Глава 5

Они не доехали до универа, наверное, пару кварталов, как Алик затормозил – не на светофоре, не на перекрёстке, просто так – подкатил к краю тротуара, обернувшись назад, сообщил:

– Твоя остановка, Ники. Дальше сам. Хотя бы сегодня. А то ты как-то не особо в нашу легенду вписываешься. Ещё подумают, что у нас тут тройничок. А мне надо, чтобы Лизбет реально за мою девушку приняли. Что у нас с ней всё серьёзно.

Крайнов и тут не возразил, послушно выбрался из машины и даже не оглянулся, невозмутимо двинулся в нужную сторону, а они поехали дальше, припарковались на стоянке перед учебным корпусом и вошли в него вместе – а-а-а-а! – под направленными на них – Лизе показалось, что их было точно не меньше тысячи – пристрастными взглядами.

А вот это она не учла! Наверное, для Алика подобное норма, но она-то не привыкла к настолько пристальному вниманию окружающих. Ей аж почесаться захотелось, везде, до того зазудело.

Ну вроде бы кому какое дело, кто с кем вместе? Других интересов в жизни нет? И больше всего Лизе хотелось убраться наконец-то из холла на первом этаже. Да её в жизни так не тянуло на занятия. Но Алик не торопился расставаться, словно желал, чтобы как можно больше народу убедилось в наличии у него теперь официальной подружки, сам сдал Лизино пальто в гардероб, а после придержал её за локоть, поинтересовался:

– У тебя пар сколько?

– Четыре, – доложила она.

– У меня тоже. – Он улыбнулся, наклонив голову набок. – Тогда встречаемся после. Здесь же.

А может, не надо?

– Ладно, – Лиза тоже улыбнулась, постаралась. Наверняка же согласно общественному мнению она должна быть жутко счастлива.

Пожарский одобряюще дёрнул бровями, приобнял, чмокнул в щёчку, успел прошептать в ухо:

– Умница. – А погромче произнёс: – Пока… – только не «любимая» опять, успела подумать Лиза, но Алик решил разнообразить репертуар, – солнце.

Хорошо, что им в разные стороны, и Пожарскому не пришло в голову прогулять по всему зданию, например, держась за руки, чтобы не осталось на факультете ни единой девушки, которая ещё не в курсе относительно его нынешней занятости. Да и взгляды – не разговоры. А обсуждения на стороне, если она их не слышала, Лизу мало волновали. Но на лестнице её нагнала Маша, вцепилась в рукав:

– Трофимова! Трофимова! Это точно ты? – И на её обескураженный взгляд, выдохнула, округлив глаза: – Офигеть! Лиз, ты с Аликом? И давно?

Лиза, двинувшись дальше, пространно произнесла:

– Ну не так чтобы.

Преодолев очередной пролёт, они вывернули с лестничной площадки в рекреацию, и Маша опять притормозила, заметила со значением:

– Но не со вчерашнего же вечера. – И насупилась обиженно: – А мне, значит, не говорила?

А ведь правда. И вчера усиленно увиливала от её вопросов. По отношению к подруге не очень порядочно, да и причины, чтобы оправдать такую скрытность, подобрать сложно. Так, может, всё-таки рассказать Маше правду, пока опять не начала придумывать и выкручиваться?

Лиза украдкой вздохнула, огляделась по сторонам.

Слишком много кругом посторонних – вдруг кто подслушает случайно. И Алику она пообещала не говорить никому – «вообще никому».

– Ну-у, – протянула неуверенно, – до этого всё слишком неопределённо было.

– Ну и что, что неопределённо, – возмущённо фыркнула Маша. – Подобные вещи от подруг тем более не скрывают. По-моему.

– Ну-у, – опять протянула Лиза, поморщилась, виновато дёрнула плечами, – в общем… я боялась, ты скажешь, что я дура.

– Почему? – искренне изумилась Маша, потом ещё и уточнила: – Почему дура-то?

– Потому что у Алика репутация такая, – пояснила Лиза, теперь уже тоже совершенно искренне. – Трудно поверить, что он серьёзно. И что он сразу не бросит.

Они прошли в лекционную, устроились за столом.

