Глава 12

Тая

От его поцелуя горят губы. И после тёткиной встряски хотелось спрятаться в его объятиях. Прикоснуться руками к груди. Или волосам. Погладить виски, пройтись подушечками пальцев по шее. Это впервые. Но, может, потому что он за меня заступился? Встал на мою защиту? Я не хочу назад. В удушливые стенания тётки. В маленькую квартирку, где прожито семь лет.

Нехитрая арифметика: шесть лет с родителями, шесть – в детском доме и дважды в разных семьях, где я, как капризное тепличное растение, прижиться не смогла. И семь лет с тётей Алей. Не самые худшие годы. Это правда. Несмотря на все её тычки и шпильки. Но однажды чаша терпения переполняется.

– Мы можем заехать дом… – я осекаюсь, понимая, что должна отвыкать называть эту квартиру домом, – к тётке? Надо вещи забрать.

– Плюнь на одежду. У тебя будет всё, что нужно, и даже больше.

Он красиво ведёт машину. Уверенно. И снова эти шикарные ухоженные руки. Так и тянет потрогать.

– И всё же я бы хотела забрать кое-что. Там мой ноутбук. Книги, конспекты… Сессия начинается. В общем, даже если операция «выйти замуж» закончится через неделю, я хочу забрать самое главное. Чтобы не возвращаться. «Никогда больше» – мысленно. Зарекаться, конечно, не стоит. Но я всё же надеюсь.

– Мотю и Хрюна заберёшь? – в уголках его губ прячется улыбка. Впечатлила я его таки своим плюшевым зоопарком.

– Моти давно нет. Потерялся однажды. А Хрюн живёт и здравствует.

– Тогда нужно обязательно ехать. Выручать верного стража твоей… хм… целомудренности.

Он посмеивается. Пусть. Можно потерпеть. Тем более, Эдгар делает это не зло.

– Ты не переживай. Мы как раз успеем. Машиной быстрее. А тётка пока доберётся до дома. Если она домой, конечно.

– Я похож на того, кто переживает? Да пусть твоя паучиха хоть ковром дверь заплетёт, мы заберём твои вещи.

И так решительно он это говорит, так воинственно каменеет его челюсть, что я невольно смеюсь. В одном мне повезло несомненно: он тот, кто не даст меня в обиду. А я его извращенцем величала. Даже стыдно. Но это от незнания.

Когда он останавливается на площадке неподалёку от знакомого подъезда, внутри сжимается нехороший комок. Я не смогла скрыть свой испуг. Я не говорила ему, куда ехать. Тогда откуда?..

– Неужели ты думала, что я не узнаю о тебе всё, прежде чем звать замуж? – приподнимает Эдгар бровь, и я с облегчением выталкиваю застрявший в горле воздух. И правда, что это я?..

Он идёт со мной. И шушуканье бабок на лавке то прекращается, как по мановению волшебной палочки, то яростно возобновляется, когда мы, поздоровавшись, заходим в подъезд.

– Смотри… тихоня…эт надо ж…Отхватила.

Они что-то ещё бормочут да сетуют, но Эдгар начинает чихать и кашлять от пыли.

– Веди уже быстрее, – ворчит он недовольно, – пока меня не настиг приступ аллергии. У вас, видимо, коты. А у меня непереносимость на кошачью шерсть и запах.

– Да мы уже, собственно, – открываю я дверь на первом этаже своим ключом. В последний раз?

Страшно. Несмотря ни на что, страшно. Это как кусок жизни уходит в прошлое. Как часть сердца отрезать и выкинуть. Жаль, что с тёткой так. Но, может, есть шанс наладить хоть какие-то отношения. Эдгар обещал пригласить её на свадьбу и не запретил видеться. Она всё-таки единственная моя родственница. Больше нет никого. А если и есть, я ничего о них не знаю.

