Цитаты из книги «Источники осознанной жизни. Преврати проблемы в ресурсы»

качестве стимула поступков осмысленный мотив представляет собой мощный активирующий мотив, а страх, напротив, способен породить лишь контрмотивы – например, уклонение от трудностей, избегающее поведение и т. д. О

случае человек готов при необходимости принять на себя страдание? Когда он видит в нем смысл!

Одна из великих задач философии – утешать людей. Этой задаче помогают философские теории, показывающие, что в мире все взаимосвязано

пии – утверждение того, что даже в самой трудной ситуации человек может найти свой подлинный смысл, и этот смысл будет наполнять его внутренней радостью и жизненными силами

отказаться от взгляда на прошлое «во гневе», который люди, бывает, годами вынашивают в себе, потому что это взгляд замутненный, различающий во всей совокупности воспоминаний только искаженные контуры.

более мягком (то есть в более сбалансированном и приближенном к реальности) свете, чем прежде. Его «гневный взгляд в прошлое» благодаря логотерапии перекрывается исполненным веры и надежды взглядом в будуще

второй след памяти, который систематически закладывается у пациентов (и постепенно замещает старый), в логотерапии является средством коррекции болезненных душевных состояний. Дело в том, что все эти болезненные состояния души в принципе связаны с ошибочными оценками – причем почти всегда в сторону увеличения «негатива» и «бессмысленности». В идеальном случае они могут быть уравновешены новой оценкой или, смотря по ситуации, смещением акцентов в сторону увеличения «позитива» и «осмысленности». Именно это и происходит во время беседы с логотерапевтом – и не только на уровне сознания и психики пациента, но и, параллельно и незаметно, на нейрональном уровне. Пациент постепенно начинает видеть вещи в

давать ему более высокую оценку. В логотерапии человеку открываются упрямство духа и чувство личной ответственности, заложенные в него природой, и это побуждает его, с учетом ошибки ретроспекции, занять более примирительную позицию по отношению к другим людям. В логотерапии перед человеком открывается смысл, который данный момент несет лично ему, и это, с учетом ошибки ретроспекции, делает его способным понять, что данные ему судьбой обстоятельства не так бесформенны и бесперспективны, как он думал.

Он, можно сказать, изменил психотерапевтический фокус, а вместе с ним и «кодируемый материал». Его фокус тоже меняет общую оценку жизни и самооценку психически ослабленных людей, но в какую сторону? В логотерапии перед человеком открываются закрома прошлого, где хранится все, что он успел пожать за свою жизнь, – весь его неотъемлемый опыт, и это дает ему возможность, с учетом ошибки ретроспекции, увидеть, что его жизнь была богаче и полнее, чем ему кажется. В логотерапии человеку открывается его безоговорочное достоинство, заключающееся в его свободе и его духовности, и это позволяет ему, с учетом ошибки ретроспекции, воспринимать свое собственное «я» более аутентично и да

Франкл не допускал, чтобы пациент, посмотревшись в зеркало прошлого, узнавал себя в образе исковерканного окружающей средой жалкого создания. Как мы теперь знаем, подобное отражение укоренялось бы в нем все сильнее и лишь увеличивало бы его проблемы. Франкл никогда не подвергал своих пациентов этому риску. И сам он как психотерапевт никогда не рискнул бы поставить диагноз на основании рассказов, исполненных жалости к самому себе.