Сбежав с родной планеты с кучей детишек, бабуля быстро выяснила, что помогать ей никто не будет, а вот детей – здоровых, генетически редких детей – с радостью заберут и оформят в государственный приют, под присмотр спецслужб.

Высказав все, что думает о чертовых благотворителях, бабушка решила действовать по-своему. Отыскала ближайшую сельскохозяйственную планету с хорошим индексом выживаемости детей и прочими показателями и подкинула всех, кроме меня.

Потом приказала соратникам рассеяться по обитаемым мирам и ждать сигнала, а сама увезла меня на маленькую планетку, расположенную в глубине сектора. Тут я росла до двенадцати лет, практически ничего не зная о своей семье и своей родине.

На комоде стояли портреты мамы, папы и брата, рядом на стене висели мои детские фотографии, на полу валялись мячи и скакалки, на столе – учебники. У меня было детство обычной девочки из небогатого квартала – игры во дворе, детский сад, школа, а потом…

В один прекрасный день к нам приехали гости. Мужчины и женщины разного возраста и наружности. Бабуля их всех приняла в нашем доме, вывела меня и сказала:

– Вы все знаете особенность нашего рода, – после чего замолчала и обвела присутствующих тяжелым взглядом. Многие вздрогнули. – Я получила известие. У меня есть год. За этот год ваша принцесса должна узнать все!

И началось.

Занятия в школе бабуля отменила, получив справку о каком-то редком генетическом заболевании. Учителя к нам не приходили – присылали задания на комм и получали их решенными. Поначалу меня пытались вытаскивать в школу на разные контрольные и проверочные работы, но я приходила такая уставшая, бледная, с синими кругами под глазами, и часто, выполнив задание, засыпала за партой, так что вскоре меня перестали дергать – учителям стало хватать онлайн присутствия.

За следующие полгода я узнала все о своей родной планете, моих родителях и близких. Тайны семьи, рода, королевской фамилии и погибающей планеты. Уцелевшие придворные, двенадцать лет выживающие в галактике, стали моими учителями. Этикет, политика, боевые искусства, грим, актерское мастерство, взлом электронных устройств, взрывное дело и прочее.

Я удивлялась, спрашивала бабушку – почему вдруг так внезапно и так интенсивно?

– Скоро узнаешь! – отвечала бабуля и добавляла в мое расписание еще одно занятие.

Она была кудесницей дрессировки. Три часа международной политики с преподавателем, затем три часа одинокой велосипедной прогулки с наушниками в ушах. Бассейн с элементами подводного плаванья, потом спарринг и чайная церемония на ужин.

Ночью меня могли разбудить, сунуть в руки бластер и потребовать его разобрать и собрать. А могли сунуть младенца, чтобы я, не просыпаясь, его покормила, сменила подгузник и усыпила. Или нож – метнуть в летающую по спальне мишень. В общем, полгода были настолько интенсивными, что я чуть не забыла, кто я и что я. А потом я увидела, как бабушка утром идет в ванную, и все поняла.

Она умирала.

Секрет ее семьи был в том, что они абсолютно точно знали, когда умрут. Бабуле оставался год, когда она собрала всех и приказала меня учить. О, меня и раньше учили. Я знала несколько языков, занималась музыкой и танцами, бегала кроссы и немного училась у пожилого кхиринца тому, что он называл «танец в пустоте». Однако все это было лишь кирпичами, положенными в основу моего будущего образования.

К сожалению, кто-то из придворных, а может, они все привлекли к нашему дому лишнее внимание. Бабушка знала, что время ее истекает, поэтому, взяв с самых близких и верных людей клятву верности, оформила на них опекунство и велела нам уезжать. Немедля.

Мы взлетели на аварийной тяге, когда дом окружили странные люди в фотоотражающих комбинезонах. Последнее, что я увидела, был взрыв. С ним началась моя бродяжническая жизнь.

Мы мотались по свету, стараясь нигде не задерживаться.

В понедельник я пила кофе в палаццо Римини, в Новой Италии. Во вторник врубалась в лед планеты Нереида, а в среду пела в церковном хоре в монастырской школе для девочек в Новеграде-Космическом. В общем, носило нас по всей галактике до самого моего совершеннолетия. Меня берегли, прятали, маскировали и учили, учили, учили…

А потом я взбунтовалась.

Мы тогда бросили якорь на станции Мэджик, и мне впервые за минувшие годы захотелось сделать паузу. Остановиться, оглянуться назад, и… станция стала нашим тайным убежищем. Я работала то официанткой в местном баре, то суперкарго на маленьком грузовичке, то бариста в «стакане», расположенном в деловой части станции. Денег такая работа давала немного, но тут куда важнее были связи, знакомства и новости. Все, что происходило в галактике, рано или поздно узнавали на Мэджике!

