ГЛАВА XV

Через несколько дней мы с Софией распрощались и разъехались по летним лагерям. К нашему удивлению и счастью, мы отдыхали по разные стороны одной реки и могли втихаря встречаться, нарушая правила и убегая за территорию.

Приехав в тот самый лагерь, где мне повезло пережить самые счастливые мгновенья за всю свою пятнадцатилетнюю жизнь, я заняла кровать у окна в палате на втором этаже. Разложив часть вещей в шкафу, мой взгляд уперся в раскрытый чемодан – оставалась еще целая куча (я же девочка, мне нужно много одежды). Все это барахло предстояло как-то дотащить до гардеробной, ведь в палату чемодан принес мой сильный папа. Когда я перла свой огромный багаж к лестнице, меня догнал незнакомый парень.

– Привет, я помогу?

– Это вопрос или утверждение?

Парень задумался, как будто я поставила его в тупик. Не выдержав заминки, я сунула ему в руку чемодан и, выдохнув, показала вниз:

– Мне в гардеробную!

– Юра.

– Ксюша.

– Мы подружимся.

– А это вопрос или утверждение?

– Это мысли вслух! – здесь он не растерялся.

Я спускалась за ним по лестнице и с любопытством разглядывала: короткая стрижка, пухлые губы, прямой нос. Высокий и худой, он не выглядел тощим благодаря рельефной груди и прокачанным рукам. Пронзительный взгляд его синих глаз я отметила в первый же момент встречи.

– Ну, как?

– Что? – от неожиданности я вздрогнула.

– Ничего такой?

– А что, я так откровенно тебя разглядывала?

– Откровеннее некуда! Еще немного, и ты спалила бы на мне одежду, а у меня нет столько, – он кивком показал на мой чемодан.

Я прыснула со смеху, напряжение пропало, и в палаты мы возвращались, как хорошие друзья.

Юра стал моим верным поклонником, другом и защитником. Каждый день мы были чем-то заняты – играли в теннис, волейбол, карты, ходили на экскурсии, гуляли по территории парка, смотрели телевизор, танцевали, читали – его стараниями мне совсем не было скучно.

Только, вот, временами вдруг становилось очень больно, ведь воспоминания о моей любви были на каждом шагу.

Здесь мы, смеясь, играли в теннис. У Егора был высокий разряд, а я впервые решила попробовать. Помню, как он учил меня правильно подавать и отбивать, держа мои руки с ракеткой в своих, он отнюдь не соблюдал дистанцию, прижимаясь ко мне всем телом. При этом он постоянно шептал что-то тихо мне на ухо. Если бы я понимала хоть одно слово! Но, чёрт побери, это было невозможно! Его горячее дыхание на моей шее, будто случайное касание губами уха или щеки… Было невыносимо сложно сосредоточиться. Задача максимум – выровнять учащающееся дыхание и сердцебиение при таком тесном контакте. А он, словно понимая, какие эмоции во мне будит, заглядывал в глаза и с улыбкой спрашивал: «Все нормально?» Я отвечала: «Конечно!» и мстительно пускала в ход женские чары: касалась коленкой его ноги, рукой «нечаянно» задевала бедро, принимала позы, при которых отчетливо прослеживались все изгибы моего юного, пышущего здоровьем, тела. Не знаю, где я этого набралась, наверное, женщины обладают секретами обольщения с рождения. Но его периодические покашливания и влажные ладони говорили о том, что мои выстрелы попадают в цель. Наше дружеское общение на первых парах напоминало тихую войну соблазнения – кто первый сдастся на милость победителя? Кто будет обольститель, а кто обольщенный? Наверное, я проиграла, ведь это именно моя мама решила расставить все точки…

И теперь почти каждый уголок лагеря был живым напоминанием об этом поражении. Особенно первый этаж – столовая, танцевальный зал, комната персонала, изолятор, мальчишеская палата… Да и на улице спрятаться от воспоминаний было также сложно.

Вот здесь, возле беседки, я провожала его на экскурсию, а он меня домой. Мы стояли, обнявшись, он прижимал меня к своей груди, и я слышала, как быстро бьется любимое сердце. Мимо сновали дети, кто-то любопытно смотрел, другие деликатно отворачивались, какая-то малышка со второго отделения закричала: «Тили-тесто, жених и невеста!»

– Егор, отъезжаем! – раздался окрик воспитателя.

Губы наши тогда не знали друг друга, чувства в ту пору еще только расцветали. Поэтому он лишь сильнее прижал меня, затем немного отпустил и заглянул в глаза. Молча. Глубоко. Я порывисто потерлась щекой о его щеку – так признаются в своей привязанности кошки, выражая любовь и доверие. Казалось бы, простое прикосновение, но эти ощущения остались в памяти на всю жизнь. Как тяжело было каждый раз уезжать от него, оставляя кусочек своей души рядом с любимым…

И лишь второй этаж корпуса не хранил никаких воспоминаний об этой любви. Какое счастье, что моя палата расположена именно здесь, и я могу спокойно в ней находиться.

В первые же выходные меня приехал навестить Горыныч. Конечно, я была очень рада его видеть, ведь не смотря ни на что, он всегда был моим другом и оставался им до сих пор. Пашка крепко стиснул меня в объятиях и достал из пакета мою любимую глазированную булочку с маком. В глазах светилась улыбка, ямочки на щеках делали его взрослеющее лицо совсем мальчишеским.

– Как ты тут, маленькая? Я привез тебе вкусняшку!

– Заботливый ты мой, спасибо большое! – Я искренне обрадовалась.

– А я звонил Егору, предлагал поехать вместе.

– А он? – сердце замерло в груди.

– А он сперва собирался, а потом сказал, что занят. Прости.

– Тебе не за что извиняться, ты же приехал… – все оборвалось внутри.

Кто бы сомневался… До этой минуты мне так хотелось верить в чудо. Я обожала Пашку, но он всем своим видом напоминал о моей любви, так неожиданно начавшейся и так поспешно закончившейся.

– Ну, я вроде, как… его друг.

– Забей. Ты не можешь решать за него и отвечать за его поступки.

– Не могу. А жаль, потому что Егор дурак, раз спокойно тебя оставил здесь и не приехал навестить. Если б ты была моей девушкой, я б каждые выходные, как штык, здесь был.

– Пашка, ты замечательный, но…

– Не продолжай, я понимаю.

Он всегда понимал. Любил, знал, но не надеялся, а просто был рядом.

Как обычно, настоящий друг приложил максимум усилий, чтобы вернуть мне отличное настроение и не прекращал свою «юмористическую деятельность», пока не дождался первой беззаботной улыбки. Мы сидели и болтали, я рассказывала о своей первой неделе в лагере, он интересовался, не обижает ли меня кто-то, грозясь навешать по первое число обидчику. Глядя на его крепкие кулаки, я ни секунды не сомневалась в исполнении угрозы. Время пролетело незаметно, и мы одновременно взглянули на часы.