Глава 6

– Ну-у бли-ин! – с досадой протянула Лиза, просматривая распечатанные на листочке формата А-четыре контрольные задачи по «Оценке инвестиционных проектов». – Он нарочно что ли подбирал?

– Конечно, нарочно, – согласилась Маша. – А ты всё-таки надеешься «автомат» заработать?

– А почему нет-то? – воскликнула Лиза. – Всё лучше, чем сдавать.

– Думаешь, Писаренко такой добрый? – назидательно провещала подруга. – Да он же специально разводит! Кто все контрольные на «отлично» сделает, тому экзамен автоматом, – процитировала и заключила критично: – Ага. И такие наивные, вроде тебя, начинают – пыхтят, решают, пятёрки получают, радуются. А потом он за последнюю четвёрку ставит, а то и трояк и такой: «Упс, деточка. Обидно, но ничего не поделаешь. Так что готовься, милочка, и в сессию придёшь, сдашь. Ты же такая умная – проблем не возникнет».

Лиза сердито насупилась, воззрилась на неё с пристрастием:

– Это ты сама придумала или реально кто-то рассказывал? Я так, наоборот, слышала, что он на самом деле «автоматы» ставит.

– Ну, если веришь, так делай! – согласилась Маша с нарочитой убеждённостью, даже кивнула.

– Я и делаю. Но… – Лиза ткнула пальцем в текст на листке. – Вот это что такое? О чём тут вообще речь?

– Ты у меня спрашиваешь? – фыркнула подруга, посмотрела сочувственно. – Я, конечно, могу рассказать, как сама поступаю, если не понимаю, как решать. Просто пропускаю.

– Ну, спасибо, – театрально выдохнула Лиза. Она ведь уже поверила, что сейчас услышит действительно умный действенный совет, но, похоже, она переоценила Машу, точнее, серьёзность её отношения к ситуации. Или всё-таки недооценила? Потому что подруга всплеснула руками, заявила с негодованием:

– Лиз, вот честно, я не понимаю, ты-то чего загоняешься. У тебя Алик есть.

– И? – не въехала в суть предложенной взаимосвязи Лиза. – Он же учится так себе.

– Зато Крайнов нормально учится, – победно выдала Маша. – Ты же с ним общаешься?

– Ну-у, да.

Если считать, что они видятся почти каждый день, но при этом не особо даже разговаривают, общением.

– А он делает контрольные и курсовики, если надо, – пояснила подруга. – Правда, не бесплатно.

Лиза опять слегка озадачилась:

– В смысле «не бесплатно»?

А Маша коварно ухмыльнулась.

– За деньги. Не волнуйся, не за натуру. Считает, что это неравноценно. Тем более у них с Аликом с этим проблем нет. Хватает желающих. Ой! – она осеклась, глянула раскаянно, но Лиза только отмахнулась.

– Да ладно тебе. Я же знаю, с кем связалась.

– Но сейчас он больше ни с кем, – со всей возможной убедительностью торопливо заверила Маша. – Точно. Все говорят.

Ну, чудненько. Её воображаемый парень хранит ей верность в их воображаемых отношениях, и всех на факультете данная ситуация несказанно волнует и занимает, так что о ней говорят. Все. Но не решился же Пожарский и правда окончательно уйти из большого секса. А ведь если народ вокруг утверждает, что кроме Лизы у него сейчас больше никого нет, а её у него в общем-то тоже нет – она-то это точно знает – получалось…

– Лиз, а вообще, как он? – заговорщицким шёпотом поинтересовалась Маша, помешав вытянуть мысль до конца.

– В сексе? – уточнила Лиза, пытаясь выиграть время.

Сказать, что у них пока ещё не было? Но они же вроде как живут вместе. И тогда, ещё в первый раз, когда Алик подвёз её до универа, по разговору вроде бы вышло, что всё давно случилось. Значит, придётся опять врать – в какой-то степени. Ведь судя по общим восторгам, по-другому быть и не могло.

– Супер. Очень даже.

Хорошо хоть подруга подробностей выспрашивать не стала. Но тут у Лизы тоже нашлась бы отговорка – она ведь тогда же как раз и сказала, что стесняется о подобном рассказывать. А рассказать правду она тоже не могла. Да там особо и говорить было не о чем, только если специально придумывать. Ведь на самом деле по-прежнему одна видимость.

Утром встречались у подъезда – втроём – ехали до универа, не всегда даже Крайнова заранее высаживали. После занятий тоже уезжали вместе, если количество пар совпадало, иногда вдвоём, иногда втроём, но чаще вчетвером (с учётом Маши). В основном расставались у подъезда или в подъезде – до следующего утра.

