IX

Любовь мила, а похоть лжива,

Но от инстинктов не уйти.

Днем буду милою как ива,

А ночью лгать прям до зари.

Людмила уже час измеряет шагами периметр спальни. Подушка почти высохла, мысли из несвязного потока собрались в четкий и основательный план. За эти девять тяжелых часов она поняла одно: воевать с мужчиной бесполезно, наоборот, нужно изо всех сил показать, что ты с ним, а не против него. Долой истерики, скандалы, хмурые брови на переносице, взгляд, укоряющий во всех смертных грехах – этим не то чтобы мужа, даже собаку дома не удержишь.

«Чего мужчина ждет от семьи? Уюта, спокойствия, вкусного ужина. А какой должна быть хорошая жена? Веселой, доброй, ласковой, благодарным слушателем, способной понять и поддержать. И я дам ему все это, даже если придется переступить через ревность и гордость. Никто не спорит, обработать почву, посадить зерна, вырастить колосья – это большой труд, но когда собираешь богатый урожай, отлично понимаешь, во что были вложены все эти силы».

Чуть больше часа ушло на тщательную подготовку к ужину: идеально уложенные волосы, с заколкой в виде водяной лилии, легкий макияж, удачно подчеркивающий выразительность ее больших глаз, приятный, еле уловимый аромат духов, простое, но со вкусом подобранное платье, на тонких бретелях чуть выше колена и непременно шпильки – самое мощное оружие женщины. О да, и новый комплект нижнего белья, белое итальянское кружево с нежнейшим шелком – очаровательное сочетание. Она посмотрела на грудь и немного подумав, перестегнула бюстгальтер чуть туже. Теперь соблазнительная ложбинка в вырезе платья ей нравилась еще больше.

В дверь позвонили. Одна из горничных бросилась открывать. Вдох, выдох, вдох, выдох.

Дальше по плану…

Мягко, почти бесшумно, несмотря на десятисантиметровые шпильки, Людмила спускается в холл. На губах легкая улыбка, в голосе нежность, в глазах преданность, лишь дрожь в руках выдает волнение и некую наигранность, но Евгений, удивленный поведением жены, непонятным для него, не замечает такой мелочи.

– Добрый вечер, – ее руки обвили шею, а губы просто коснулись его щеки, – хорошо, что ты сегодня так рано, ужин уже готов.

Все еще ожидая подвоха, или по привычке, он сухо произносит:

– Мне нужно принять душ, я грязный как дворовая шавка. Если хочешь, садись за стол без меня.

– Я никуда не тороплюсь, поужинаем вместе.

– Как хочешь. Я наверх.

Мужчина пошел за полотенцем и чистой одеждой, оставив Людмилу в холле. Он не успел оценить ее внешний вид и прочувствовать всю мягкость ее рук. Может из-за дикой усталости, может из-за боли в спине, после тяжелой ночи, проведенной на полу, а возможно просто прошел мимо по привычке, так же, как в минувшую субботу, как месяц назад, или как в прошлом году, так же, как последние три года – не замедляя шаг, не останавливая взгляда.

Теплые струйки воды, с шумом стекающие по телу, вместе с потом смывают усталость от последних событий. Даже дышать стало значительно легче. На несколько минут Евгений расслабился, но потом быстро открыл глаза и полный ярости стал лупить себя по щекам, до тех пор, пока физическая боль не стала сильнее внезапно нахлынувшего возбуждения. В мыслях непроизвольно возник образ кокетливо улыбающейся Евы, усаживающей свою попку на стол в полуметре от него.

«Я не позволю воображению взять верх надо мной! В моем же доме, в моей ванной, мои собственные мысли ополчились против меня!»

Он добавил холодной воды, по телу стали пробираться мурашки, мелкими перебежками, пронизывая насквозь. Раздражение и злость неизбежно взяли верх.

«Возьми себя в руки!»

Снова закрыв глаза, он пытается выровнять дыхание и заставить тело привыкнуть к внутреннему содроганию. Спустя пару минут все получается. Больше не желая испытывать судьбу, он выходит из душевой кабины, становится на мягкий мохнатый коврик и вытирает кожу большим махровым полотенцем, затем на его плечи приземляется длинный теплый халат.

