В окно заплывал холодный весенний воздух, луна, выглянувшая из-за туч, на мгновение осветила лицо Егора, блеснув на сережке, отразившись в глубоких глазах, и мой взгляд упал на желанные губы. В голове мелькали остатки благоразумия: «Сумасшедший! И я сумасшедшая, если поведусь на эту авантюру, но если не соглашусь – буду жалеть всю оставшуюся жизнь. В конце концов, у меня есть оправдание – я просто влюблена. Одеться потеплее… Во что, интересно? У меня только вещи, в которых я приехала – джинсы, длинный свитер и коротенький пуховик. Ладно, одену, что есть»

Таким образом, остатки здравого смысла окончательно покинули мою голову, оставив в ней исключительно склонность к авантюризму и восхищение отчаянностью Егора.

Быстро собравшись, я встала на подоконник. Немного страшно, но он же должен меня поймать. Со стороны улицы под окном оказался довольно прочный козырек, так что, в принципе, мне не составило труда вылезти, особенно учитывая мой чердачно-подвальный опыт. Тем не менее, Егор по-мужски подхватил меня на руки и аккуратно поставил на землю.

– Идёмте скорее, пока нас не заметили! – рыжий Вовка с гитарой за плечами торопил всех быстрее сматываться с территории лагеря.

Нагружённые пакетами с алкоголем и закуской, мы двинулись в сторону речки. Кругом тишина… Лес. Поскрипывают деревья, да ветер гуляет в вершинах вековых елей. Спускаясь к быстрой реке, уже освободившейся ото льда, я залюбовалась звездным небом – в городе такое зрелище редкая удача – кажется, будто сияют миллиарды крошечных лампочек. Воздух поразительно свеж, и хочется дышать полной грудью, наполняя легкие этим чистым весенним ароматом.

В считанные минуты ребята разожгли костер и смастерили из валявшихся неподалеку бревен стоянку. Кто-то приволок огромный пень, который превратился в импровизированный стол: лимонад, бутылка вина, виноград, конфеты, сыр, хлеб и колбаса – такой, вот, пир горой. Когда у всех в руках было по пластиковому стаканчику с вином, Егор поднял свой и сказал:

– Я предлагаю первый тост за дочку нашей любимой воспитательницы и просто красивую девушку, единственную в нашей мужской компании, за нашу Ксюшу!

Ребята одобрительно закивали и выпили. Я выпила тоже. Алкоголь не был для меня чем-то неожиданным, но сейчас именно эти 50 граммов унесли мою крышу напрочь. Возможно, из-за эмоционального дня, а может, от голода – оказывается, я ела всего один раз, да и то утром. Все поплыло перед глазами и нестерпимо захотелось спать. Пришлось привалиться к плечу Егора, чтобы не рухнуть на холодную землю.

– Малыш, ты что? Тебе плохо?

– Нет, все хорошо, просто… немного захмелела.

– Но ты вся дрожишь!

Мое тело действительно сотрясала дрожь, но причиной мог быть как холод, так и близость желанного человека рядом. Егор снял куртку и укутал меня, крепко обняв. Я окончательно разомлела от тепла костра, который довольно хорошо разгорелся. В какой-то момент рядом появилась практически королевская постель – два толстых бревна, накрытые лагерным пледом – видимо, кто-то из мальчишек постарался. Я прилегла, закрыла глаза и стала слушать происходящее. Да, я слышала все – треск объятых пламенем костра поленьев, шум реки, скрип могучих сосен в лесу, собачий лай вдалеке, тихий разговор ребят о всяких пустяках. Внезапно мой слух выловил диалог Вовки с Егором:

– Зачем ты ее потащил? А если она замерзнет и заболеет? Подумал башкой своей?

– Я знал что ли, что она такая трезвенница?! У нас девки любого мужика перепьют, а Ксюша с полстакана уехала… И что, ты думаешь, я бы ушел один, а ее там оставил? Она мне нравится, ясно?!

– Если нравится, надо было о ней думать, а не о себе!

– Ой, все, отвали! Умный больно.

