2.2

Ответ на вопрос «чего хочу» сам собой напрашивается. Мне уже тридцать пять. Для оборотней это тот возраст, когда начинают задумываться о семье и потомстве. Как бы банально это не звучало, но самые крепкие семьи всё-таки у тех, кто нашёл своих истинных. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на моих родителей. Они до сих пор ведут себя точно в конфетно-букетном периоде и просто потому что влюблены. И пусть это звучит наивно, но я тоже пытаюсь найти свою истинную. И хотя вероятность, что та девушка из ресторана – это та самая, катастрофически мала, я не теряю надежды. Что-то же в ней было такое, отчего мне стало не всё равно.

Возвращаюсь в офис и на входе сталкиваюсь с очередной соискательницей. Понимаю, что она не сотрудник и не клиент по внешнему виду. Дешёвенький китайский пуховик, старые заношенные сапоги, сумка из кожзама, увидев которую Юлька бы разревелась. Я даже не особо вглядываюсь в лицо. Мне с этим человеком и так всё понятно. Бедность, как правило, притягивает бедность. Мне в моей компании такие сотрудники не нужны. Тем не менее я из вежливости здороваюсь и улыбаюсь. Не хочу, чтобы окружающие думали, что отношусь к бедным людям плохо. Это не так. Мне просто всё равно.

Девушка уходит, закрыв за собой дверь. В шлейфе её дешёвых безобразных духов я улавливаю что-то знакомое. Будто цепляю на кончик носа, смакую, пытаюсь вспомнить, где раньше слышал этот запах. Тщетно. В памяти столько омег, столько историй забавных и не очень. Возвращаюсь к себе в кабинет. По внутренней линии набираю нашу доблестную Ирину Сергеевну.

– Ну, что, чем порадуете? – спрашиваю я с надеждой.

– Есть пара подходящих кандидатур, – отвечает та. – Вот буквально только что закончили с одной из них.

– Если в вы про ту мелированную в пуховике, то сразу нет, – предупреждаю я.

– Хм, ну вообще по ней были сомнения. Но позвольте узнать, почему нет? – в голосе Ирины появляются ироничные ноты. Понимаю, чего она добивается. Пытается выставить меня падким на внешность.

– Парфюм мне её не нравится. Не представляю, как буду выносить его.

– Что ж, ясно, – вздыхает она. – впредь и на это буду обращать внимание. – Касаемо двух других кандидаток… Хотите взглянуть?

– Перешлите резюме, – чуть подумав, говорю я.

В арендованном лофте людно, играет музыка. Парни вокруг изо всех сил пытаются склеить девчонок. Я сижу в стороне от галдежа и веселья в компании женатой парочки друзей.

– Ну что, значит вас можно поздравить? – произношу я, глядя на пластырь на шее Яны.

Та смущённо улыбается, прикрывает метку ладошкой, жмётся к Вадиму теснее. Тот кивает с невозмутимым видом. Ловит её руку и прижимает к губам. Наблюдать за этим немного неловко. Они влюблены и счастливы, и я в их компании третий лишний.

– Вот ведь тихушники, – вздыхаю я разочарованно. – Могли бы и сообщить, что женитесь. Я бы организовал мероприятие.

– Да мы как-то сами собой хотели, – скромно шепчет Яна.

– И как раз таки потому, что ты бы непременно что-то организовал, мы и не стали никому ничего говорить, – добавляет Вадим. – Наша свадьба это тебе не повод для пьянки. Если так хочется покутить, то сам женись.

Мне немного обидно слышать подобное. Всё же я вожак стаи и должен заботится обо всех. Таково негласное правило. В свою очередь никто из моей стаи не может отказать мне в просьбе. Однако в современном обществе даже оборотни стремятся к самодостаточности и независимости. И моя стая мне всё ещё верна, вот только за помощью обращаются теперь только в самых крайних случаях.

