В кармане зазвонил телефон. Кайса.

– Прости, я не рассчитывал, что так задержусь. Скоро буду дома.

– Что у тебя с голосом?

Эсбен зажал трубку между плечом и ухом и потянулся к ботинкам, чтобы переобуться.

– В смысле?

– Как будто бежишь от кого-то.

– Я просто катался.

– Катался? На коньках?

– Ага.

Кайса не смогла скрыть радости в голосе, когда воскликнула:

– Неужели! Ты на стадионе?

– Нет. Я ходил на озеро. Нильс одолжил мне коньки и клюшку.

– С ума сойти. Я столько лет пыталась вытащить тебя на лед, а стоило вернуться в Раттвик…

– Я уже иду домой.

Он отключился. Ему не хотелось говорить о том, почему он бросил хоккей. Не хотелось говорить о том, почему Мартен Янссон был единственным в мире человеком, способным заставить его к этому вернуться. На все были свои причины. Он думал о них, когда шел к дому. Вспоминал о принятом когда-то решении и о том, что подтолкнуло его к этому. В тот день Нильс разочаровался в нем, в своем лучшем нападающем. Он уговаривал Эсбена не бросать хоккей, уговаривал его еще раз подумать. Но тогда он все решил. Думать было не о чем. Он сделал это из-за Клеменса. Тренировки скрадывали слишком много времени. Ребята из команды – тоже. Клеменс никогда ничего не говорил, но Эсбен видел его переживания. Клеменс боялся, что теряет друга.

На полпути Эсбен почувствовал усталость и вновь ощутил холод. Коньки, зажатые в руке, показались ему самой тяжелой ношей. Он перехватил их поудобнее, закинул на плечо и вновь поднял глаза к небу. В Мальмё таких звезд не сыщешь. Их не бывает в больших городах. Порой самое маленькое скрывает в себе гораздо большие вещи. Нужно только суметь это отыскать. Иногда нужно хорошо постараться, но результат будет того стоить.

Эсбен вдруг осознал, что теперь для него не имеет значения, как пройдет тренировка в четверг. Ведь все самое важное вернулось к нему этим вечером, когда он до рези в глазах и до ломоты в теле, как сумасшедший, метался по озеру. Вспышка. Вспышка. Вспышка. Что-то резко встало на место. Эсбен больше не позволит этому потеряться.

Бывают такие минуты, когда хочется побыть наедине с собой подольше. Это чувство нельзя объяснить, но каждый хотя бы раз в жизни испытывал его. Эсбен остановился перед крыльцом и сел прямо на заснеженные ступени. Он подумал, что следующим вечером обязательно придет на озеро вновь. Даже если боль в мышцах будет сильной. Все равно. Он преодолеет ее.

Кайса выглянула в окно и увидела тень на крыльце. Сначала она хотела выйти и позвать брата внутрь, но подумала и не стала этого делать. Если кто-то сидит у входной двери, но не торопится заходить в дом, то не стоит его беспокоить. Возможно, что этот человек думает о чем-то важном.

Поэтому Кайса улыбнулась и задернула шторы.

ГЛАВА 5

ПРЯТКИ

ноябрь, 2004 год

София отложила в сторону «Природу пространства и времени»³¹, когда в прихожей послышались шаги. Она поправила диванные подушки и пошла навстречу племянникам. Для нее это было чем-то новым. Следить за временем. Ждать, когда хлопнет дверь. После долгих лет, проведенных в уединении, было трудно привыкнуть к иному. Она не думала, что в ее жизни вновь появится смысл.

– Как прошли уроки? – спросила София, принимая из рук племянников тяжелые рюкзаки, набитые учебниками.

– Хорошо! Учитель по литературе похвалил мое сочинение, – похвасталась Кайса, расстегивая куртку. – Он читал его на весь класс.

– Это всегда приятно, когда твою работу ценят, – сказала София, – а как твои дела? – она взглянула на Эсбена.

Эсбен качнулся на носках и вздохнул.

– Мы писали контрольную по математике.

– И что же?

– Не думаю, что я справился хорошо. Я совсем не понял тему.

София вздернула брови.

– Почему не попросил меня объяснить?