Впервые за долгое время Евгений позволил себе спуститься к столу в таком виде. Вопреки его ожиданиям, супруга никак на это не отреагировала. Марта принесла легкий бульон и нежное куриное мясо в кисло-сладком соусе. Оба почти с жадностью набросились на еду.

– Проголодался? – бархатистым голосом поинтересовалась Людмила.

– Очень. Сегодня был тяжелый день.

– Как прошел показ, надеюсь без проблем?

Евгений принял эти слова за уловку.

– Да ладно, спроси прямо, почему я вчера так напился?!

Женщина удивленно подняла брови и потянулась к графину с водой.

– Вообще-то я поинтересовалась просто из вежливости. Ты же знаешь, я ничего не понимаю в твоих делах. Если выпил – значит, так было нужно.

Теперь брови приподнялись на лице Евгения. Он знал, что такой спокойной реакции просто не может быть и теперь обдумывал в чем же подвох.

– Тебе нужна крупная сумма денег?

Людмила не ответила на вопрос, лишь скромно опустив глаза, она понизила голос и почти шепотом произнесла:

– Я хочу кое-что тебе рассказать. Сегодня я видела удивительный сон. Мы плыли в открытом море, на чудесной белой яхте…

– Все понятно, яхту она захотела…

Супруга жестом приказала ему остаться на месте и помолчать.

– Мы высадились на красивом зеленом острове, наши ступни ласкал нежнейший белый песок, жаркое солнце нещадно жгло наши тела, – она обошла стол, встала за спиной мужа и медленно положила руки на его плечи, – ты слишком напряжен, закрой глаза, расслабься, представь, что ночью ты тоже видел этот сон.

Ее руки скользнули по его спине, большими пальцами она нащупала каждый позвонок, поднимаясь все выше, пока снова не дошла до плеч. Инстинктивно он опустил голову, надеясь, что она пройдется пальчиками по шейным мышцам. Людмила улыбнулась и поднялась еще выше. Евгений застонал, ощущая, как каждая мышца сначала стягивается от боли, а затем расслабляется, будто сбрасывая с себя килограммы тяжелого груза.

Женщина продолжала:

– Мы оказались в раю. Небольшой кусочек счастья для двоих, где не звонят телефоны, не ждут неотложные дела, не докучают журналисты, где не нужно притворяться или думать, как ты выглядишь и что говоришь… там можно все. И мы не стеснялись в проявлении своих чувств, весь берег был наш, мы упали в его объятья и в руки друг друга. Знаешь, как нежно ты меня целовал? – она наклонилась к его уху и облизнула мочку, слегка покусывая ее зубками, потом чуть ниже.

Евгений уже был далеко, в своих мечтах. Он чувствовал приятные прикосновения, пальчики, мягко перебирающие его волосы, нежность кожи на своих щеках и еле уловимый клубничный запах помады, но воображение рисовало образ другой женщины, и пока он не открыл глаза, он может представлять что угодно, он может обмануть разум.

Не желая больше сдерживать свою поистине животную страсть, он запрокидывает голову назад и впивается жадным поцелуем в губы Людмилы, кусая их, облизывая и буквально проглатывая целиком. Одним резким движением он усаживает ее на колени, спиной к себе и обеими руками берется за шею, чтобы ощутить полную и безоговорочную власть в своих руках. Теперь уже она изворачивается, чтобы коснуться его губ, зажав ее в крепких объятьях, он шепчет:

– Я хочу тебя, здесь!

– У нас полный дом прислуги…

– Мне плевать!

В подтверждении своих слов он одним рывком снимает легкое платье и разводит ее ноги в стороны, лаская внутреннюю часть бедер.

– Прижмись ко мне, – она послушно выполняет, – чувствуешь?

Вместо «да», она жадно хватает ртом воздух и вздрагивает от каждого поцелуя в шею. Его руки спустились ниже, пройдя по соблазнительным изгибам груди, и остановились возле пупка, затем скользят под кружевную ткань трусиков.

– Ты сумасшедший! Нас могут увидеть!