– А вы с Юлей не собираетесь жениться? – в продолжение разговора спрашивает Яна. – Кстати, где она? Вроде я её не видела сегодня.

Она рассеяно оглядывается по сторонам, в то время как Вадим испытывающе смотрит на меня. Понимаю, что он тоже желает знать правду, и, в отличие от жены, не питает никаких иллюзий.

– Малыш, ты не принесёшь водички? – ласково спрашивает он, виновато поджимая губы. Яна, нахмурившись, смотрит сначала на меня, потом на него.

– Сам сходишь, ладно? Я с девочками пойду поболтаю, – отвечает она тем же ласковым тоном. Вадим кивает и чмокает её в нос. Мне остаётся лишь вздыхать глядя на это. Вот ведь семейная идиллия.

Яна уходит туда, где играет музыка и звучит заливистый смех. Вадим провожает её взглядом, а затем подаётся вперёд.

– Ну и что у вас случилось опять?

– Да то же, что и всегда. То есть, ничего. Абсолютно, – отвечаю я, откидываясь на спинку дивана. – Не чувствую я к ней ничего. И чем больше проходит времени, тем очевиднее это становится. Я ведь и не обещал ей ничего с самого начала, а всё равно чувствую себя лжецом.

– А ты пробовал, я не знаю… поговорить с ней об этом? – спрашивает Вадим.

– Да ладно тебе. Не делай из меня подонка. Я с ней постоянно провожу профилактические беседы, где обозначаю личные границы. Раз она принимает всё это, значит, её всё устраивает. Вот только я понять не могу, к чему тогда эти её истерики?

– Игнат-Игнат, никогда не думал, что скажу это, но ты идиот. Как раз потому, что ты не сказал ей прямо, что не собираешься ставить ей брачную метку, она и надеется до сих пор. Женщины – существа старательные. Думаю, если лучше ублажать мужика, то всё получится, и рано или поздно он женится.

– Но это же бред, – возражаю я. Вадим только качает головой

Минуты две мы сидим в тишине, оглядываясь на то, что происходит вокруг. Потом Вадим тяжело вздыхает и поворачивается ко мне.

– Вот скажи мне, ты хоть раз в жизни чувствовал к женщине что-то особенное?

Я задумываюсь и припоминаю эпизод, характеризующий меня не с самой лучшей стороны.

– Помнишь юбилей прокурора города?

– Ну?

– Там была девушка. Официантка…

– Это которую Виталик за ляжки лапал?

– Да, – с неохотой признаю я и добавляю: – Я поставил ей метку.

Друг смотрит на меня недоверчиво.

– Метку подчинения, – добавляю я и он облегчённо выдыхает. – Я был пьян тогда. И мне казалось, я поступаю верно. Ведь никто больше не посмеет к ней приставать, если на ней будет моя метка.

– Но что, если она замужем или у неё есть парень? – хмурится Вадим. – Об этом ты не подумал?

– Нет. Но я пытался найти её после. Кажется, она уволилась из того заведения. Вся ирония в том, что я даже не помню толком её лица. Но всё равно не могу выкинуть её из головы.

2.3

– Ты знаешь, я тут думал насчёт того, что ты сказал мне в пятницу, – слышу я из трубки голос Вадима. – Она не может быть твоей истинной.

Я нервно поднимаюсь из-за рабочего стола и начинаю мерить шагами кабинет. Отчего-то мне хочется возразить Вадиму, хотя я и допускаю, что он прав.

– С чего такая уверенность? – сам собой вырывается вопрос.

– Просто если бы оно было так, то ты бы не посмел поставить метку подчинения, – отвечает друг таким тоном, как будто это совершенно очевидно. – К тому же, будь она твоей истинной, ты бы её не бросил после укуса одну без сознания.

– Тогда обстоятельства того требовали, – начинаю оправдываться я. – Говорю же, молодёжь совсем страх потеряла. Чуть до истерики не довели её. Я думал, что поступаю верно.