Правда раза два-три по дороге заворачивали в кафешки, исключительно, чтобы поесть, параллельно о чём-нибудь болтая. И всегда Пожарский платил сам – сколько бы их не набралось – с первых фраз отметая любые возражения и возмущаясь, что присутствующие пытаются лишить его удовольствия. Похоже, ему действительно нравилось вот так шиковать, платя за всех, и порой появлялась во взгляде такая покровительственная снисходительность, если честно, не слишком приятная, но брать деньги он категорически отказывался.

Иногда Алик и на переменах подваливал, особенно на большом перерыве, чтобы продемонстрировать, как соскучился по своей девушке и, опять же, пообедать вместе. Хотя университетскую столовую он не любил, предпочитал кофейню в соседнем квартале. Или случайно друг на друга натыкались. Как сейчас.

Перерыв подходил к концу, Лиза шла по коридору – пришлось заглянуть в деканат, а Маша ускакала в библиотеку, выяснив, что взяла не ту методичку – вывернула из-за выступа стены, тогда и заметила Алика. Он торчал у окна, привалившись задом к подоконнику, и не один. Перед ним стояла девушка, вроде бы курса со второго.

Ну как стояла? Довольно близко, касаясь чуть выставленной вперёд ножкой его ноги, наклоняла голову то к одному плечу, то к другому, накручивала на пальчик пушистую прядь, иногда проводя ею по щеке и губам, и завлекательно-смущённо опускала глазки.

Лиза озадаченно притормозила. А как же их договор? Значит не все «курицы» Алика «достали», к некоторым он по-прежнему довольно благосклонен. Не сказать, что сейчас он торопился избавиться от пристального девичьего внимания, не отмахивался, а, наоборот, лучезарно улыбался в ответ на милое щебетание.

Нет, Лиза не расстроилась, просто удивилась. И зачем тогда нужно было так показательно притворяться, просить её изобразить девушку, когда, вот же, есть подходящая кандидатура для реальных отношений. И, наверное, Лизе лучше им не мешать, побыстрее проскочить или развернуться, дотопать до другой лестницы и подняться уже по ней.

Она так и собиралась, но Алик невовремя отвёл взгляд от своей второкурсницы, сразу заметил Лизу, улыбнулся ещё шире, замахал рукой и заорал:

– О! Лизбет! Лизбет! Иди сюда!

Она, вскинув брови, вопросительно воззрилась на него. И что это значит? Девушка тоже оглянулась, мазнула разочарованно-неприязненным взглядом, а Пожарский опять повторил, уже требовательно-нетерпеливо:

– Ну иди сюда. Лизбет!

Она недоумённо хмыкнула и всё-таки подошла. Алик тут же облапал её за талию, подтянул поближе к себе, сообщил радостно:

– Ты как раз вовремя. – Потом качнул головой в сторону стоящей перед ним девушки, прищёлкнул языком. – Вот, Настёна желает, чтобы я стал её первым мужчиной. Ты как к этому отнесёшься?

Глава 7

Э-э-э. Лиза уставилась на него поражённо.

– Что за бред? – выдохнула растерянно.

– Ну, что я говорил! – победно воскликнул Алик. – Моя девушка против. – Он опять показательно прижал Лизу к себе, глянул с умилением. – А я не хочу её расстраивать.

Вообще-то она немного другое имела в виду – что всё происходящее бред, а не только Настёнино предложение. К тому же в него Лиза не особо и поверила. Она бы сама никогда…

Да, конечно, ерунда. Но Пожарский опять повернулся к собеседнице, произнёс с виноватым сочувствием:

– К тому же… Настён, ну-у, я даже не знаю. У меня же рука не поднимется… и не только рука… – И вдруг усмехнулся, скривив угол рта, и дальше продолжил со снисходительным колким пренебрежением: – Ну как я смогу тебя лишить – единственного достоинства по жизни? Тебе же кроме невинности и предъявить больше нечего. На что тогда ловить будешь?

До Настёны дошло не сразу. Не потому что тупая, скорее всего, просто не ожидала – сначала растерялась, а потом лицо закаменело, глаза зло сузились. Задышала глубоко, так что ноздри раздулись, моргнула, кажется, пытаясь сдержать подступающие слёзы.

Ну, точно – шмыгнула носом. Наверняка, хотела что-то сказать, но побоялась, что голос сорвётся, прожгла ненавидящим взглядом Лизу – а она-то при чём? – резко развернулась, бросилась прочь. Пожарский посмотрел ей вслед, опять брезгливо скривившись, но в то же время вроде бы оценивающе, будто последний раз проверяя, от чего отказался, и размышляя, не стоит ли передумать, пока не поздно.

Но, может, Лиза и неправильно всё представила. Разве этих парней разберёшь? То у них главный критерий женской привлекательности «я б вдул», то они добровольно от идущего им прямо в руки отказываются, ещё при этом и насмехаются. Хотя Настёна как раз из той категории, про которую остальные дружно сказали бы – вот то самое, определяющее. А сцена, конечно, мерзкая и какая-то абсурдная. Даже не до конца верится.