Егор взял гитару и заиграл, закончив разговор, врезавшийся в мой одурманенный мозг. Звуки гитарных струн разносились эхом, казалось, на несколько километров вдаль, наполняя сердце приятным теплом. Инструмент пошел по рукам, кто умел – все сыграли. И вот он снова вернулся к тому, с кого начал свое путешествие. Под аккомпанемент гитары зазвучал мягкий убаюкивающий голос столь дорогого для меня человека. Он пел обычные походные песни, но каждая казалась мне признанием в любви, каждая проникала в самые глубины моей души. Я задремала…

Очнувшись от прикосновения горячих рук, я приоткрыла один глаз. Рядом со мной сидел Егор, а его рука была у меня под свитером. Я зажмурилась: «Бли-и-ин! Ну почему?! Почему на мне уродский лифчик с пластиковыми застёжками?! Почему не тот, красивый, который был под платьем до того, как я переоделась ко сну?! Как стыдно…»

Я лежала, боясь открыть глаза. Чужая рука впервые скользила по направлению к моей груди, а я не знала что делать, ведь никто еще никогда не заходил так далеко. Тело само стало отвечать на прикосновения, содрогаясь каждый раз, когда его пальцы касались моей кожи. Но Егор истолковал это по-своему:

– Слушайте, может, пойдем уже? Или вы оставайтесь, а мы в лагерь.

– Но ты вернешься? Что случилось-то?

– Да не могу я! Она вздрагивает от моих прикосновений, ее всю трясет, как будто я ей противен.

– Так не трогай, и не будет трясти… – сказал кто-то, и послышались смешки.

– Придурок. Ладно, мы пошли.

– Ну, смотри, как знаешь.

Я отчетливо слышала весь разговор, но лежала, не шелохнувшись. Егор тронул меня за лицо и громко позвал:

– Ксюша, проснись. Пойдем в корпус, я провожу.

Я встала, притворно потягиваясь, попрощалась с ребятами и пошла в сторону лагеря.

– Подожди, вот ты ломанулась! Говорю же – я провожу!

Егор догнал меня и слегка обнял. Всю дорогу мы молчали. Я не знала что сказать, он, видимо, тоже. Думаю, он был уверен, что я спала и ничего не чувствовала. Я бы и сама посчитала это сном, если бы не бегущие по коже мурашки, вызванные неожиданными и такими волнующими прикосновениями парня, который сводил меня с ума.

Вернувшись в изолятор также через окно, я помахала Егору рукой и отвернулась. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы запрыгнуть ко мне.

– Ненормальный! – я ахнула от удивления и восхищения одновременно.

– Просто хотел пожелать тебе спокойной ночи.

Он порывисто обнял меня и приник к губам – мягко, нежно, бережно…

Проводив Егора, я упала на постель и на удивление быстро провалилась в беспробудный сон.

Утром все разъезжались. Мы ехали домой втроем с Егором и Пашкой, ну и еще с гитарой. Внезапно я обратила внимание на какую-то отрешенность Егора – он постоянно убегал вперед, ни разу не прикоснулся ко мне, всем своим поведением демонстрируя безразличие. Я ничего не понимала – что произошло? На платформе я и вовсе потеряла ребят из вида. Думая, что они немного отстали, пропустила электричку, прождала полтора часа, села в следующую и ехала одна, всю дорогу ломая голову над сложившейся ситуацией. А дома уже ждала мама с расспросами.

– Ну, что? Это было волшебно? Как «прощалка»? Ты всех поразила?

– Да, мам, это было потрясающе. Мы танцевали, он видел только меня и был только со мной. Видела бы ты, какими глазами смотрели девчонки! Как будто хотят сожрать меня живьем. Не будь Егор постоянно рядом, они б, наверное, в клочья меня разорвали.

– Я рада, что ты счастлива, моя девочка, – мама прижала меня к себе и чмокнула в макушку.

Почему я соврала маме и не рассказала всю историю до конца, до того момента, когда Егор бросил меня? Просто хотела понять сама, что произошло между нами, изменив его отношение всего за несколько часов.

Мучаясь вопросами и догадками, я позвонила Софии и назначила «стрелку» у дуба как можно скорее. Оказавшись в назначенном месте буквально через полчаса, я бросилась ей навстречу.

– Приве-е-ет! – одновременно слетело с наших губ, как это бывало уже не раз.

Мы крепко стиснули друг друга в объятиях, как будто сто лет не виделись.

– Куда пойдем? – спросила подруга.

– А, просто!