– Ну, допустим. Но ты ведь видел, что ей не хорошо. Так почему ушёл?

– Боялся, что будут проблемы, – признаюсь я. – Не хотелось терять лицо перед самыми влиятельными людьми города.

– Вот! – восклицает Вадим. – Ты думал только о себе. А на неё тебе было плевать. Поверь мне, если бы она была твоей истинной, ты бы её не оставил, даже если бы тебе грозила смерть или тюрьма.

Слова Вадима неприятны. Они как будто обесценивают все мои пережитые эмоции и, более того, выставляют меня подлецом.

– Сколько высокопарных слов, – саркастично усмехаюсь я. – Это ты по себе, что ли, судишь? То, что мы с тобой из-за Янки чуть насмерть не разругались, ещё ни о чём не говорит. И вообще, я, между прочим, на тот момент был её работодателем, нёс за неё ответственность, так что имел право требовать от неё отчёта о передвижениях в рабочее время. А то, как звери дикие, честное слово… Снюхались, и пошло оно нахер, трудовое законодательство!

– Ладно-ладно, не шуми, – успокаивает Вадим. – Я ведь уже извинился. Но дела это не меняет. Та девушка не твоя истинная. Я Яну даже на расстоянии чувствую, а когда касаюсь её, то волк внутри меня пробуждается. Он чует её волчицу и готов на всё, чтобы защитить её и быть с ней рядом. Именно поэтому истинные пары и не распадаются в отличие от человеческих.

– Ясно, – только и остаётся произнести мне. Из груди вырывается разочарованный вздох. – Не утешил. Но и на том спасибо.

– Да может оно и к лучшему, Игнат? – ободряюще произносит Вадим. – Не истинная, и Бог с ней. Не будешь цепляться за образ незнакомки, которую даже в лицо не запомнил.

Я прощаюсь с Вадимом и возвращаюсь к делам. Стук в дверь раздаётся неожиданно. Смотрю на свой ежедневник и понимаю, что ни с кем не договаривался о встрече. И кого нелёгкая принесла? Вот на такие случаи и нужен секретарь, чтобы самозабвенно защищать директорский кабинет от чужих посягательств. Думаю про себя, что, если Ирина Сергеевна мне никого не найдёт до конца недели, то сама сядет в секретарское кресло.

– Можно? – раздаётся знакомый тихий голос из-за приоткрытой двери.

Мама… У них с Юлькой одна болезнь – обе сначала делают, а потом спрашивают разрешения.

– Да, мам, проходи! – кричу я с другого конца кабинета.

Она, тяжело дыша, вваливается с какими-то пакетами в руках. Бросает их небрежно у двери и, неуклюже семеня, идёт к моему столу. Спрашиваю себя, если истинные так заботятся друг о друге, как говорит Вадим, то почему тогда отец отпустил её одну за покупками?

– Ты какими судьбами, мам? – спрашиваю я, принимая у неё пальто.

– Да так, мимо проходила. Дай, думаю, зайду – проведаю сына. А то не звонишь, не приезжаешь.

– Так я недавно вроде с отцом разговаривал, – привычно оправдываюсь я.

Мама только глядит с осуждением. Прикидываю и понимаю, что уже неделя прошла с последнего звонка.

– Ладно, в эти выходные точно приеду, – клятвенно обещаю я.

– Да больно ты нам нужен один, – усмехается мама. – Чем тратить время попусту, лучше найди себе уже невесту поскорее. А то мы с отцом не сегодня завтра помрём, а внуков так и не увидели.

– Мам, не начинай. Какие ваши годы? Всё успеется. Ещё и правнуков будете нянчить.

– Ну ты загнул – правнуков… Тебе ведь не двадцать уже. И, я не хотела тебе говорить, но отец в последнее время чувствует себя неважно. Так что, приходится быть реалистами.

– Что с ним? Сердце? – я даже подскакиваю на месте.