Эсбен пожал плечами. Математика ему не нравилась. И ему вовсе не хотелось сидеть возле Софии несколько часов, скрупулезно разбираясь в материале. Он знал, что все равно ничего не запомнит.

– Клеменс позвал нас погулять, – сказала Кайса. – Можно будет?

София взглянула за окно. На улице было солнечно, мелкой крошкой с неба сыпался снег. Редкая погода для Раттвика в это время. Обычно ноябрь мрачный и холодный, с сильными ветрами и задувающими метелями. Солнце исчезает в конце сентября и не появляется до середины апреля.

– Можно, но я хочу, чтобы сначала вы вымыли руки и пообедали.

Эсбен и Кайса послушно побрели в уборную, задрали рукава водолазок по локти и стали наперебой подставлять ладони под теплую воду.

– Зря я сказал про контрольную, да? Она ведь теперь пристанет ко мне с уроками?

– Тебе бы это не помешало. Разве нет? – спросила Кайса, промокая руки махровым полотенцем.

Эсбен скривился, обтер ладони о брюки.

– Разве нет? – передразнил сестру, выскальзывая в коридор.

Кайса замахнулась и отвесила ему легкий подзатыльник.

На столе их ждал обед. Тефтели с брусничным соусом и картофель. Свежий хлеб с семенами льна в плетеной корзинке.

– По какой теме было сочинение? – спросила София, присаживаясь на стул напротив племянников.

– По «Бегущей к звездам», – ответила Кайса, обмакивая ломоть хлеба в соус. – Про мальчика, которого бросила мама. ³²

– Но у него был хороший отец. Правильно?

Кайса улыбнулась.

– Отец и друзья.

– Это славная история. Мне она всегда нравилась куда больше, чем «Пеппи Длинныйчулок».

– «Пеппи» совсем для детей, – отмахнулась Кайса.

Для детей. София пристально посмотрела на племянницу. Ей захотелось возразить, сказать, что они с Эсбеном ведь в самом деле все еще дети. Она почти сказала это, но не смогла. Иной раз детство оканчивается быстрее положенного и с этим ничего нельзя сделать. Как бы ни хотелось.

Эсбен первым встал к раковине, чтобы намыть тарелку. Кайса сразу за ним. София в молчании наблюдала за их невысокими фигурами.

– Я хочу, чтобы вы вернулись до темноты, – сказала она, пока племянники надевали ботинки в коридоре.

– Поняли, – ответил Эсбен, дергая за дверную ручку.

– Мы вернемся, – пообещала Кайса.

Клеменс ждал их на дороге у своего дома. Он хмурился от яркого солнца и пинал снег носком ботинка. Шапка то и дело сползала ему на глаза, поэтому Клеменсу постоянно приходилось подтягивать ее вверх. Когда рядом послышались голоса Эсбена и Кайсы, он отвлекся от снежного бугра под ногами. Счастливая улыбка озарила его лицо.

– Привет! – радостно воскликнул Клеменс и снова поправил шапку.

Эсбен хлопнул друга по плечу в знак приветствия и завертел головой.

– А ты чего пса не взял? Обещал же, что возьмешь.

Клеменс грустно вздохнул.

– Его Мартен увел на прогулку. Подозреваю, что он сделал это нарочно, потому что я ему утром говорил, что хочу взять Руне.

– Ничего. В следующий раз возьмешь, – постаралась подбодрить его Кайса. – Куда пойдем?

Клеменс открыл рот, чтобы позвать друзей в лес, но удержал язык за зубами. Они уже несколько раз гуляли там. Клеменс боялся, что Эсбену и Кайсе наскучило в лесу. К тому же, каждый раз они помогали ему выслеживать и фотографировать птиц. Клеменс опасался, что они посчитают его чудаком, которому больше ничего не интересно.

– Не знаю. У вас есть идеи? – спросил он, стараясь не коситься в сторону леса.

Эсбен помолчал, потом передернул плечами. Ему хотелось прогуляться до стадиона, взглянуть на тренировку хоккеистов, но он знал, что это расстроит Клеменса.

– Давайте просто пойдем вперед? – предложила Кайса.

