Глава 8

Короткий, но экспрессивный разговор с Аликом всколыхнул воспоминания. Точнее, вся ситуация. Конечно, сама Лиза вряд ли повела себя, как Настёна.

Кстати, не факт, что та тоже серьёзно. Может, проспорила действие, или подруги подбили на слабó, а на самом деле всё так бы и закончилось предложением, и спать с Пожарским она вовсе не собиралась. Но пусть даже серьёзно.

Естественно, самый оптимальный вариант – первый раз с любимым человеком, который тоже тебя очень любит. Но почему-то редко у кого-то так получается. Поэтому, может и лучше – точно зная с кем, у кого хватило бы опыта и умений, и нежности тоже. И даже здорового цинизма, чтобы он не концентрировался на моменте, не придавал ему слишком большое значение и тоже не волновался. Тогда ведь и самой проще и спокойней, не столь переживательно и страшно, пусть до конца в любом случае не расслабиться, если только напиться в стельку. А ещё чтобы, в случае чего, можно было сразу расстаться и не сожалеть.

Нет, Лиза тоже не сожалела, хотя и ей достался не самый идеальный вариант, но всё-таки довольно близкий к идеальному, как раз смесь первого и второго из перечисленных. Ещё и в классическом раскладе – матёрый выпускник и наивная первокурсница. Правда с разных факультетов.

Ну да, так и было: она училась на первом, а он – на четвёртом, на последнем, и не собирался дальше идти в магистратуру. Ваня. А познакомились они на традиционном Дне первокурсника. Но просто познакомились, особо не рассчитывая ни на какое продолжение.

Никто не торопился сразу разбиваться на парочки, и когда вечер закончился, высыпали на улицу большой компанией. А так как было поздно, парни благородно отправились провожать девушек, и Ване достались Лиза с Машей.

Подруга, как всегда, оказалась возле дома первой, и дальше они двинулись пешком, в том числе и потому что транспорт уже толком не ходил. Вдвоём. И ничуть не торопясь. Ещё и задержались немного у подъезда.

Вот тут, наверное, и должно было что-то определиться. Лизе именно так и представлялось. Все же условия – ночь, расставание, парень и девушка возле её подъезда. И если бы Ваня решил её обнять и поцеловать, она бы, скорее всего, не возразила. Но так ничего и не случилось, хотя, возможно, не потому что оба не захотели, а просто неудачно сложилось.

Невовремя объявилась соседка. Которая работала администратором в ресторане и поэтому возвращалась с работы довольно поздно. Она слишком пристально уставилась на Лизу, и та смутилась, торопливо распрощалась и вошла в подъезд вместе с ней.

Потом тоже ничего особенного не происходило: они с Ваней обменивались приветами или недолго болтали – опять же в компании – когда случайно встречались в универе. Но так получалось редко – факультеты-то разные. Всё по-настояшему завертелось только после нового года, первой сессии и каникул, когда девчонки с курса пригласили Лизу – и Машу тоже, и ещё кое-кого – в общагу на дружескую вечеринку, отметить почти совпадавшие два дня рождения плюс грядущее Восьмое марта.

Нет, Вани не оказалось среди приглашённых, с ним Лиза опять же пересеклась случайно – в коридоре, когда толпой выбрались из тесной, переполненной запахами еды комнаты подышать свежим воздухом. Вышли на балкон, потому что некоторые курили, но в основном болтали и громко ржали, немного перевозбуждённые лёгкой дозой алкоголя. Однако Лиза ничуть не ощущала себя пьяной, только щёки немного горели, но по-зимнему холодный мартовский воздух их хорошо остужал, даже слишком.

Она быстро пожалела, что не накинула, как некоторые более прозорливые, куртку и отправилась за ней назад к девчонкам в комнату. Вот тогда-то и столкнулась с Ваней. Он удивился, обрадовался и больше не стал упускать шанс – не позволил ей никуда уйти. А чтобы не торчать в коридоре, они прошли в общую кухню, которой вообще редко пользовались и уж тем более ночью.

Свет включать не стали, потому что и так было неплохо – точнее, даже лучше – и постепенно от разговора перешли к поцелуям, увлекались всё больше и больше. Делали короткую передышку, опять немного разговаривали, особо друг от друга не отодвигаясь, иногда даже упираясь лбами, не вынимая рук из-под одежды.

Только один перерыв получился не по их воле, когда позвонила Маша и начала выяснять «Трофимова, ты куда провалилась?» Лиза порадовалась, что всё-таки прихватила с собой телефон, а не оставила, как и куртку с сумкой в комнате, сообщила подруге, что она по-прежнему в общаге, всё с ней нормально, искать её не надо, она сама вернётся, но позже. Маша хмыкнула, хихикнула, сказала «Ну, смотри», похоже, догадавшись, почему её нет. А родители с самого начала были предупреждены, что ночевать Лиза останется у девчонок в общаге.

Потом Ваня позвал её к себе, сказав, что сейчас живёт в комнате один. И Лиза всё-таки не настолько была наивная, чтобы не понять зачем. Да он и не скрывал. Но сначала она отказалась, а Ваня воспринял это… нормально – не разочаровался, не обиделся, не стал уговаривать. И они опять продолжили просто целоваться. То есть, конечно, не просто, потому что не только поцелуи, но и ласки становились всё откровенней, безудержней и ненасытней. И в его комнате они всё же оказались.

Правда Лизе пришлось предупредить, что у неё это в первый раз, и, говоря о подобном, она действительно смущалась, хотя и сама не могла сказать точно, от чего больше: от мыслей, что сейчас должно случиться, или от того что она совсем неопытная. Но Ваня слишком распалился, чтобы посчитать это преградой, пообещал (все парни наверняка в подобных случаях такое обещают), что будет осторожным и нежным.

