– Я, сеньор, что вы хотели? Вы от отца? – мелькнула мысль, и тут же пропала, почувствовал, как от напряжения и беспокойства на руках волоски становятся дыбом.

Мужчина хищно улыбнулся, в улыбке обнажились острые белые зубы. «Похож на коршуна, который готовится схватить свою жертву», – мелькнула мысль.

– Вы знаете отца?

Мужчина с интересом рассматривал меня, как будто впитывая в себя мои черты лица, или ища с кем-то сходство.

– Даааа! – лениво протянул он. – Знаю твоего отца, ноя пришёл за тобой!

Тай и Алекс вскочили со своих мест, мужчина кивнул своим сопровождающим, и они двинулись в сторону моих друзей. Затем он резко схватил за руку Крис, заставив ее встать, девушка охнула от боли и умоляюще посмотрела в мою сторону.

– Спокойнее, спокойнее! – произнёс человек в шляпе. – Мы же не хотим, чтобы юной леди было больно? Хотя какая леди будет сидеть в таком месте, – он брезгливо оглядел местную публику, которая притихла и не сводила с нас своих глаз.

– Отпусти ее! – сжав губы, я сделал шаг в его сторону.

– Конечно, отпущу, – улыбнулся мужчина, но улыбка не затронула его холодных глаз. – Отпущу эту пташку, как только ты добровольно пойдёшь со мной.

– Кто вы, и что вам нужно от меня?!

Мужчина усмехнулся, а затем, выхватив из-под пиджака мачете, резко обрушил его на ничего не подозревающую Кристен, прямо на ее руку, которую держал в крепком захвате.

Я в каком-то оцепенении наблюдал, как Кристен падает на колени, зажимая рукой фонтанирующую кровью культю. А изувер стоит и, смотрит на меня все так же улыбаясь. Я пришёл в себя лишь тогда, когда тот отбросил отрубленную руку девушки куда-то в сторону.

– Я же сказал, что отпущу ее.

Он неторопливо провел о скатерть окровавленным лезвием мачете.

Позади меня два амбала уже скрутили моих друзей.

Почувствовав резкую тошноту, еле успел отвернуться в сторону, как меня вывернуло на пол. Как сквозь туман наблюдал за тем, как главарь смахнул со своих дорогих туфель кашицу из моего недавнего ужина.

– Мелкий засранец, – сквозь зубы пробормотали он и, сделав ко мне шаг, резко ударил меня по голове рукояткой мачете.

Я поплыл по течению, было темно, тошнота накатывала, качая меня на своих волнах. Мысли разбегались, не давая возможности сосредоточиться.

 «Какой идиотский сон,» – была первая ясная мысль в моей голове.

Сколько я уже сплю? Почему так больно рукам? Я медленно открыл глаза, в горле была настоящая пустыня Сахара. Сглотнул слюну, чтобы унять эту сухость во рту. Подняв руку, уставился на тяжелые железные звенья, обхватившие мои руки и ноги. С ужасом понял, что я не дома в кровати, а на холодном полу в темном помещении, сыром и пропахшем какой-то сыростью, плесенью и безысходностью. Подвал …

Попытался встать на дрожащих ногах, тут же схватившись за голову, которая нещадно гудела. Отняв пальцы от волос, уставился на кровь, оставшуюся на них. Этот урод проломил мне голову.

Пошатываясь, огляделся вокруг: ничего, полная пустота. Каменные стены и каменный пол – все, что есть в этом помещении, даже нет маленького окна. Лишь одиноко качается лампочка на потолке, которая испускает тусклый свет, давая понять, что я в полной жопе.

В голову ворвались воспоминания: отец, побег, Кристен, рука Кристен на полу… Резко согнувшись, застонал от боли в животе.

Послышались шаги, вверху лязгнула железная дверь. В помещение вошёл блондин со шрамом на лице. Сморщив лицо, он оглядел меня и то, чем меня вывернуло минуту назад.

– Босс! – крикнул он куда-то вверх в сторону лестницы. – Пацан очнулся! Маленький ублюдок заблевал пол.

Не услышав ответа, он переступил с ноги на ногу. Гадко усмехнувшись, двинулся в мою сторону со словами:

– Сейчас я заставлю тебя это сожрать, маленький крысеныш…

– С каких пор ты возомнил, что можешь тут распоряжаться? – услышал я спокойный голос от входа в подвал.

