Источники

При известности А.П. Заблоцкого-Десятовского и обширности историографии, даже косвенно затрагивающей его личность, от архивных и опубликованных источников ожидалось большое количество материала. Но оказалось, что чаще всего в исследовании приходилось вспоминать принцип, сформулированный С.В. Мироненко в одной из его монографий, – «О необходимости и пользе архивных разысканий»^[71]. Значительная часть материалов, посвященной А.П. Заблоцкому оказалась разбросанной по различным архивохранилищам. Были изучены документы из Государственного архива Российской федерации (ГА РФ), Российского государственного исторического архива (РГИА), Отделов рукописей Российской Государственной библиотеки (ОР РГБ), Российской национальной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (ОР РНБ), «Пушкинского дома» (ИРЛИ РАН), Российского Государственного Архива литературы и искусства (РГАЛИ), Центрального государственного архива г. Москвы (ГБУ ЦГА г. Москвы) и Санкт-Петербургского филиала архива Академии наук (СПФА РАН).

При этом в РГИА сохранялся личный фонд А.П. Заблоцкого-Десятовского, охарактеризовать который следует отдельно^[72]. Фонд в количестве 307 дел за период с 1838 по 1881 г. был приобретен Главархивом по предложению В.П. Семёнова-Тян-Шанского, внука А.П. Заблоцкого. В 1919 г. Архив был вывезен из дома В.П. Семёнова-Тян-Шанского на Васильевском острове – ВО, 3 линия, д. 20, кв. 6^[73]. Вероятно, владелец, Валерий Петрович Семёнов-Тян-Шанский, перед своим отъездом в эмиграцию решился расстаться с частью семейного архива. Архив состоял из 21 связки, 5 папок, переплетённых рукописей и описи содержания в 5-ти портфелях^[74]. По словам В.П. Семёнова в архиве деда находился «манускрипт 1717 г., с подписью, видимо, Петра Великого», который он предполагал продать Эрмитажу или Публичной библиотеке^[75]. «О судьбе «Манускрипта» сведений не обнаружено, также неизвестна и судьба библиотеки историка (имеется в виду А.П. Заблоцкий – Э.З.), оставшейся, видимо, у наследников»^[76]. Изначально будущий фонд Заблоцкого хранился под названием «Архив гр. Киселёва»^[77].

Сейчас в фонде числятся 308 дел, охватывая период с 1815 по 1881 гг., и вероятнее всего, все дела сохранились с момента поступления фонда в архив. Самые ранние дела не имеют прямого отношения к Андрею Заблоцкому – это «дело по рапорту в государственную коллегию иностранных дел калмыцкого пристава» 1815 года и студенческие заметки его младшего брата Михаила середины 1830–1840-х гг.

Фонд состоит из нескольких разделов: биографические документы Андрея Парфёновича (сюда входят два дела – воспоминания и документы о заграничной командировке); материалы по истории Западно-Русского общества; служебные документы, статьи и заметки разных лиц, присланные в редакцию «Земледельческой газеты» и «Журнала министерства государственных имуществ»; научные работы Заблоцкого; «материалы, собранные А.П. Заблоцким»; переписка Заблоцкого; хозяйственные и иллюстративные материалы; документы братьев – Михаила и Павла; и раздел «разное». Наиболее важны разделы – биографические материалы, служебные документы и научные работы, где сосредоточено большинство известных и неизвестных работ Заблоцкого, материалы о Западно-Русском обществе и ряд дел из раздела «материалы, собранные Заблоцким». Несмотря на кажущееся обилие документов, большинство из них не слишком информативно. Например, в разделе «переписка» большая часть – письма Заблоцкого к разным, но второстепенным и малоизвестным лицам с различными мелкими просьбам. Исключение – переписка с К.А. Бухом и Я.А. Гребенщиковым. Почти не сохранилось писем к известным государственным и общественным деятелям, со многими из которых Заблоцкий был знаком и дружен, а те же, что есть представляют собой краткие записки с незначительными сведениями, например, письмо к Н.Х. Бунге с просьбой о сотрудничестве в журнале.