По большему счету ей было все равно, в какую сторону идти. Кайсе просто хотелось насладиться теплым днем и провести время в компании брата и друга.

Они двинулись вперед по тропе, рассказывая друг другу разные истории. Раннее детство Эсбена и Кайсы проходило в большом городе, поэтому они с любопытством слушали рассказы Клеменса о том, как дед таскал их с Мартеном на охоту.

– Я терпеть не мог ходить с ними, но выбора не было. Мартену нравилось, а я никогда не видел в этом чего-то классного. Со временем я научился переживать такие дни, потому что увлекся птицами. Дедушка учил Мартена стрелять, а я сидел где-нибудь у палатки и прислушивался к птичьему пению.

Эсбен хмыкнул.

– Убивать кого-то не круто! – с жаром добавил Клеменс. Он весь подобрался, насупился и явно был готов защищать и пернатых, и себя.

– Конечно, – поспешил согласиться Эсбен. – Ты прав.

– Так грустно, когда это делают для развлечения, – тихо сказал он, – но я верю, что однажды охоту навсегда запретят. Во всех странах. Во всем мире.

– А еще у людей отрастут крылья, и они улетят жить на Марс, – не удержался Эсбен.

Клеменс вспыхнул.

– Не слушай его, – поспешила вмешаться Кайса. – Это очень хорошая мечта.

– Почему ты всегда просишь всех, чтобы они меня не слушали? – недовольно спросил Эсбен.

– Потому что ты все время говоришь глупости.

– Очень смешно. Спасибо тебе, Кайса. Я век этого не забуду.

– Он любит драматизировать, – шепнула Кайса в сторону Клеменса. – Очень.

Клеменс только рассмеялся. Это не было похоже на настоящую ссору. Эсбен и Кайса постоянно подтрунивали друг над другом, но в этом не было ничего злого. Ему нравилось проводить время в их компании.

Дети шли вперед. Солнце светило ярко. Слишком уж ярко для этой поры. Кайса вырвалась вперед. Она же первой и почувствовала, что за ними наблюдают. Кайса остановилась и осмотрелась по сторонам. Она ощутила не страх. Скорее, это было нечто, больше похожее на беспокойство.

Эсбен и Клеменс озадаченно уставились на Кайсу.

– Ничего не чувствуете? – спросила она. – Что-то странное.

Клеменс тоже завертел головой.

– Ты о чем?

– Не знаю, но…

Эсбен обернулся и встретился взглядом с женщиной с темно-рыжими волосами. Она сидела на крыльце дома, который Эсбен мгновенно узнал.

– Это та старуха, – прошептал он. – Как ее там? Клеменс, ты нам про нее рассказывал.

– Эмилия Фальк.

– Что ей от нас надо?

Клеменс повел плечом, а потом смело зашагал к дому.

– Идем и спросим

– Спросим? Вот так вот?

– Что такого?

– Не знаю, но… разве она не сумасшедшая? – Эсбен поднял руку, чтобы покрутить пальцем возле виска, но вовремя опомнился, поэтому просто неловко подергал себя за капюшон.

Эмилия Фальк все еще не сводила с них глаз. На ней была тонкая куртка грязно-желтого цвета. На ногах – по резиновому сапогу. Один – красный, другой – зеленый в белый горошек. Она совсем не двигалась.

– Да нет же, – быстро зашептал Клеменс. – То есть… она не какая-то там психованная. Просто странная. И мысли у нее странные. Рассказывает много чепухи, но ничего опасного или страшного. Не бойтесь.

Эсбен насупился.

– Я и не боюсь, – буркнул он. – Пошли.

Кайса и Клеменс обменялись быстрыми улыбками.

Эмилия не шелохнулась, когда они подошли ближе. Только в ее взгляде что-то переменилось. Он будто стал теплее.

Клеменс вежливо поздоровался и представил женщине своих новых друзей.

– Эсбен… Хорошее имя. Сильное, – медленно проговорила Эмилия, и ее губы растянулись в слабой улыбке. – И Кайса. Мне нравится.