Я собираю вещи, а Эдгар стоит столбом на пороге моей комнатки. Рассматривает безразлично помещение. Взгляд его скользит по выцветшим обоям, по узкой кровати с деревянными спинками. Задерживается на столе с поцарапанной столешницей, где ровными стопочками лежат мои конспекты и приютилась настольная лампа советских времён с абажуром. Тётка мне её придарила. Да так она со мной по жизни и прошла несколько школьных лет и два года университета.

Мне не стыдно: в комнате чистота и порядок. Я очень аккуратная и экономная. Заслуга детского дома и опять-таки тёти Али.

– Ты всё? – торопит меня Эдгар. Видимо, не терпится поскорее уйти отсюда. Не нравится ему здесь, наверное.

– Сейчас. Вещи захвачу.

– Я же сказал: оставь, – в голосе столько резкой непримиримости, что я выпрямляюсь, сдувая прядь с глаз. Черты лица его заострились, стали почти хищными. Тёмная щетина выделяется как-то особенно остро. Он побледнел? Ему дурно? Да ну, быть не может.

– Эдгар, это мои вещи. И я хочу их забрать.

– Я же сказал: у тебя будет всё необходимое и даже больше. Ты плохо слышишь? Или не умеешь слушать?

Почему он злится-то? Ничего не могу понять.

– Это будут твои вещи. И когда всё закончится, я бы хотела уйти с тем, что у меня есть.

– Гордая? – ухмылка кривит его губы, а ресницы прячут глаза. Что в них сейчас? Презрение? Брезгливость?.. – И с чего ты взяла, что наш брак – это что-то недолговечное?

Я запинаюсь и краснею. Безотчётно заправляю прядь волос за ухо.

– Мне показалось, это очевидно. Я нужна вам для чего-то.

– Тебе! – хлещет он меня резким словом, и я обхватываю плечи, будто мне холодно. Вот такого, как сейчас, его и бояться не грех. А я опять облажалась. Ошиблась. Когда он злится, меня незримо отбрасывает за черту, и я не могу говорить ему «ты». Чужой. Незнакомый. Опасный.

– Тебе для чего-то нужен этот брак, – послушно исправляюсь.

– Подойди ко мне, – какой у него холодный взгляд. Снега Килиманджаро и не собираются таять. Мне страшно, но внутри что-то ёкает с бешеной силой. Как таймер на бомбе огромной мощности. И я делаю шаг к мужчине, что стоит, сложив руки на груди.

– Ближе.

Ещё шаг.

– Ближе! – он и не собирается меня жалеть.

Незачем дразнить хищника. Я делаю последние шаги и упираюсь в его тело. Стою как солдат – руки по швам.

Он сам берёт мои ладони и кладёт себе на талию. И сразу становится легче дышать. Не знаю, почему. Может, потому что тело его горячее под моими руками. Я чувствую это даже сквозь рубашку.

Прижимаюсь к нему доверчиво. Так, как хотела сделать это в машине, после скандала. Когда не видны нетающие снега его глаз, легко обмануться и насочинять, что он – моя защита. Место, куда я могу спрятаться, когда растеряна или расстроена. И сейчас я не чувствую страха. Мне кажется, что Эдгар излучает силу, уверенность и надёжность. А мне никогда больше не будет больно. Никто больше меня не унизит, не обидит, не предаст. Наивно. Глупо. По-детски. Знаю. Но самообман – мощная штука, без которой сложно выжить.

– Запомни, – Эдгар приподнимает мой подбородок двумя пальцами, и мне ничего не остаётся, как смотреть в его глаза, – я не ношу женское бельё и женские вещи.

Что это?.. Кажется, в его взгляде мелькает усмешка?..

– Поехали отсюда. А потом уже разберёмся, кто кому нужен и зачем.

