше смутное время всё смешалось. Теперь это только вопрос самоидентификации. Ну, и точки респа, разумеется. Вот ты, к примеру, воскрес здесь, а значит, традиционной ориентации.

– То есть я злой дух, правильно? – поспешил уточнить Кицум принципиальный для себя момент. В своих фильмах он всегда выбирал «темную сторону силы», а особенно хорошо чувствовал себя в прожорливых многотонных монстрах.

– Скорее, глупый, – проворчал старик, смерив скептическим взглядом. – Начни с малого – обидь кошку. А истинной злости предстоит еще научиться. Задатки вроде бы есть. И это неплохо. Хоть что-то неизменно в этом мире бушующем… После семнадцатого тут ангел крылья сломит!

– Семнадцатого? – ошарашенно спросил Кицум, пытаясь выстроить в хоть какую-то систему хаотичные куски информации. Он толком так и не пришел в себя. Его словно несло в стремительном горном ручье, переворачивало вверх тормашками и било головой о камни. – Вы про Октябрьскую революцию?

– После семнадцатого императора, бестолочь! – старик подобострастно поклонился портрету человека в военном мундире. Под картиной тотчас вспыхнули черные свечки. – Кстати, отличная иллюстрация, чего может добиться энергичный и амбициозный дух. Бездонный океан маны, безграничная власть. Причем уже не над одним человеком, а над целыми странами!

– Что-то он бледно выглядит… – засомневался Кицум, оценив дряблое и безвольное лицо императора. Белый скакун, сабля, роскошные эполеты, но глаза потухшие и бесконечно усталые. И этот человек управлял целым миром?

– Не туда смотришь, кретин! – Дюббук по-стариковски суетливо всплеснул лапками. – На его плечо гляди!

И правда – там величественно восседала маленькая уродливая лягушка. В бородавках, золоте и шелках. И вот ее взгляд был действительно царственным. «Жаба давит» – это выражение подходило как нельзя лучше. Кицум теперь понимал подавленность несчастного императора.

– Видишь, где настоящий король, а где вкусный корм? Всегда зри в корень. Дух – это звучит гордо! Мы есть, но никто нас не видит! Как думаешь, почему одержимых людей называют «духовными»?

С этим трудно не согласиться. Кицум знал людей, с которыми происходили резкие и необъяснимые перемены. Первые симптомы почти всегда одинаковы: нездоровый блеск в глазах, категоричность и неуемное желание нести в массы горячечный бред с претензией на высокодуховные истины. Порой там действительно встречалось рациональное зерно, но неугасимое желание донести его до ближнего распугивало потенциальную аудиторию не хуже проказы.

– И как работает такой симбиоз? Как контролировать «корм»?

– По-разному. От полного подчинения, как любят темные духи, до пассивного подбирания «крошек со стола», чем обычно занимаются светлые. Способ управления зависит от особенностей самого «наездника». Некоторым приходится физически встраиваться в лимфатическую и центральную нервную систему, – Дюббук бросил брезгливый взгляд на тентакли Кицума, – другим достаточно нашептывать так, чтобы жертва считала эти мысли своими.

– Значит, у духов есть расы и классы? – предпочел уточнить Кицум, вспоминая азы игровой механики. Если Клинт с Кларком не врали, то с адаптацией не должно быть особых проблем. На ММОРПГ потрачена немалая часть ветреной юности.

– Возможно, расы, но не класс. Дух – это сама твоя суть. Приручишь лучника – будешь лучником, рыцаря – рыцарем. Только с варлоками осторожнее. С ними изредка и наоборот получается, – рассмеялся Дюббук, потешаясь над тем, как у его гостя округлились глаза. – Да не дрейфь – тюргарцев мало осталось. И опасайся баньши – их визг на нас плохо влияет.

– Понятно. Так мы что-то вроде паразита…

– Не паразита, дурень, а хозяина! – вскипел старик, топнув ножкой. – Наездник указывает лошади, куда скакать и что жрать. Главное – держать ее в чистоте и не загнать до смерти.

– Простите, я понял, – кротко согласился Кицум. – И где такая конюшня? И что мне еще надо знать?

– Информация стоит денег, а положенный минимум тебе уже выдан. Будешь арендовать гида? – Дюббук неожиданно проворно взмахнул рукой, словно поймал насекомое. – Вот, смотри! Фенечка-феечка!

Подогревая интерес клиента, он медленно раскрыл ладошку. В ней и впрямь была муха. А через секунду она села на задние лапки и трансформировалась в крошечное и прелестное существо. Красиво прогнув спинку, оно томно потянулось, мягко хлопнуло крылышками и призывно улыбнулось Кицуму.