– Да ладно, – отмахнулась Маша. – Вот чего ты сразу о грустном? Почему ты, Трофимова, вечно мнительная такая? Между прочим, по-моему, он раньше никого не возил с утра в универ. А тебе ещё и пальтишко помог снять. Всё так чинно. Ахаха. Я прям засмотрелась. Точнее, прифигела. – Она вдруг изменилась в лице. – Ой, подожди! – Придвинулась поближе, зашептала экспрессивно: – Ты чего? Ты уже? Раз вы утром вместе приехали. Вы и ночь провели вместе? – Она отодвинулась, хлопнула ресницами, развела руками: – И ты до сих пор считаешь, что всё неопределённо?

– Ну с учётом его репутации, ещё как неопределённо, – убеждённо подтвердила Лиза. Она ведь на самом деле так считала. – И мало что значит.

– Так это у вас первый раз? – уточнила Маша.

Вот этого Лиза и опасалось больше всего – не обсуждений за спиной, а прямых вопросов, глаза в глаза, на которые придётся отвечать. Это от посторонних можно отмахнуться, даже послать «Не ваше дело! Завидуйте молча!», а с подругой так нельзя. Вот и приходится нести бред, путаясь и запинаясь.

Лиза кивнула.

– Да. – Но тут же засомневалась, исправилась: – То есть… нет. – Потом окончательно растерялась, пробормотала, снова виновато: – Маш, ну мне просто неудобно о таком рассказывать.

А врать ещё неудобнее.

– Даже мне? – опять уточнила Маша, вроде бы без обиды, но с особым вниманием.

– Даже тебе, – подтвердила Лиза, попыталась оправдаться. Ведь это действительно не враньё, так и есть. – Я же никогда о подобном не рассказывала. Вот вспомни. Ну не привыкла я сообщать, что с кем-то переспала. Даже если это Пожарский.

За спиной что-то грохнуло, но не слишком сильно – вряд ли человек со стула упал, скорее уронил сумку или учебник. Хочется надеяться, что это случайно совпало, а не кто-то услышал, и у него (или, скорее, у неё) руки держать перестали. Хотя, наверное, следовало тоже потише про интимные подробности в комплекте с Аликом упоминать. Но ведь и так уже почти все узнали или хотя бы подумали, что они сейчас вместе, а платонические отношения с Пожарским – кто в такое поверит?

Господи! Вот нафига она в это ввязалась? Определённо, дура! Но, переждав несколько секунд, Лиза продолжила:

– Ты же мне тоже о таком не сообщаешь.

– Ну… в принципе да, – подумав, согласилась Маша, точнее, торопливо договорила, потому что как раз в аудиторию зашёл преподаватель, и все заёрзали, устраиваясь поудобней и умолкая.

Если честно, к концу занятий Лиза подзабыла, что внизу её будет дожидаться Алик. Они с Машей даже задержались чуть-чуть на лабораторке, доделывая графики, и спустились вместе, и, конечно, почти сразу наткнулись на Пожарского. И не только на него. Крайнов, как всегда, ошивался поблизости.

На этот раз Алик не стал устраивать спектакли, как сильно соскучился по любимой девушке, не полез обниматься и целоваться, только широко улыбнулся, с лёгким дежурным любопытством глянул на Машу. И Лиза сразу представила:

– Это Маша. Подруга. Мы на одном курсе учимся и живём, можно сказать, рядом.

– Ну, если рядом, – заключил Алик, обращаясь к Маше, – давай тогда и тебя подвезу.

И даже удивительно, что он сразу не бросился как-нибудь под свои вкусы переиначивать её имя, на Марусю, например, или на Мэри.

– Спасибо, – чинно отозвалась та.

Вчетвером дошли до машины. Сейчас Лиза гораздо охотнее устроилась бы на заднем сиденье с подругой, но Алик опять сам распахнул для неё переднюю дверь, многозначительно произнеся:

– Лизбет.

Маша, услышав от него такую интерпретацию имени, глянула на Лизу, удивлённо округлив глаза. Та пожала плечами – а она-то что сделает? Она даже уже привыкла. Крайнов вон тоже совершенно спокойно реагировал на не менее своеобразное «Ники».