– Да я ж это просто, босс! Я ж ниче, – заблеял шестёрка, подобострастно скалясь, как побитая собака, в сторону хозяина.

Наконец, обладатель голоса спустился и встал возле меня. Протянув руку, он схватил меня за волосы, подняв мою голову и заглядывая мне в лицо.

– Что вам нужно?! – пытаясь сопротивляться, махнул я головой в сторону, но мужчина лишь сильнее сжал мои пряди в своих пальцах.

– Боль! Хочу его страданий.

Я непонимающе смотрел на него, думая, а не больной ли на всю голову маньяк меня схватил.

– Позвоните моему отцу, – облизнув пересохшие губы, продолжил я. – Он заплатит вам много денег, я его единственный сын.

Мужчина запрокинул голову и громко расхохотался. Так же резко успокоился, опять внимательно разглядывая меня.

– Мне не нужны деньги, – смотря в мои глаза, он нахмурился. – У тебя ее глаза…

Выпустив мои волосы, он отвернулся, тяжело дыша, будто только что пробежал стометровку. Затем повернулся ко мне:

– Добро пожаловать в гости к Нолану Данну, я покажу тебе истинное ирландское гостеприимство, – издевательски протянул он.

Ноллан Дан

Глава 4

 Следующие несколько дней были, как в тумане. Как будто сквозь вату я слышал смешки, ощущал запах сигарет и перегара. И бесконечная боль… Рёбра, ноги, особенно спина… Такое ощущение, что моя спина – это сплошной синяк. Я то приходил в себя, то опять уплывал в спасительную темноту.

Нолан Данн – мой персональный мучитель, как будто посланный ко мне наказать за все грехи, совершенные мной.

Сколько раз я думал: за что? Почему именно я? Неужели за свои шестнадцать лет я совершил столько грехов, чтобы сейчас так страшно расплачиваться… Затем приходили мысли о том, что, может быть, эти люди ошиблись, и им нужен не я? Но эту мысль я отмёл почти сразу, видя, как мой враг с наслаждением смакует мое имя, точнее фамилию. Он буквально трясся от наслаждения, понимания того, что в его руках Конти.

Он любил бить меня, драть мою спину, подвешивать на крюк, как свиную тушу на бойне. При этом мои мучения резко обрывались, как только мужчина заглядывал в мои глаза. Глаза, поддёрнутые поволокой страданий.

Если первое время я огрызался, матерился и даже угрожал, то в последние дни у меня как будто щёлкнуло что-то внутри. Я чувствовал, что становлюсь безразличным, почти не реагируя на происходящее вокруг меня.

До одного случая.

Очнувшись после очередных побоев, я попытался поменять положение, сильно саднили рёбра. Пошевелившись, застонал, когда мои рёбра прострелила острая боль.

– Тебе сильно больно? – услышал детский голосок вверху лестницы, там, где выход… Выход на свободу.

Попытался повернуться на голос. Мое сознание было настолько спутанно и дезориентировано, что поначалу я подумал, что это моя младшая сестренка Тея. Я сжал конвульсивно кулаки: как этим уродам удалось похитить мою сестру?!

– Не двигайся! – услышал я совсем рядом этот же голосок, прохладные маленькие ладошки обхватили мои впалые щеки. – Почему они делают это с тобой? – спросила девочка.

Сфокусировав на ней свой взгляд, я понял, что это не Тея. Этой девочке примерно столько же лет, как и моей сестре, где-то около восьми, может быть меньше. Трудно было судить, очень уж она была какая-то хрупкая, воздушная.

Одета она была в пышное белое платье, а в волосы цвета ворона крыла вплетены белые розы. Она была настолько не уместна в этом подвале, рядом со мной, замученным, грязным, плохо пахнущим, покрытым запекшейся кровью…

«А может, я уже умер, и это пришёл ангел за моей душой», – думал я, глядя в ее большие карие глаза с необычным разрезом, не европейским, привычным мне, миндалевидным, с длинными загнутыми ресницами, которые почти доставали до бровей.