– Ест по зернышку в день, болтает без умолку, но капризна и эмоционально нестабильна. Сексуальных услуг не оказывает, зато знает всё о локации. Само очарование, умный собеседник и толковый путеводитель. Стоит сущие копейки, – Дюббук неприятно чмокнул губами, расхваливая живой товар.

– И почем такое сокровище? – осторожно осведомился Кицум, подозревая подвох.

– Пятьдесят маны сразу и по десять за каждый день аренды, – небрежно кивнул старик, всем видом показывая слабую заинтересованность в сделке.

– А сколько у меня есть сейчас?

– Всмотрись в себя и почувствуешь. При воскрешении дух получает ровно сто. Пять уже потратил, пока со мной разговаривал, – злорадно усмехнулся Дюббук.

– Это как? – заволновался Кицум и закрыл глаза, пытаясь заглянуть в себя мысленным взглядом. С обратной стороны век будто высветились цифры – «девяносто пять».

Что за черт? Он болтал-то всего несколько минут! Надо убираться отсюда. Нудный старикашка заговорит до смерти!

– Эй, тут я ни при чём, – предупредил тот его возмущение. – Мана утекает естественным образом. Ты должен восполнять ее из объезженных жертв. Иначе высохнешь и снова сдохнешь. Волка ноги кормят.

– И где ловить своих жертв? – заторопился Кицум, чувствуя, как внутренние часы тревожно тикают.

– В городе без толку. Тут все «кони» заняты. Можно убить или вызвать на дуэль духа-наездника, но ты пока маленький. Проще купить на аукционе какого-нибудь бодренького новичка. На городской площади стоит портал «Чудо Рождения». Из него в наш мир прут «туристы». Похожи на обычных людей, не отличить. Вот там всегда толпа голодных духов. Выбирай, кто понравится, и седлай. Разберешься на месте, не маленький.

– Спасибо, я побежал! – Кицум развернулся и, неуклюже переваливаясь на щупальцах, направился к выходу.

– Стой! Так будешь гида брать? – раздосадовано крикнул Дюббук.

– Подумаю. Зайду, если что! – отмахнулся новоиспеченный дух, выбегая из храма.

– Не верь никому! Кругом одни мошенники! – донеслось уже в спину.

Старик не соврал. Не успел Кицум выйти за дверь, как его окружила толпа диковинных существ, наперебой предлагавших свой товар и услуги. Причем значительно дешевле Дюбукка. Чудища, словно сошедшие с картин Босха, обступили со всех сторон, едва не втоптав в пыль.

К счастью, новое тело оказалось упругим и эластичным, позволив протискиваться в щели даже между очень назойливыми продавцами. Заблудившись в складках, Кицум едва не вполз внутрь одного из них, но, почувствовав неприятный запах, вовремя свернул в сторону.

Ассортимент предлагаемых феечек был широк, да и просили за них от пяти до восьмидесяти маны в зависимости от функциональности, хотя и без ежедневных выплат. Правда, большинство выглядело порядком поюзанными, усталыми и неопрятно одетыми. У многих не хватало крылышек или лапок, некоторые зловеще молчали, а другие, напротив, истерически смеялись, что было еще страшнее. Как обычно, банальное сутенерство, нелегальщина и контрабанда.

Запомнились несколько многообещающе-милых малюток в пикантных нарядах. Заметив интерес, продавцы их больно щипали, и те послушно пищали, страдальчески протягивая ручки. Эти вопли едва не разжалобили, но, сделав значительное волевое усилие, Кицум решил до аукциона не тратиться. Разумнее сначала приобрести «коня», чтобы получить стабильный доход маны, но о его стоимости оставалось только догадываться.

Духи-спекулянты разочарованно загудели вслед, но Кицум, не оборачиваясь, поковылял вперед, не удостоив жестокосердных барыг взглядом.

Бедняги не знают, что к ним снизошел темный гений. Причем с тайной миссией. Правда, он не собирался ее выполнять, хотя понимал, в чем могла заключаться проблема. Это не было сделкой – это побег. А скорее, возвращение из долговременной ссылки.

Что же… корпоративные недоумки так и не разобрались с его открытием. Тем лучше. Мосты сожжены. Он никому ничем не обязан. И пусть остаток бывшего тела плавает в банке – оно больше не нужно. Кицум не собирался в него возвращаться.

Он шустро перебирал тентаклями и чувствовал себя так хорошо, как никогда раньше. Перед ним лежал родной для него мир, который предстояло только вспомнить и безжалостно завоевать. Пригревшаяся на императорской груди жаба должна уступить место!