Именно продавая кофе скучным типам в галстуках, я узнала, что кто-то похитил девушку, мою ровесницу, прямо из аэротакси. Полиция в недоумении – кому потребовалось красть скромную медсестру? Однако вскоре выяснилось, что таких странных пропаж было семь, и только последний случай рассматривается как похищение – и то благодаря камере такси. Во всех остальных случаях таких явных проколов не было.

Название планеты показалось знакомым. Я вызвала звездную карту и выругалась – это была та самая планета, на которую бабуля подкинула детей!

Быстро сдав смену, я помчалась в свой «бункер» – так я называла арендованную на имя бабули бронекапсулу, прикрепленную к боку станции Мэджик. Тут я хранила оружие, деньги и самое ценное – информацию. Как ни торопилась бабушка пристроить детей, она все же сделала самое главное – собрала их генетический материал и каждому вживила маленькую метку. К тому же бабушка скрупулезно вела записи – кого и куда подкидывала. Я углубилась в эти бумаги и нашла пропавшую девушку! А также еще шестерых, «пропавших без вести» в разные годы. Особой приметой некоторых аристократических родов Регдия были яркие зеленые глаза. Вот по ним, судя по всему, похитители искали детей. Семерых нашли…

Я вызвала своих учителей и помощников и рассказала им то, что успела узнать. Трое сразу отправились на Арк-Артур, чтобы проверить местонахождение остальных подкидышей. Остальные разлетелись в разные стороны, пытаясь выяснить, что происходит на Регдии.

Глава 8

После наступления совершеннолетия, когда моя природная сила достигла нужного уровня, мне рассказали про магию жизни.

Я и раньше замечала, что в моих руках оживают подвядшие цветы, а животные тянутся ко мне – даже самые дикие, но списывала это на молодость и аромат кофе, который впитался в мои волосы. Теперь же я знала, что это действительно особая и редкая сила, способная спасти мою родную планету.

Только для вскрытия капсулы мало было моей силы. Нужны были еще подданные, способные эту силу подхватить и перенаправить. Так что ценность спрятанных детей была невероятно высока – никто не знал, кто из них сумеет стать моим якорем. Для отца якорем была мама, но это не обязательное условие. Дед, например, опирался сразу на трех друзей, которые держались рядом с ним всю жизнь, поддерживая баланс сил на планете.

В общем, в ближайшем будущем мне нужно было встретиться с уцелевшими детьми, найти среди них тех, кто близок моей магии, а потом отправится на Регдий и вернуть нашему королевству жизнь.

Вот только каменюки не желали уходить с выпитой ими планеты. Сначала они ползали по поверхности, догрызая все живое, а потом оставили постоянный пост и, по слухам, продолжали свои попытки вскрыть оболочку источника.

Дети Регдия были отчаянно нужны и важны, а тех, кто покинул планету двадцать три года назад, осталось мало. Поэтому так получилось, что все мои близкие учителя, подданные и заступники покинули Мэджик, и я осталась одна. Впервые с самого рождения одна!

Дня три я по привычке ходила на работу, отсыпалась в капсуле и собирала слухи, а потом… Решила немного расслабиться и заглянуть в ночной клуб – потанцевать. Вообще, сразу по прибытии на станцию мне объяснили правила существования в этом всегалактическом вертепе – всегда быть сильной, вооруженной и финансово состоятельной. Но я никогда не передвигалась по станции одна. Даже если складывалось такое впечатление – где-то в толпе двигался кто-то из придворных или нанятый охранник.

Все обитатели Мэджика, имеющие гражданство станции, имели специальный жетон и разрешение на ношение облегченного оружия. Кое-где на стенах станции были даже указания, какую мощность порохового или лазерного заряда можно использовать в этой части Мэджика.

Немного волнуясь и предвкушая, я повесила на бедра кобуру, а на шею жетон и отправилась веселиться. Мне и раньше случалось бывать в недрах Мэджика, но меня всегда страховали, прикрывали или просто шли рядом. А в тот день я была одна.

Неспешно подошла к бару, взяла стакан минералки, выпила, любуясь девицами, плавающими в невесомости в огромных пластиковых шарах под потолком.

Музыка гремела, молодые люди в причудливых нарядах толпились на танцполе. На галерее над залом виднелись макушки и бокалы дельцов, пришедших сюда заключить сделку. В шуме и сверкании стробоскопов подключить прослушку дело практически невозможное.

Я пыталась расслабиться, вписаться в ритм этого безумия, но ничего не получалось – слишком долго я была натянутой струной, а теперь даже специально мне было трудно отпустить себя.