На худеньком лице правильной овальной формы, половину площади занимали огромные глаза, почти как в аниме. Маленькие пухлые губки были совсем как у фарфоровых кукол. Все больше я склонялся к тому, что брежу, и поэтому вижу это эфирное существо.

Девочка покосилась на дверь, затем неохотно убрала свои ладошки от моего лица:

– Мне нужно идти!

Она быстро метнулась в сторону лестницы, бесшумно поднимаясь наверх. Уже у двери она обернулась со словами:

– Я ещё вернусь, ты жди.

И железная дверь тихо лязгнула, снова оставляя меня один на один с моими демонами.

 Пролетело ещё несколько дней. Я уже и забыл о том, что у меня однажды был гость, который не мучил меня, а пожалел. Много раз я думал о том, что все же никакой девочки не было – это плод моей больной фантазии.

Но почему-то мое больное воображение все время подкидывало мне напоминания о том, какие прохладные у неё были руки и как приятно пахли ее волосы белыми розами. Этот запах буквально отпечатался в моем мозге, в моих рецепторах.

Громкие быстрые шаги и лязг двери прервали мои мысли.

– Чертов урод! – завопил Ноллан Данн, врываясь в подвал с открытой бутылкой виски.

Сделав большой глоток из горла, он поморщился, несколько раз выругавшись:

– Эта сволочь думает, что может меня прижать! – брызгал слюной в бешенстве мужчина. – Перекроет он, видите ли, дороги с живым товаром! Сукаааааа, как же я тебя ненавиииижууу, – орал вне себя Нолан.

Подбежав ко мне и замахнувшись кулаком, он замер, наткнувшись на мой взгляд, полный презрения. Затем он сделал то, что я от него не ожидал: он упал возле меня на колени. Схватив меня за голову руками, он начал пьяно рыдать:

– А ты ведь мог быть моим… моим сыном! У тебя глаза этой суки… Алисии…

Протянув руку к бутылке, он сделал еще один глоток, пролив виски на каменный пол, вытер подбородок рукавом своей дорогой рубашки. Затем, встав на ноги, он как будто протрезвел на одну долю секунды, одернул сбившуюся у ремня рубашку, поправил трясущейся рукой галстук. Пошёл, не глядя на меня, к выходу.

Не знаю, что было с этим упырем, но он явно был не в себе: либо под наркотой, либо совсем повернулся головой. Но одно я не понимал: откуда эта мразь знает имя моей матери?

Глава 5

 Следующую неделю мои мучители почти не приходили ко мне. Изредка блондин со шрамом приносил мне воду и хлеб, причём не каждый день. Иногда я со страхом думал о том, что мой похититель может забыть обо мне: что тогда я буду делать?! Подыхать в одиночестве в этом сыром подвале без окон от холода и голода?

Проснулся, от легкого, как пёрышко, прикосновения к моей голове. Открыл глаза, попадая в плен темно-карих, почти чёрных глаз. Они внимательно смотрели на меня.

– Я принесла тебе кусок пирога! – порывшись в маленькой сумочке с изображением Хэллоу Китти, девочка достала пирог с мясом и лимонный кекс.

– А ещё у меня есть сок! – радостно сообщил мне ребёнок, протягивая какой-то детской напиток, на котором была пометка, что можно давать детям с шести месяцев.

Я понял, что девочка принесла мне свою еду. Благодарно кивнув, я протянул руку.

– Это приготовила моя мама! – гордо сказала малышка и улыбнулась мне, обнажив маленькие белые зубки, так похожие на жемчужинки.

Она проворно открыла сок и помогла мне попить. Наконец, утолив свой голод, я хрипло спросил:

– Сколько я здесь нахожусь?

Пожав острыми плечиками, девочка ответила:

– Я не знаю точно, когда ты тут оказался.

– Как тебя зовут?

Девочка несмело улыбнулась, отчего на ее щёчках появились очень милые ямочки:

– Эйлин. «А тебя?» —тут же спросила она.

– Андре! Какое число сейчас? – я должен был узнать, сколько нахожусь в этом аду.

– Сегодня двадцатое июня.