Он подхватывает мои приготовленные вещи – ноутбук, книги, конспекты. Две огромные сумки – легко, будто они ничего не весят, и направляется широкими шагами к выходу. А я задерживаюсь ещё немного и всё же впихиваю кое-какие вещи в пакеты. У него свои соображения, а у меня – свои. И нечего мной командовать. Я не бессловесная кукла.

Глава 13

Эдгар

Кто бы сомневался: она ослушалась и взяла свои вещи. Не стал зацикливаться и устраивать шоу для пенсионеров. Чёрт с ними, этими шмотками. Я потом в любой момент могу их выкинуть. С меня не убудет. А девочка пусть тешит себя мыслью, что переиграла меня.

Я злился. Не на неё. Как раз подобного и ожидал, как увидел её комнату. Бедная, но гордая. Одинокая птичка, пытающаяся во что бы то ни стало сберечь остатки собственного достоинства. Девочка, что нежно хранит старенькую мягкую игрушку. Девушка, что носит хлопковые трусики. Практичное, но абсолютно неэлегантное бельё, больше подходящее тётке.

Я не расчувствовался, нет. Не пожалел. Вспомнилось кое-что из прошлого. Похожая комната. И точно такая же лампа с абажуром. Давно не накрывало так сильно. Как насмешка: мне тогда тоже было девятнадцать. Молодой. Амбициозный. Женатый. Мечтал перевернуть мир, но мир тогда перевернул меня, как одноразовую тарелку – использованную и никому не нужную. И вот я снова собираюсь жениться. По необходимости. Но, может, это и к лучшему. Потому что по любви вышло… короче, как раз и не вышло ничего.

Искоса смотрю на Таю. Притихла, ковыряется в телефоне. Глаз не поднимает. Не разговаривает. Хотя у меня, наверное, такое лицо, что лучше молчать. Хорошая девочка. Чуткая.

– В общем, хочешь ты или не хочешь, – мгновенно она ловит паузу, пока я вылез из своих мыслей и обратил на неё внимание, – а общаться нам всё же придётся. Ты видел, что о тебе пишет Интернет? Вряд ли это мне поможет. Там сплошь противоречивые сведения и куча твоих фоток с разными девушками.

Ну, да. Собирать информацию в Интернете – не самая хорошая идея. Сейчас она не только фотки найдёт, но и ворох грязных сплетен. Я прикидываю, насколько могу быть с ней откровенен. И да, лучшего места для разговора не придумать. В других местах может быть не безопасно: всегда найдутся «чужие уши», готовые проглотить то, о чём не пишут в газетах или новостных сайтах.

– Закрой Интернет, – командую и вижу, как она послушно отключает телефон. Я выбираю место на парковке и останавливаю «Феррари». Синий, как и её пронзительные глаза. Чистый взгляд. Может, не совсем доверчивый, но и не закрытый наглухо. Идеальная слушательница.

– Мы поговорим здесь. О главном. Какие-то детали узнаешь по ходу. Как и я о тебе. Начнём с легенды, которой будем придерживаться. Мы познакомились в «Дон Кихоте» пару месяцев назад. Где-то в то время у меня была там встреча в вип-зале. Короткая, но для знакомства годится.

– Почему именно там? – передёргивает она плечами, словно ей неприятно. – Это вам… тебе не навредит?

– Беспокойся только о том, что навредит тебе, – злюсь опять на её невольную оговорку и притрагиваюсь к её руке. Вздрагивает. Плохо. – И ещё. Я буду касаться тебя. Много. Часто. По-разному. До тех пор, пока ты не привыкнешь и не перестанешь дёргаться. Мы не просто муж и жена, а влюблённая пара. Посмотри мне в глаза.

Взмах ресниц. Слегка сжатые губы. Мелькнувший вызов. Она не образец кротости, но на этом тоже можно неплохо сыграть. Я рассматриваю её, чуть наклонив голову набок. Любуюсь. Впитываю каждую черту, чтобы с лёгкостью потом воспроизводить её образ.

