Глава 4

В зале повисла тишина – показалось, что даже поленья в камине перестали потрескивать, – затем Реджи Лайонс громко чертыхнулся и так резко вскочил со своего места, что стул отлетел в сторону.

– Ты не посмеешь, Изабель!

– Но я уже начала писать, Реджи.

– Я не позволю, – сквозь зубы прошипел он.

Изабель расхохоталась низким горловым смехом, однако ее взгляд стал жестким, ледяным.

– Не думаю, что у тебя получится мне помешать.

Он так побагровел от ярости, что я испугалась – вдруг его хватит апоплексический удар.

И тут в тишине прозвучал холодный голос Беатрис:

– И что же нового вам удалось узнать?

Изабель устремила взгляд на нее. Казалось, искры ненависти так и пронзают воздух.

– Ты действительно хочешь, чтобы я так прямо тебе и сказала, Беатрис?

Беатрис не отвела взгляда, но и не ответила.

Изабель не стала нарушать тишину, воспользовалась паузой и отщипнула крохотный кусочек бисквита. Я слышала, как тяжело дышит сидящий напротив Реджи Лайонс.

Мне очень хотелось посмотреть на реакцию Майло, однако он сидел на той же стороне стола, что и я, а извернуться и взглянуть на него было бы просто неприлично. И Лаурель тоже сидела там, где я не могла ее видеть. И я отчаянно ломала голову над тем, что же сейчас думают эти двое близких мне людей.

– Но к чему понадобилось собирать нас здесь, чтобы сообщить все это? – спросила моя кузина. Пусть я ее не видела, зато отчетливо слышала в ее голосе разочарование. – Почему бы вам просто не написать книгу и обойтись без этих выступлений? – Тем же вопросом задавалась и я.

– Да потому, что вы мне нужны, – ответила Изабель.

Реджи Лайонс подавил смешок.

– С чего это вы взяли, что мы будем вам помогать? – впервые за весь вечер я услышала, как заговорил Гаррет Уинтерс. Никакого возмущения в его голосе не прозвучало. Создавалось впечатление, что он вовсе не заинтересован в ее ответе.

Изабель взглянула на него, и губы ее тронула улыбка.

– Прелестный Гаррет, как всегда, витает в облаках. Но ты ведь хотел бы помочь мне, правда? В память о старых добрых временах?

Он промолчал. Изабель отвела от него взгляд, и теплая улыбка растаяла.

– Полагаю, все вы собрались здесь, чтобы выслушать мои соображения. И я выскажу их, но в свое время. А на сегодня, пожалуй, я сообщила достаточно.

С этими словами она грациозно поднялась из-за стола; все мужчины автоматически тоже встали. Все, за исключением Реджи Лайонса – стул, который он отбросил, по-прежнему лежал на полу. Он тяжело опирался обеими руками о стол. Я надеялась, что ноги все еще его держат.

– А сейчас я удаляюсь к себе в комнату, – произнесла Изабель, окинув присутствующих беглым взглядом. – Собираюсь немного поработать. Мне нужно закончить книгу в течение месяца. И я почти уверена – этот роман произведет настоящую сенсацию.

Она находилась на полпути к двери, когда заговорил Реджи:

– Но прежде я тебя убью. – Эти слова он произнес шепотом, но в наступившей мертвой тишине они были отчетливо слышны.

В ответ на эту угрозу Изабель глянула на него через плечо и прищелкнула языком.

– Как тебе не стыдно, Реджи! В присутствии всех гостей!

С этими словами она покинула комнату. И нам, оставшимся, показалось, что она забрала с собой весь воздух, который тут был.

Какое-то время все мы сидели молча и неподвижно, точно громом пораженные.

– Прошу прощения, – проговорил вдруг Реджи. Развернулся и тоже вышел из комнаты.

И опять никто не произнес ни слова.