Я с ужасом понял, что нахожусь в плену почти два с половиной месяца, и как насмешка судьбы – сегодня мой день рождения. Как будто почувствовав, о чем я думаю, Эйлин дотронулась до моей руки:

– Андре, тебе нельзя здесь оставаться. Мой папа злится, он может сделать тебе совсем плохо, когда в ярости.

– Я не могу уйти, – дёрнув рукой, показал ей, что прикован к стене.

– Может, ты как-то можешь сообщить моим родителям, что я здесь? – я умоляюще посмотрел в глаза ребёнка.

Она сильно нахмурилась, на ее личике отразилась мучительная борьба:

– Я не могу… – наконец ответила она. – Отец узнает, он будет ругать маму, если она позволит мне совершить звонок.

Прикусив губку, она подняла на меня взгляд:

– Я постараюсь найти ключ, – кивнула она головой в сторону длинной цепи, вмонтированной в стену. – У отца проблемы, он часто занят в разъездах. Я достану ключ и выведу тебя отсюда.

Я с надеждой посмотрел ей в глаза. Она подскочила, заталкивая пустую бутылочку в свою сумку, и стала быстро подниматься к выходу.

– Спасибо, Эйлин! – сказал уже, когда за девочкой захлопнулась дверь.

С этого дня в моей душе поселилась надежда. Но не много ли я хочу от маленького ребёнка, у которого почти столько же прав в этом доме, как и у меня?

 Иногда сквозь стены своей темницы я слышал откуда-то издалека звуки скрипки, очень тихо и неуловимо. Когда Эйлин опять переступила порог моей темницы, я узнал, что это она играет: она уже более года учится с репетитором. От неё я узнал, что там, наверху, она живет с мамой. Со слов девочки, мама очень добрая, но папа все равно всегда чем-то недоволен.

Однажды я заметил на внутренней стороне ее руки тонкие белые шрамы.

– Что это, Эйлин? – спросил я, разглядывая тонкие насечки на белой полупрозрачной коже, сквозь которую было видно голубые венки.

– Папа наказывал, – отдёрнув руку, девочка, обижено надула губу, наверняка вспомнив боль от воспитательных мер отца.

– Эйлин! Когда достанешь ключ, уходи со мной?

Она испуганно прижала ладонь к моим губам, завертев головой, отчего ее упругие локоны начали подпрыгивать как пружинки вокруг неё:

– Тс-с-с!

– Обещай подумать? – я сжал ее хрупкую ладошку в своей руке. – Там никто не будет тебя обижать!

Кивнув, девочка ушла так же бесшумно, как и приходила.

Каждый раз я пытался узнать у девочки как можно больше информации о доме, о планировке, о всех жильцах на этой территории. Я как губка впитывал в себя все подряд: и что казалось важным, и не особо требующим внимания, понимая, что в будущем, когда я убегу отсюда, мне пригодится любая информация. А также моему отцу и его людям. Если убегу…

Благодаря Эйлин я не сошёл с ума в своей каменной клетке. Она буквально была лучиком света, ей не нужно было что-то мне рассказывать, она могла просто сидеть рядом, и я чувствовал, что я не один, ее энергетика поддерживала во мне искру жизни. Как позже я узнал, имя Эйлин означает «свет». Как же точно ей подходит имя, для меня она свет, надежда на будущее…

 Девочка рассказала мне, что дом надо мной большой: два этажа, около восьми комнат, не считая подсобных помещений.

Дом охраняло много людей, Эйлин затруднялась сказать, сколько, но примерно около шести–семи наёмников.

Иногда она мне рассказывала про своего дядю, она звала его просто Ким. Когда она говорила о нем, ее глаза начинали гореть восторгом. Все ее рассказы сводились к тому, что он добрый и очень справедливый, хотя многие думают, что он жесткий, но девочка уверяла, что это не так -просто ему надо соответствовать. Чему соответствовать, она не объясняла, хотя и так все было понятно… Иногда мне казалось, что я ее понимаю без слов.

Она поведала мне о том, что ее отец и Ким часто ссорятся, поэтому дядя редко навещает ее.

 Так, незаметно для меня, пролетела ещё одна неделя. За это время Ноллан не появлялся, заходили лишь его подчиненные. Бросив на пол бутылку с водой и кусок хлеба, они тут же удалялись. Для меня они были тени без лиц, без эмоций… Только один выделялся на их фоне и вызывал омерзение – блондин со шрамом на лице. Он кружил возле меня, как хищник возле своей раненый добычи, но ему не повезло: я принадлежал куда более страшному хищнику, чем он. Хищнику по имени Ноллан Данн, и он прекрасно это понимал.