Нежная кожа. Ресницы густые, словно нарисованные. Брови вразлёт – широкие, но красивой формы. Волосы тёмные, но не чёрные, как мне казалось, а тёмно-коричневые, с лёгкой рыжиной на свету. Аккуратные ушки, прямой носик и полные чувственные губы.

Когда я скольжу взглядом по её шее и останавливаюсь на упругих холмиках под невзрачным платьем, понимаю, что не могу оторваться. А ещё она тоже изучает меня. Внимательно и серьёзно, слегка сведя брови.

Я почти уверен: на ней белые хлопковые трусики. Что у неё вверху – не знаю, но отчётливо вижу, как, округляясь, проступают сквозь мягкую ткань платья соски.

Это похоже на коварный удар под дых, когда его не ждёшь. На нож в бок из-за угла. На молнию среди тёмной ночи.

Я хочу её. До боли. До ломоты во всём теле. До искр в глазах.

Словно в бредовом сне вижу, как плавно приподнимается её рука – будто при замедленной съёмке или под толщей воды. Длинные пальцы касаются левого виска, поглаживают волосы так нежно, что хочется прикрыть глаза. Стать котом и потереться о щедрую ладонь.

– Эдгар… – шепчут её губы, и я теряю тормоза.

Целую жадно, жёстко. Глажу большими пальцами её скулы. Откройся! Ну, откройся же! Но она застыла, бессловесная и неприступная. Её счастье, что это машина, а то поцелуями она бы не отделалась. Но и здесь можно позволить себе чуть больше: прохожусь ладонями по шее и накрываю ладонями груди. Упругие. Идеальные. С задорно вздёрнутыми сосками. Глажу их большими пальцами.

Деревянная. Напряжённая. Нежнее поцелуй. Я хочу отклика от неё. Безумно хочу, чтобы она дрогнула, как неприступная крепость, сдалась. Но пока что в моих руках чурбачок, которому только предстоит ещё стать Буратино.

Ничего в ней особенного нет – тело ещё толком не оформилось – худое, девичье, местами угловатое там, где должны быть плавные линии. Но, может, именно это и заводит сильней всего. Она нетронутая и чистая. Неисследованная земля. Терра Инкогнита. А я первопроходец, случайно нашедший её среди сотен тысяч истоптанных и известных дорог.

Ещё нежнее. Языком по губам. По кругу, рисуя спираль. Соски под пальцами отвердели до каменности. Я чувствую, как она судорожно сжимает ноги. Провожу руками по бокам и оглаживаю бёдра. Вверх-вниз, вверх-вниз. Это завораживает, засасывает, как омут. Мозги перестают мыслить чётко, увязают в чувственном танце, давая зелёный свет инстинктам.

Я пропустил тот момент, когда она дрогнула. Всё произошло естественно и само по себе. Может, стоит ради этого терять контроль хоть на время? Забываться, чтобы получить отклик?.. Не знаю, правильно ли это – отпускать вожжи, но мой язык наконец-то раздвинул мягкие губы, что приоткрылись навстречу, и погрузился в благодатное тепло её рта.

Не знаю, кто её целовал до меня. Да и не хочу знать. Но, видимо, это был такой же неумёха, как и она. Я почувствовал, как её пальцы судорожно сжали мои предплечья. Как поддалось навстречу тело. И мне стоило большого труда остановиться.

– Тая, – называю её по имени. Хрипло. Слишком хрипло звучит мой голос. В штанах – стела из гранита, уходящая пиком вверх. В груди вздрагивает что-то, похожее на нежность.

У неё блестят глаза и алеют припухшие губы. Надо чаще её целовать. Чтобы все видели эти изумительные губы и понимали: она моя. Собственность. Я увлечён ею настолько, что не могу оторваться, а она получает сполна. Томный взгляд. Припухшие губы. Нежные жесты. Она так по-сумасшедшему прекрасно прикасалась к моему виску. То, что надо.