Сначала подкинули до дома Машу, потом подкатили к родному подъезду.

– Ну всё, пока! – воскликнул Алик, когда Лиза, нажав на рычажок, открывала дверь машины. – Ты просто чудо, Лизбет. Завтра утром – точно так же.

Она оглянулась, спросила удивлённо:

– А ты? Ещё куда-то поедешь?

– Угу, – подтвердил Пожарский, всё так же лучезарно улыбаясь.

– А-а, – с пониманием выдохнула Лиза, на самом деле ничего особо не понимая.

Вроде бы она и не рассчитывала ни на совместное времяпровождение, ни на свидания. Она ведь знала, что это только игра, но всё равно будто ощутила разочарование от подобной ситуации: «Ты свою роль хорошо исполнила, но пока мне больше не нужна. Я тоже честно вернул тебя на место. Теперь можешь быть свободна до завтрашнего утра».

Задняя дверь хлопнула, закрываясь, словно насмешливо хмыкнула. Ну да, Лиза же всё равно осталась не одна. Короткий мрачноватый взгляд опять оказался слишком проницательным, а когда они вдвоём вошли в подъезд, она вообще почувствовала себя неуютно.

Хотя – ничего же особенного, Крайнов ведь тоже обычный человек, пусть и не слишком привлекательный. Но ведь ей он до сих пор ничего плохого не сделал и вряд ли собирался. Тогда почему она так на него реагировала? Всё равно неосознанно ждала неприятностей?

Лиза с трудом сдержала желание свернуть на лестницу, когда он направился к лифту, но в мыслях сердито одёрнула себя «Да что за глупость!», тоже застыла в ожидании кабинки, наблюдала, как меняются цифры на электронном табло, даже проговаривала про себя: «…третий, второй, первый».

Вошла она тоже первая, но до противоположной стенки проходить не стала, посторонилась, пропуская Крайнова. Тот на ходу нажал нужные кнопки – и с цифрой «пять», и с цифрой «четыре», пристроился в дальнем углу, а Лиза развернулась к двери и опять смотрела, как электронное табло отсчитывает этажи, и чувствовала себя неуютно ещё сильнее.

Да потому что пространство ограниченное и слишком маленькое. И где-то внутри дрожала тревога. Или ожидание. Ну точно – ожидание, когда она наконец поднимется на свой четвёртый этаж, окажется дома.

Лифт остановился, двери разъехались, и Лиза шагнула наружу.

– Пока, – прилетело в спину, вполне-таки дружелюбное.

Она развернулась, уставилась недоумённо вглубь кабинки. Глаза протереть захотелось. Или, скорее, уши прочистить, дабы убедиться, что не ослышалась. Она бы меньше удивилась, даже если бы с ней заговорил памятник в университетском дворе.

Или всё-таки действительно послышалось? Потому что у Крайнова выражение на лице такое, что вообще ничего не разберёшь: то ли снисходительное, то ли раздражённое, то ли насмешливое, то ли лениво-безучастное. А за всё время он Лизе ни слова не сказал, если не считать того случая в августе и «Дверь придержи». Так чего вдруг?

Бывает же обман зрения, а тут – обман слуха. Да так и подмывало спросить: «Ты что-то произнёс?» Но двери медленно сошлись, окончательно разделив их, лифт загудел, поднимаясь вверх.

Вот и отлично. Теперь уже точно – не видно, не слышно, а следовательно – ноль проблем. И Лиза сама не поняла, почему вдруг посмотрела вверх, выдохнула сердито и почти беззвучно:

– Пока.

Опять патологическая вежливость? Пусть и в запоздалой реакции. Чтобы не остаться в долгу – с ней же попрощались. Если ей, конечно, не показалось.

Вот интересно, долго она ещё собирается заморачиваться подобной ерундой? Может, хватит? Напрягаться из-за того, для кого она ничего не значит, и кто для неё абсолютно ничего не значит. И вообще она жутко проголодалась. Поэтому лучше подумать о том, что уже через пять минут она доберётся до холодильника и сможет что-нибудь съесть.