Этим утром мой враг принёс мне завтрак, точнее, он посчитал, что с меня хватит и воды. Зайдя в помещение, он устремил на меня свой липкий взгляд, потом, растянув рот с гнилыми зубами в ухмылке, сказал:

– Ну что, гаденыш, Ноллан уехал, и теперь здесь я босс на целых три дня!

Видя, что я не реагирую, он подошёл поближе.

– Какая от тебя вонь, я не собираюсь терпеть это дерьмо! – брезгливо поморщившись, он ощупывающим взглядом прошёлся по моим мускулам на руках, стянутых ремнями, которые крепились к цепи. – Так вот, сученыш, дядюшка Зак сегодня добрый, сейчас я принесу шланг, и ты вымоешься.

Даже не взглянув на него ни разу, я так и не поднял голову в его сторону. Расслабился лишь тогда, когда услышал лязг замков в двери. Чертов урод, когда выберусь, ты первый получишь за свои издевательства по заслугам, после Ноллана, естественно.

Ублюдок вернулся, таща за собой шланг: он его подключил где-то за пределами подвала. Так как я не услышал звука открывающейся двери, мое сердце сразу забилось в бешеном ритме, буквально выбрасывая огромные порции адреналина в кровь.

Хотелось вскочить и броситься на выход, разорвать голыми руками путы, что держали меня, но я же не Капитан Америка, даже не чертов Дэд Пул. Поэтому я остался сидеть в том же положении, с безразличной маской на лице, лишь сжимая и разжимая пальцы в кулаки.

Зак бросил шланг и быстро удалился, через две минуты на пол полилась вода, затем напор усилился. Вернувшись, шестерка Нолана довольно оскалился, смотря на то, как каменный пол заливает вода. Лениво подойдя к шлангу, он поднял его и, резко направив поток воды мне на голову, радостно заржал. С пару минут поразвлёкшись, наблюдая за тем, как я начал дрожать от холодной воды, он убрал шланг в сторону, приказав:

– А теперь снимай свои вонючие лохмотья! – видя, что я не спешу выполнять его поручения, он, зло выругавшись, достал ствол из заднего кармана. – Знаешь, что это такое? – спросил он, подойдя ко мне в плотную и схватив меня за волосы.

Сильно нажал дулом оружия мне на щеку, так, что края моих зубов впились в слизистую, поранив ее до крови.

– Это мое любимое средство уговоров, не заставляй меня этим воспользоваться!

Отойдя на пару шагов, он довольно наблюдал, как я встал, пошатываясь. За эти две недели я чуть окреп, мои раны покрылись корками, а синяки приобрели темно-желтый цвет. Хотя я и был сильно худой от недоедания, стресса и побоев.

С удивлением отметил, что сильнее чем предполагал.

Снял с себя футболку, точнее, стянул лохмотья, которые держались уже на добром слове. Некогда белая ткань, сейчас стала буквально черно-коричневой, с засохшими красными пятнами. Посмотрел исподлобья на своего тюремщика, тот нетерпеливо взмахнул рукой с оружием в мою сторону:

– Давай, шевелись! Снимай все свои тряпки, и это тоже, и то, что под ними, – указал он на мои штаны.

Чувствуя разрастающуюся злость от унижения. Я стянул штаны вместе с бельём. Тут же почувствовал, как по мне ударил сильный напор воды. Блондин нещадно поливал меня с ног до головы, я ощущал, как мышцы сжимаются и сокращаются от холода по всему телу, вызывая волны боли. Возле моих ног вода окрасилась, смешиваясь с кровью и грязью, скопившимися за все месяцы моего заточения.

– Достаточно! – убрав в сторону шланг, мучитель быстрым шагом удалился, отправившись перекрыть кран с водой.

Я, помимо воли, начал опять озираться по сторонам, настолько тяжело было сохранять спокойствие, что я уже не понимал, от чего потряхивает все мое тело: то ли от сильного холода, то ли от жажды немедленной свободы.