Думаю, все мы в тот момент пребывали в состоянии шока. Не припомню, чтобы когда-либо на светских обедах мне доводилось видеть нечто подобное по драматизму.

Первой высказала свое мнение Беатрис.

– Как это все неприятно, – заметила она, явно преуменьшая значение произошедшего. – Позвольте извиниться перед вами, мистер и миссис Эймс. Уверена, эта сцена произвела на вас самое неблагоприятное впечатление.

– Вам не за что извиняться, – откликнулась я. Ведь в конечном счете не Беатрис срежиссировала упомянутую кульминационную сцену.

– И все же Реджи должен был предвидеть, что произойдет нечто подобное. Он бы ни за что не пригласил вас, зная, что эта женщина сюда явится.

Она обернулась к Десмонду Робертсу, молодому секретарю Изабель. Я чуть было не забыла о его присутствии.

– Я и перед вами тоже должна извиниться, мистер Робертс, – произнесла Беатрис довольно небрежным тоном.

– Порой Изабель ведет себя довольно провокационно, – без особых эмоций заметил Десмонд. Я подозревала, что он чувствует себя не в своей тарелке, хотя, возможно, ему было приказано остаться за столом и проследить за нашей реакцией на скандальное заявление мисс Ван Аллен.

– Пойду, пожалуй, посмотрю, как там Реджи, – сказала Беатрис и отодвинула тарелку с десертом, к которому даже не прикоснулась. – Кофе подадут в гостиной. Вскоре присоединюсь к вам там.

И вот мы перешли в гостиную, и я заглянула в глаза Майло. Как обычно, трудно было понять, о чем он думает. Сомневаюсь, что эта сцена слишком его тронула. Напугать или удивить его чем-то довольно непросто. Думаю, если бы Реджи вонзил в Изабель столовый нож, то это вызвало бы у него лишь легкое удивление, не больше.

Реакция моей кузины была более красноречивой. Ее глаза расширились, щеки побледнели, и по пути в гостиную она судорожно вцепилась мне в руку.

– Произошло как раз то, чего я больше всего опасалась, – прошептала она. – Реджи… ты видела его лицо, Эймори? Боюсь, что он… – Тут голос ее стих. – Я так и не поняла, чего она больше опасается – за его здоровье или же того, что он может сотворить с мисс Ван Аллен.

– Интересно, что она может написать в этой новой книге? – спросила я. Я никогда не выпытывала у кузины деталей произошедшей в Лайонсгейте трагедии. Чувствовала, что она вряд ли захочет обсуждать это со мной. Однако теперь мне было важно во всех подробностях знать, что же случилось здесь и привело к гибели мистера Грина. Очевидно, окажутся раскрыты еще несколько секретов. И новая книга Изабель Ван Аллен произведет не меньший фурор в обществе, чем первая.

– Не знаю, – ответила Лаурель. – Здесь происходило столько разных ужасных вещей, о которых я в то время и понятия не имела. Да что угодно она там может написать.

Не слишком ободряющее высказывание. Однако мы не могли простоять в холле весь вечер, обсуждая все эти малоприятные возможности.

– Ладно, поговорим об этом позже, – предложила я.

Лаурель кивнула, и мы направились в гостиную. Настроение у всех было, мягко говор, подавленное, что, впрочем, не помешало гостям пить кофе и поддерживать непринужденную светскую беседу. Лаурель уселась рядом с Гарретом Уинтерсом. Он не подавал виду, что впечатлен представлением, затеянным Изабель, но как знать, какие мысли роились в его голове на этот счет. Скорее всего, сама идея написания книги претила ему, как и остальным гостям.

Я ничуть не удивилась, увидев, что Люсинда Лайонс уселась рядом с Майло. Она тоже была потрясена сценой, разыгравшейся в обеденном зале, но, видимо, Майло удалось быстро ее успокоить. И я была этому только рада. Наверное, юная леди чувствовала себя немного одиноко после того, как брат и сестра ушли и оставили ее в обществе малознакомых людей.