В фонде практически отсутствует семейная переписка, сохранилось только два письма к зятю В.К. Саблеру о делах по управлению самарскими землями Заблоцких. Изучив фонды других государственных и общественных деятелей, с которыми Заблоцкого связывали служебные и дружественные отношения, можно сделать вывод, что и здесь наличие писем Андрея Парфёновича большая редкость. Значит объяснить однозначно отсутствие писем плохой степенью сохранности документов нельзя. Скорее всего, здесь всё связано с личностью самого Заблоцкого. Он писал К.Д. Кавелину – «я всегда был тяжел на переписку, и под старость или правильнее на старости лет, человек делается ещё тяжелее чем прежде»^[78]. При этом из других источников следует, что в последние годы жизни, особенно во время европейских путешествий, Заблоцкий достаточно активно переписывался со своими друзьями, а также ещё в 1840-е гг. вел активную переписку с супругой, подолгу отсутствуя в Петербурге.

Самые важные документы фонда – сохранившиеся официальные записки Заблоцкого, представляющие большой интерес для анализа его взглядов. Они посвящены широкому кругу вопросов: проблемам сельского хозяйства, в том числе проблеме уничтожения крепостного права; статистики в России; национальной политики империи на западных окраинах; различным хозяйственным и историческим вопросам. Большая часть записок не использовалась и не изучалась исследователями. Общая черта всех этих документов-то, что они являются беловыми экземплярами, иногда с мелкими незначительными исправлениями. В архиве Заблоцкого ни к одному из документов нет каких-либо черновых записей.

Особенностью архива Заболоцкого и одной из основных характеристик всех документов фонда является отсутствие черновых материалов к любым работам Заблоцкого. Есть отдельные фрагменты, наброски, но в силу краткости их нельзя связать ни с какими трудами Заблоцкого.

Не все официальные записки Андрея Парфёновича можно соотнести с его конкретными служебными заданиями, отсюда не всегда ясны причины и обстоятельства их происхождения, что затрудняет их сопоставление с общим контекстом его деятельности. Например, это касается работ: «Исторический очерк русских общин от древнейших времён до конца XVII столетия», «Записка о необходимости составления общего реестра государственных имуществ» и др. Несмотря на подобные недостатки и при практическом отсутствии других материалов, все записки необычайно важны для понимания взглядов Заблоцкого, анализа его деятельности.

Другие ценные документы фонда – беловые рукописи биографии П.Д. Киселёва, последнего и самого известного труда Заблоцкого-Десятовского. Эти писарские экземпляры содержат пометы и редакторские правки, сделанные рукой Заблоцкого. Данные рукописи с сопутствующими им материалами представляют собой гораздо более полную биографию графа П.Д. Киселёва, чем опубликованная книга.

Необходимые архивные изыскания, в частности, изучение фондов ближайших родственников – семьи Семёновых-Тян-Шанских в архиве Академии наук, привели к обнаружению еще одной части личного архива А.П. Заблоцкого. Эта часть документов Заблоцкого только в мае 1985 г. поступила в архив РАН от В.В. Семеновой-Тян-Шанской, сохраняясь до этого времени в семье потомков^[79]. Документы А.П. Заблоцкого – всего 26 дел, включающих подлинные грамоты, дипломы, свидетельства о награждении и членстве в различных организациях, хозяйственно-бытовую документацию, документы по деятельности и личные документы: дневники, рабочие тетради, свидетельства о бракосочетании как самого Заблоцкого, так и его дочерей и др. Наибольшую ценность и интерес представляли рабочие тетради и личный дневник, о существовании которых автором монографии высказывались предположения, но доподлинно этот факт был не установлен. Сейчас эти документы впервые вводятся в научный оборот.

Несмотря на исследовательскую удачу, документы оказались не слишком информативными. Рабочие тетради и личный дневник на деле оказались путевыми журналами Заблоцкого, которые он вел в ходе командировок. Сохранилось три рабочих тетради, освещающие несколько служебных поездок за 1840–1850-е гг. Записи чаще всего очень краткие. Все они сделаны для памяти, но можно предположить, что у Заблоцкого были еще и более развернутые путевые тетради. Поскольку по таким коротким записям практически невозможно восстановить в памяти подробности путешествия. Но следует учесть, что большую часть отчетов по путешествию Заблоцкий составлял чаще всего «на ходу», еще будучи в самой поездке на основе свежих впечатлений. Поэтому вполне возможно, что ему могло хватать подобных записей и собственной памяти. В тетради Заблоцкий заносит только то, что его сколь-нибудь заинтересует, либо то, что ему нужно для работы. В книжицах встречаются записи о количестве душ в деревнях, о стоимости продуктов, расчеты, описание местечек, увиденных по дороге, записи о посещении местных достопримечательностей, сельскохозяйственных и технических заведений и т. п.