Ничего не говоря, он распахивает халат и, обхватив ее обеими руками, прижимает к себе. Жаркое дыхание, горячий воздух ласкает шею. Больше ни о чем не думая, она стягивает трусики и бросает их под стол, на лице мужчины мелькает победная улыбка. Не медля, он опускает руки в ее самое сокровенное место, пощипывая чувствительную кожу возле интимной зоны, потом резко засовывает средний палец во влагалище, она вздрагивает от неожиданности, но тут же с наслаждением опрокидывает голову назад. Единственное что ей удается произнести:

– Возьми меня…

Эта просьба была лишней. Евгений сам больше не мог терпеть, раздвинув ее изящные ножки еще шире, он приказал ей податься вперед и одним мощным толчком оказался внутри пылающего тела. Стон нетерпения разнесся по столовой:

– Еще…

Поддавшись животному инстинкту, Людмила отбрасывает все комплексы и облокачивается о стол, Евгений быстро срывает мешающий халат и теперь тоже может встать в полный рост. После нескольких глубоких толчков он замедлил движения и снова закрыл глаза, так он может думать, что обладает телом юной модели, недоступным в реальности, но вполне осязаемым в воображении. Одурманенный страстью, Евгений уже с трудом отдает отчет своим действиям:

– Ты моя… – его пальцы обвивают ее шею. Как пластилин в его руках, Людмила прогибает спину, позволяя войти в себя еще глубже.

– Да…

– Я твой хозяин…

– Да…

С каждым возбуждающим «да», он все больше теряет над собой контроль, все сильнее сжимает в руках ее ягодицы, затем легкие пощипывания превратились в безжалостные хлопки.

Эхо с тройной силой разнесло стон по огромному помещению. Еще никогда прежде Людмила не испытывала боль в сочетании с оргазмом. Ее тело содрогалось и билось в диких конвульсиях, разлетаясь на тысячи мелких частиц. Потом новый взрыв и новая волна накрывает тело дрожью и пронизывает насквозь, как сильный удар током. Она обмякла и упала на стол, не в силах даже устоять на ногах, но мужчина даже не думал останавливаться, он схватил ее за волосы и воздух снова задребезжал от крика.

– Я буду мучить тебя, пока не упаду без сил рядом с тобой!

– Мне больно… – застонала она.

Не обращая внимания на ее слова, он продолжает одной рукой крепко держать копну густых светлых волос, а второй мять уже раскрасневшиеся ягодицы. С каждым сильным толчком она содрогается, издавая крик, толи от боли, толи от наслаждения. Потные ладони скользят по столу, она кусает нижнюю губу, чтобы заглушить одну боль другой. На несколько секунд это помогает, но когда во рту появляется противный привкус крови, она снова обессиленная подает на стол и, закрыв глаза, полностью теряет над собой контроль, падает в адский костер, наслаждаясь новым для нее сочетанием: счастьем от мучительной боли и ощущением того, насколько она беспомощна в этой эйфории…

Спустя еще 20 минут он кончил, прижавшись к ней всем телом и с криком дикого бизона в брачный период. Два изнеможенных тела опустились на пол. Оба молчат, может от того, что нечего сказать, а возможно просто пересохшее горло не дает выдавить ни звука. Дрожь в коленях медленно отступает, в мышцах снова чувствуется сила, теперь взмокшие тела начинают дрожать от холода, а может от отступающего наслаждения. Евгений дотянулся до халата, прикрыл обоих и, наконец, решил нарушить тишину:

– Прости, если сделал тебе больно. – Она молчит. – У нас так давно не было секса, что я просто обезумил от страсти.

– Мне было невероятно хорошо… спасибо.

«План работает, я все еще могу сводить его с ума!» – мелькает в ее мыслях.

«Черт! Как же нежно она произносит это спасибо! А что она ответит, если узнает о ком я думал, пока трахал ее на этом столе!» – в его висках снова начинает пульсировать кровь.

Людмила ложится на его плечо и прижимается еще сильнее, чтобы поделиться своим теплом. Он понимает, что должен обнять ее, но руки не слушаются, вместо этого он закрывает глаза и заживо сжигает себя на костре, под радостные возгласы собравшихся зевак. Сердце сжалось, словно в самый центр груди вбили железный кол, воздух давит на грудную клетку, мешая сделать новый вдох, а внутри живота что-то надорвалось. Незнакомое прежде чувство: «наверное, это и есть совесть».