Я подумала, что и Десмонд Робертс чувствует себя так же. Он сидел один на кушетке рядом с камином и с невозмутимым видом потягивал кофе из чашки. Однако я подозревала, что уверенность, с которой он держался, была наигранной. И еще я заметила, что, когда он считал, что никто на него не смотрит, на его лице проступало какое-то потерянное выражение.

А я все гадала, как это он мог угодить в цепкие объятия мисс Ван Аллен. Думаю, его мужскому самолюбию льстил тот факт, что на него обратила внимание столь экзотическая женщина, как Изабель Ван Аллен. И тот факт, что она была лет на двадцать старше его, в расчет не принимался. Ведь она до сих пор была потрясающе красива, да еще к тому же наверняка и богата.

Нет, возможно, я рассуждаю слишком цинично. И вполне вероятно, что этих двоих связывают самые искренние чувства. Впрочем, интуиция подсказывала мне, что как любовники они не слишком подходили друг другу.

Что ж, какова бы ни была истинная подоплека этой связи, не мое это дело. Он человек взрослый и имеет полное право поступать так, как ему захочется. Но это, разумеется, вовсе не означает, что я не могу попытаться подружиться с ним.

– Похоже, мы здесь с вами аутсайдеры, мистер Робертс, – заметила я, подойдя к нему. Он целиком ушел в свои мысли и вскочил на ноги с секундным опозданием.

– Прошу вас, вставать не обязательно. – Я уселась рядом с ним и приняла кофейную чашечку из рук дворецкого Хенсона.

– Боюсь что так, причем не только здесь, миссис Эймс, – сказал мистер Робертс, когда Хенсон отошел. – Я вообще чужак в этой стране.

– И как долго вы прожили в Кении?

– Да почти всю свою жизнь. И об Англии мало что помню. Ну, разве что тут почти все время холодно, серые утра и нескончаемые дожди. И этот визит пока что не обогатил картину, оставшуюся у меня в памяти.

Я улыбнулась.

– Да, могу представить, насколько все это вам непривычно. Возможно, зима – не самое лучшее время для поездки в нашу страну.

– Что тут скажешь. Вы правы.

Он снова отпил глоток кофе, чашечка казалась совсем крохотной в его длинных коричневых от загара пальцах. Я заметила, что ногти у него наманикюрены, а в рукава рубашки вставлены золотые запонки. Похоже, мисс Ван Аллен не жалеет средств на его содержание. Не слишком красиво с моей стороны было так думать о нем, но ничего другого в голову просто не приходило.

– А вы сюда надолго? – не без скрытого умысла спросила я. Если меня пригласили утихомирить бурные воды страстей, бушующих в Лайонсгейте, не мешало бы получить как можно больше информации, маскируя интерес под светский разговор.

– Могу никогда и не вернуться, – выпалил он в ответ. И оглядел комнату невидящим взглядом человека, целиком погруженного в свои мысли.

Затем он вроде как опомнился и взглянул на меня с веселой улыбкой.

– Впрочем, могу уехать и через две недели. Человек предполагает, а Бог… ну, сами понимаете. Никому не дано знать, верно?

– Это уж точно, – кивнула я. – Никому.

Он снова обрел самообладание и принялся рассказывать о своей жизни в Африке. Он очень живо повествовал о новой родной земле, и мне все больше нравился этот молодой человек. Я от души надеялась, что все неприятности, которые он так тщательно скрывал под личиной наигранного равнодушия, закончатся в самом скором времени.

И вот наконец я извинилась и направилась к Майло и его молодой обожательнице.

Он что-то рассказывал Люсинде, и та весело и звонко смеялась, позабыв о неприятной сцене за обедом. Я приблизилась, она с улыбкой обернулась ко мне, а Майло привстал с дивана.

– О, миссис Эймс! Ваш муж рассказывает такие забавные истории!