– Она правда… – начала Лиза.

– Девственница? – не дожидаясь, закончил за неё Алик.

– Да это тут причём? Мне без разницы, – возразила она и продолжила: – Предлагала тебе…

– Да не бери в голову, – опять не дав ей договорить, равнодушно отмахнулся Алик, раздражённо добавил: – Ну её на хрен. Курица безмозглая.

– Перестань! – одёрнула его Лиза. – И вообще – зачем ты с ней так?

– А нельзя? – уставившись, с напором произнёс Пожарский. – С ней нельзя, а со мной можно?

– Что с тобой можно? – она действительно не понимала причин его раздражения.

– То есть ты тоже уверена, что я непременно куплюсь на любое аппетитное тельце? – возмущённо поинтересовался Алик. – И что я вот такой безотказный автомат для экстренной дефлорации. Если вам вдруг приспичит, обращайтесь к Пожарскому! – продекламировал он достаточно громко и патетично. – А я буду бе-езмерно польщён, что оказался у вас первым. Это ж такое невероятное удовольствие – трахать зажатую, ничего не умеющую, деревянную куклу. Или, да-а, – протянул театрально, распаляясь ещё сильнее, – я ж забыл. Сначала я обязан сделать так, чтобы она захотела, очень-очень захотела. Чтоб ей было приятно, и она раз пять по ходу кончила. Я ж умею. При этом сама она будет бревно бревном, а я должен расстараться. – Он опять чуть наклонившись, приблизился своё лицо к Лизиному и спросил почти в упор, качнув головой. – А вот нахрена мне это надо? А? – Потом отстранился, заключил уже не столь экспрессивно, хотя и не менее саркастично. – Удовольствие по минимуму, сплошные недоразумения. И с самооценкой у меня проблем нет. Очередная целочка в моей копилке на неё никак не повлияет. Да и далась мне ваша девственность. То же мне, ценность. – Алик презрительно хмыкнул, и вдруг переменился, улыбнулся, как всегда, завлекательно и мило, приобнял. – Хотя… – чуть прищурился, наклонил голову к одному плечу, заявил: – вот для тебя я бы и правда постарался. Тебе случаем не нужно?

Лиза фыркнула, вывернулась из его руки.

– Не волнуйся, не нужно. Без тебя обойдусь.

Поправила ремень сумки н плече и шагнула прочь, но Алик рванул следом:

– Лизбет, подожди! – Нагнал, ухватил за руку, наклонившись поближе к уху, чтобы никто случайно не услышал (не о Лизиной репутации беспокоился, а о сохранении собственной легенды) спросил: – Ты чего? Ты правда тоже девственница?

– Не твоё дело, – отрезала Лиза и опять фыркнула.

– Как это не моё? – возразил Пожарский. – Ты ж моя девушка.

Она мотнула головой.

– Нет.

– В смысле? – Алик замер сам и её остановил, уточнил, недоуменно приподняв брови. – Ты что, обиделась? И больше не будешь…

Теперь уже Лиза не стала его дослушивать.

– Во-первых, фиктивная девушка, – напомнила тихонько. – Во-вторых, я про другое.

– А-а-а! – протянул Пожарский успокоенно и в то же время крайне заинтересованно. – И кто это был?

– Вот тебе-то зачем знать? – она дёрнула плечами. – И вообще сейчас пара начнётся.

– Тогда…

Алик обхватил её за талию, притянул к себе. Лиза отреагировала спокойно, смирилась уже с этими показательными прощальными поцелуями в щёчку. Только на этот раз случилось по-другому – не в щёчку. Он с уверенным напором приник к её губам, надавил сильнее, раздвинул их языком, легонько прикусил нижнюю. Потом чуть отстранился, прошептал, опять почти касаясь её губ своими:

– Это чисто для правдоподобности. – И тогда уже окончательно отодвинулся, улыбнулся удовлетворённо, заключил невозмутимо: – Пока.

Прежде чем двинуться, куда планировала, Лиза несколько секунд стояла неподвижно, определяя, насколько стоит обращать внимание на случившееся. Что это – насмешка, дразнящий намёк, обещание, своеобразная месть, что она не прониклась его готовностью самым мастерски нежным и заботливым образом сделать её женщиной, желание смутить? Нельзя же сказать, что она совсем осталась безучастной, что поцелуй её ни капельки не тронул, не заставил сердце учащённо забиться. Даже сейчас, шагая по коридору в направлении лестничного пролёта, хотелось облизнуть губы, надеясь возродить недавние ощущения, распробовать вкус.

И ведь Алика искренне возмущало представление других, что ему всё равно с кем спать, что он такой неразборчиво-ненасытный, а значит, получается, безотказный. И…