Эсбен поджал губы. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Он посмотрел на сестру, их взгляды встретились, но Кайса лишь покачала головой. «Отлично. Просто отлично. Так я и мечтал провести день», – раздраженно подумал Эсбен. Однако негодования его никто не заметил. Кайса с любопытством посматривала на Эмилию. Клеменс то и дело вертел головой, как какая-нибудь птичка.

Эмилия протянула к ним руки и качнулась вперед, сопровождаемая скрипучим звуком. Детям не удалось разобрать: так проскрипели ее кости или же звук издало дерево неподалеку от дома.

– В лес ходить нельзя. Вам это известно? – спросила она, ладонями касаясь локтей Кайсы и Клеменса.

Эсбен, повинуясь безотчетному инстинкту защищать сестру, вцепился в ее локоть с другой стороны и попытался оттащить от Эмилии. Кайса одарила брата суровым взглядом и осталась стоять на месте.

– Почему нельзя? – вежливо спросила она.

– Блуждающие огни. Заведут так далеко, что сгинете в самой чаще. Сперва вам покажется, что вы рядом, но на самом деле будете уходить все дальше и дальше. Не ходите в лес. Нельзя, – Эмилия несколько раз покачала головой и улыбнулась. – Будьте послушными. Тогда ничего плохого не случится.

– А вы их видели? Эти огни, – спросил Клеменс, испытующе глядя на Эмилию.

– Видала. Постоянно их вижу, но близко не подхожу. Можно совсем голову потерять и с ума спятить.

Эсбен не сдержался и тихо фыркнул.

– Будь здоров, дорогой, – сказала Эмилия, которая не сумела отличить смешка от чихания.

Кайса яростно зыркнула на брата.

– Он будет. Спасибо.

– Кто-то еще видел блуждающие огни? – вновь спросил Клеменс. Ему нравились такие истории. Он не видел в них ничего плохого. Их с Мартеном бабка была хорошей рассказчицей. В основном она пересказывала им старые сказки, но время от времени вспоминала и местные легенды.

Эмилия пропустила его вопрос мимо ушей. Она поерзала на месте, вытянула шею и несколько секунд пристально всматривалась за спины детей.

– В лес ходить нельзя, – вновь заключила она. – Особенно по зиме нельзя. Ветра там злые и голодные. Заскребут вас, зацарапают. Не вернуться домой из чащи зимнего леса.

Эсбен откашлялся.

– И что? Целую зиму никто в лес носа не кажет? – мысленно он вообразил себе предупреждающий знак у тропы, ведущей в лес: «осторожно, злые ветра!»

Эмилия вновь не услышала вопроса. Или просто сделала вид.

– Вам здесь не холодно? – спросила Кайса, когда повисло молчание. Тонкая куртка Эмилии не внушала ей доверия.

– Мне-то? Нет. Бывает и холодно, но я тогда в дом ухожу сразу. Только сейчас мне тепло. С вами вот поговорила – еще теплее стало.

«Она, должно быть, очень одинокая», – с грустью подумала Кайса.

Клеменс выступил вперед.

– А что это такое? Откуда огни берутся?

Эмилия посмотрела ему прямо в глаза.

– Предвестники беды. Предвестники смерти. Видеть их – дурной знак. Лучше не встречаться с ними вовсе.

Они постояли возле Эмилии еще немного, потом распрощались с ней и двинулись дальше, горячечно обсуждая такую непредвиденную встречу.

– Слушай, ты бы мог вести себя нормально? – Кайса тут же накинулась на Эсбена.

– А я и вел!

– Неправда. Ты все время корчил из себя идиота.

– Это я-то корчил? По-моему, это вы двое рты разинули и слушали, как вам лапшу на уши вешают.

Клеменс весело рассмеялся.

– Да интересно же! Ладно тебе. Тебе не понравились истории?

– Не знаю, – пробормотал Эсбен.

– Ты сейчас очень похож на моего брата, – сказал Клеменс, – а Мартен, между прочим, зануда страшный. Ты тоже такой?

– Ничего я не зануда.

– Это с каких пор? – улыбнулась Кайса.

– Ой, идите вы! – прервал их Эсбен. Он попытался сохранить угрюмое выражение лица, но губы его сами собой растянулись в улыбке.