И мы пошли обычным маршрутом мимо школы, мимо нашей высотки, по проспекту. Всю дорогу я рассказывала о минувшей ночи, упустив, однако, утренние события, а она терпеливо слушала, периодически удивляясь.

– Да ладно?… И хотела из-за двух человек всю дискотеку свернуть?… И что, в окно полезла? А если б шею свернула, ненормальная!… Прямо под свитер? Ну, и как ощущения? А большего хотелось?

На каждый вопрос приходилось отвечать, потому что София всякий раз возвращалась к проигнорированному мной – такая уж она у меня настырная и любопытная. Хотя на некоторые вопросы я сама себе боялась ответить честно, особенно на последний. Хотелось ли мне близости с Егором? Не той, что была у нас – невинной и чистой, а взрослой интимной близости. Готова ли я к этому? Страх, прочно засевший в моей голове, был привит фильмами и рассказами подружек. Когда влюбляешься всем сердцем, отдаешь всю себя, включая не только душу, но и тело. А он, получив желаемое, теряет всякий интерес и рвет отношения. Сколько таких поломанных судеб, разбитых сердец, печальных историй. Я совершенно не горела желанием пополнить ряды использованных и брошенных. Именно поэтому и не было уверенности в желании плотской любви с Егором. Ну, или просто это не рассматривалось в тот период времени, может, когда-нибудь потом, через несколько лет.

Нагулявшись и наболтавшись вдоволь, мы с подружкой разошлись по домам.

В коридоре я столкнулась с мамой. Перед выходом в магазин она сообщила, что звонил Егор и просил его набрать. А ведь я страшная трусиха в этом плане. Почему-то мне всегда страшно звонить, хотя телефон передает только голос, и никто не видит моего лица и дрожащих рук. Всю жизнь это представляет для меня настоящую проблему, но звонить-то надо… Набрав выученный наизусть номер, я прижала трубку к уху. После третьего гудка на том конце ответил незнакомый парень.

– Здравствуйте, а Егора можно?

– Кто его спрашивает?

– Это Ксюша из лагеря.

– Минуту.

Несколько секунд передышки, чтобы постараться выровнять дыхание, и вот я слышу знакомый и до боли родной голос:

– Привет, Малыш! И где это нас носило?

– Привет. Да мы с Соней гуляли, – я говорила напряженно, вслушиваясь в интонацию и пытаясь найти в ней хоть что-то, объясняющее его утреннее поведение.

– Наверное, ты рассказала ей, как бросила меня наутро?

– В смысле? – я удивилась до невозможности. – Как это – я бросила? Вообще-то это ты вел себя, как минимум, странно, постоянно убегал вперед, на перроне вообще исчез. А я не поехала, думала, может ты отстал…

– Отстал? Да я от первого до последнего вагона оббегал электричку в поисках тебя! Наверное, все пассажиры запомнили твое имя, которое мы с ребятами выкрикивали направо и налево. Это ты скажи мне – почему и куда пропала?

– Я уже сказала… – в душе закипала злость вперемешку с обидой. – Я ждала вас на перроне, но никого не было, пропустила электричку, домой ехала на следующей. Одна.

– Понял, проехали. Что ты делаешь в субботу?

– Пока ничего. А к чему вопрос?

– Хотим приехать с Горыной.

– Приезжайте, конечно.

– Ну ладно, я пошел, мать в магазин просит сходить.

– Иди, примерный сын, пока.

– Пока!

Я положила трубку и задумалась – ситуация абсолютно не прояснилась, он ведет себя так, будто все нормально и ничего не произошло. Может тогда и мне перестать гонять в голове нелепые выдуманные проблемы? Ведь если я начну расспрашивать, значит, признаюсь, что не спала той ночью у реки, слышала их с другом разговор и чувствовала его прикосновения. А я не могу… стыдно. Решено – забыла!

Итак, наша встреча в следующую субботу, а сегодня еще только воскресенье. Как же долго ждать этого дня! Я попыталась вспомнить наш телефонный разговор – было ли в его словах что-то, говорящее о чувствах ко мне. Увы, кроме «Малыша» ничего больше не было. Да и этот эпитет, едва ли, можно отнести к доказательствам любви – мало ли, скольких девушек он так называет. Хотя, я тоже хороша – могла б сказать «целую» в конце разговора, а то получилось, будто он мне вообще чужой, и это не с ним сутки назад мы целовались до умопомрачения.