В общем-то он таким и был, да. И всё не закончилось единственной ночью.

Потом они по-настоящему встречались, вместе проводили время, гуляли, и у Вани в комнате оказывались ещё не раз. Тем более он на самом деле остался в ней один – сосед жил на квартире у своей девушки, хотя официально и не съехал из общаги – ну, мало ли. Правда Лиза у Вани больше не ночевала, чтобы не объясняться с родителями и не травмировать их нежную психику, возвращалась домой.

Тогда они тоже были у него в комнате, просто Лиза выходила – ненадолго и по делу. Одеваться особо не стала, натянула на себя удлинённое Ванино худи, а когда вернулась, он сидел на кровати и говорил по телефону:

– Конечно, на майские приеду. Ну, как обычно. – Увидев входящую Лизу, он не засуетился, не задёргался, спокойно свернул разговор: – Ладно, пока, Ириш. Увидимся.

И она поинтересовалась без всяких задних мыслей:

– Это кто? Сестра?

Ваня откликнулся не сразу, посмотрел на неё – открыто, прямо в глаза, внимательно и немного напряжённо. Но у неё и тогда не возникло ни единого предчувствия. Даже когда он ответил:

– Девушка. – Лиза до конца не поняла.

Или, скорее, не приняла, не захотела верить. Он ведь даже не добавил «моя». И она уточнила недоумённо:

– У тебя кроме меня ещё есть девушка?

Он не подтвердил точно, вместо однозначных «да» или «есть» сказал:

– Дома.

Да ведь и так всё ясно и чётко, и там действительно должно было прозвучать «моя». Но вот эти Ванины прямолинейность и честность, нежелание выкручиваться, отрицать и врать, как наверняка поступил бы любой другой, сбивали с толку, делали его признания какими-то неестественными, мешали поверить.

Наверное, поэтому и не получилось устроить истерику, наорать, послать его подальше, швырнуть в лицо его же толстовку, а потом нормально одеться и сбежать, чтобы больше уже никогда не слышать и не видеть. Она, скорее, почувствовала себя пришибленной, растерянной, изумлённой, словно шла к определённой цели, точно следуя маршруту, но в итоге всё равно попала не туда. И теперь очень хотелось выяснить причину, почему же так случилось.

Лиза опустилась на кровать рядом с ним, спросила:

– Она обо мне знает?

– Нет, но… – негромко выдохнул Ваня, на мгновение сжал губы, однако продолжил достаточно спокойно: – В общем, она сказала, что не хотела бы знать, даже если случится.

По правде, и Лиза предпочла бы оставаться в неведении. Точнее, она не желала, чтобы так вообще было. А эта Ириша…

– Но в принципе она не против?

Ваня переглотнул, опять ненадолго сжал губы, даже, кажется, закусил, потом убеждённо произнёс:

– Лиз, ну разве нам плохо? Ты ведь тоже вряд ли веришь, что у нас навеки. Такое случается, конечно. Мои родители ещё в школе начали встречаться, в девятнадцать поженились и до сих пор вместе. Но это скорее редкость.

Ну да. Ей тоже только-только девятнадцать исполнилось, но замуж её вот совсем не тянуло, и далеко-далеко вперёд она не заглядывала, и то, что Ваня говорил, звучало вполне разумно и правдиво. Но всё же обидно.

– И ты же знала, что я доучусь и уеду. Поехала бы со мной?

– Нет, – мотнула головой Лиза, решительно и слишком торопливо.

– Или думала, что я останусь?

Она посмотрела в сторону. Конечно, можно было соврать, но она тоже не стала, пожала плечами:

– Ну, наверное. Иногда так и думала. – Вздохнула.

– Ну, Ли-из, – протянул Ваня виновато, обнял, поцеловал в висок.

Или, скорее, просто прижался к нему губами и зашептал ещё что-то, но, если честно, она плохо понимала, все силы уходили на то, чтобы не погрузиться слишком глубоко в мысли и эмоции.

Но дальше он тоже поступил правильно: чуть отстранился, ухватил пальцами её подбородок, развернул лицом к себе, приник к губам, не сдерживаясь, страстно и жадно, повалил её на кровать, придавил телом, продолжая целовать, не оставляя возможности воспротивиться, перевести дух, задуматься.

И это самое важное – не задумываться. Так и правда лучше – воспринимать не разумом, а телом, не мыслями, а ощущениями. Потому что они-то приятные.

Похоже, ей по жизни везёт на циничных прямолинейно-откровенных реалистов. Правда с Аликом всё изначально прозрачно и только по-деловому, но перспективы точно те же – их попросту нет. И почему-то она совсем не сожалела: ни сейчас – общение с Пожарским для неё как экскурсия в экзотическую страну или даже в параллельный мир – ни тогда, с Ваней.

Хотя, когда он вернулся домой, не на майские, а на постоянно, ей было по-настоящему плохо, не так, чтобы лечь и умереть, но всё равно плохо. Нестерпимо тянуло позвонить ему, или написать. Лиза несколько раз заглядывала на его странички в соцсетях, и даже как минимум однажды (или всё-таки, пожалуй, больше) набрала сообщение. Но не отправила, удержалась в последний момент, удалила. Потом всё-таки выкинула Ваню из друзей – пусть и найти опять очень легко, если задаться целью – и номер телефона удалила. Не бросила в чёрный список, а просто стёрла из памяти. Наверное, и тут сохранила каплю надежды – вдруг он сам позвонит.

Не-а, не позвонил. И тоже, наверное, правильно. Лучше обрубить сразу, чем отрезать кусками. Может, и не менее болезненно, но, по крайней мере, боль не растягивается во времени. А итог же всё равно не изменится.