В записях практически полностью отсутствуют оценки увиденного и почти все тетради написаны от третьего лица. Наполовину от первого лица написана тетрадь, ведшаяся в последней командировке Заблоцкого по ведомству МГИ в 1857 г. Вероятно, впервые обладая в командировке возможностью распоряжаться, делать замечания как директор департамента сельского хозяйства, Заблоцкому доставляет удовольствие отметить это и в дневнике. Несмотря на свою сухость и малоинформативность тетради помогают представить кругозор А.П. Заблоцкого.

Личный дневник, не сохранившийся полностью, представляет поденные записи первого заграничного путешествия Заблоцкого. Являясь по сути тем же путевым журналом, дневник, в отличие от рабочих тетрадей, гораздо более подробен. О принципах ведения этого дневника Заблоцкий писал: «надо привести в порядок мысли, то есть просто записать: был напротив, что видел, без этого всё так путано в голове, что чрез три дня не вспомнить даже где был»^[80].

Хотя дневник Заблоцкий вел для себя, в нем практически не содержится оценочных суждений. Самое главное – это то, что именно дневник позволяет доказать, что вопреки господствующему мнению Андрей Заблоцкий знал иностранные языки. На страницах дневника часто встречаются выписки из иностранных газет, сделанные Заблоцким для собственных нужд. Поскольку дневник не предназначался для посторонних глаз, то возникает логичный вопрос – зачем человек, якобы не знающий языка, переписывает различные отрывки, если не сможет их впоследствии прочитать, и как, собственно, он смог прочесть эти газеты? Единственно возможный ответ – Заблоцкий, владел по крайней мере французским языком. Для образованного человека того времени этого более чем достаточно. Наличие дневника и еще одной небольшой мемуарной записки опровергает мнение Б. Линкольна, что Заблоцкий никогда не предпринимал попытки вести дневник^[81]. Он предпринимал подобные попытки, но делал это только в крайних обстоятельствах.

Расходные книги дают некоторое представление о домашнем укладе и быте семьи Заблоцких. Но в большей степени и эта часть архива Заблоцкого оказалось малоинформативной и сухой, оставив ещё больше вопросов. Судя по всему архив, поначалу целиком сохранявшийся у Петра Семёнова, был по большей части уничтожен, причем были оставлены самые «неважные» документы, а потом и вовсе рассеян.

Таким образом, несмотря на существование почти двух отдельных фондов и наличие в них многих важных документов, материалов о Заблоцком и его деятельности чрезвычайно мало, и их приходиться собирать буквально по крупицам, опираясь в основном на другие источники. Другую часть источниковой базы составляют документы официального происхождения. К этим источникам относятся законодательные акты – устав Московского университета и Учреждение Министерства государственных имуществ.

Среди официальных делопроизводственных документов можно выделить дела о командировках Заблоцкого в различные губернии, которые почти не были изучены. В справочнике Д.Н. Шилова указано 13 командировок Заблоцкого за все годы службы, но на основе анализа других источников стало понятно, что некоторые из служебных поездок по неизвестным причинам не занесены в формулярные списки и, следовательно их могло быть больше. По каждой поездке Заблоцкий должен был составить отчёт, отражающий не просто описание его действий, а анализ всего увиденного с предложением комплекса мер по разрешению поставленного вопроса. Таким образом, в архивах должно сохраниться чуть больше 13 дел о командировках Заблоцкого. Из этого общего количества следует вычесть командировки времен службы Заблоцкого в Государственной канцелярии, не отраженные в формулярных списках. Поэтому неизвестно сохранились ли подобные дела в фондах Канцелярии. Дело о единственной командировке Заблоцкого времен службы в Министерстве внутренних дел не сохранилось. Поэтому говорить подробно об таких делах можно только опираясь только на фонды Министерства государственных имуществ.