– Откуда ты знаешь? – в недоумении спросила Кайса.

– Мы ваши соседи! – радостно сообщил Клеменс. – Отец нам про вас рассказал. Вы приехали сюда, потому что…потому что… – он замялся, неловко потер подбородок.

– Потому что наши родители погибли, – твердо сказала Кайса.

Эсбен тронул сестру за локоть.

Клеменс со свистом выдохнул, опустил глаза.

– Ну… в общем, да. Вы – Эсбен и Кайса? Приятно познакомиться! Мартену тоже. На его лицо не обращайте внимания. Он всегда выглядит так, точно унюхал что-то неприятное.

Мартен закатил глаза и протянул Эсбену ладонь. Эсбен помедлил, но все-таки крепко пожал ее. Кайса незамедлительно протянула свою. Мартен вскинул брови.

– Ты же девчонка.

– Твой брат очень наблюдательный, да? – сострила Кайса, обращаясь к Клеменсу.

– Всегда, – громко фыркнул тот.

После того, как все пожали друг другу руки, Эсбен поинтересовался, почему Мартен сначала так напрягся при их появлении.

– Я раньше вас тут не видел и решил, что вы живете в Яме.

Глаза Эсбена округлились.

– Чего?

– Это такое место на отшибе города, где живут разные…

– Бомжи и наркоманы, – подхватил Клеменс.

– Ты дурак? Сам ты бомж, – прыснул Мартен.

– Так правда же… Папа так говорит.

Мартен скривил губы.

– А еще он говорит, что ты умный.

– Очень смешно.

– Так что за Яма? – прервала их Кайса.

– Да нечего рассказывать. Просто это такое место, где живут неприятные люди. Им там очень плохо, поэтому они иногда воруют что-то. Полицейские постоянно туда гоняют.

– И ты решил, что мы из этой вашей Ямы? Мы на бомжей похожи по-твоему? – с чувством оскорбленного достоинства спросил Эсбен.

– Я же уже извинился.

– Вообще-то нет, – покачала головой Кайса.

– Нет?

– Нет.

Мартен пожал плечами, потом обернулся в сторону дороги.

– Вы еще долго будете гулять? Вам не пора домой?

– Мы? – переспросил Эсбен. – Да мы только вышли.

– Отлично. Тогда составите компанию моему брату? Одного его не отпускают, а у меня еще дела есть.

Когда Мартен ушел, Клеменс засунул руки глубоко в карманы куртки и состроил недовольное выражение лица.

– Вообще-то его тоже не отпускают одного, – он вздохнул. – Мартен возомнил себя взрослым, а самому двенадцать только в августе исполнилось.

– А тебе сколько? – спросила Кайса.

– В декабре будет десять.

– Эсбену в ноябре тоже. А мне одиннадцать было в сентябре.

– Ой, Эсбен, а ты уже знаешь, в какой класс попадешь? Мы можем быть одноклассниками!

Эсбену такая мысль понравилась.

– Завтра и посмотрим. Будет наш первый день.

– Хорошо бы.

– Это у тебя фотоаппарат? Что ты снимал? – поинтересовалась Кайса.

Клеменс дернул себя за ремешок на шее, к которому крепилась камера.

– Пытался сфотографировать бурого дрозда, но Мартен его спугнул, и он улетел. Я люблю птиц. У меня и диктофон есть.

– А диктофон зачем? – спросил Эсбен.

– Чтобы их пение записывать!

– Тебе это нравится?

– А то. Здесь полным-полно птиц. Лес же рядом, – щеки у Клеменса раскраснелись, светло-зеленые глаза заблестели. – У меня целая коллекция фотографий. Могу показать вам как-нибудь, если захотите, – он пошарил в карманах куртки и вытащил маленький красный диктофон.

Следующие полчаса Клеменс включал им разные записи с птичьем пением и объяснял, кто какими голосами поет.

– Это вот клест, слышите? А это серая овсянка. Сейчас найду самое классное. Так… Ага. Белая сова!

Они расположились под деревом. Эсбен вытащил из рюкзака термос, и все трое по очереди делали по глотку чая из большой крышки.

– Это здорово, что у тебя есть такое занятие, – сказала Кайса. – Ты так много об этом знаешь.

Клеменс большим пальцем погладил диктофон, лежащий у него на коленях.

– Спасибо. В Раттвике есть своя хоккейная команда. Я хотел заниматься, но у меня, типа, проблемы с дыханием, поэтому мне нельзя. Но это ничего. Если бы я ходил на тренировки, то времени на птиц бы у меня точно не было.

– Здесь есть хоккейная команда? – оживился Эсбен.

– Ага. Хоккей с мячом.

– И тренер есть?

– Конечно! А как же еще? Могу показать вам наш стадион завтра, а еще можем сходить на набережную. Там очень красиво. Я люблю там бывать, но Мартен нет. Одного меня не отпустят, а… – Клеменс вдруг густо покраснел и качнул головой. – Если захотите, конечно.

Кайса улыбнулась.

– Мы с радостью. Все равно нам будет особо нечем заняться после школы.

Лицо Клеменса озарила самая счастливая улыбка.

– Хорошо! А теперь… Я думаю, что теперь мне пора домой.

– Нам тоже, – кивнул Эсбен и взглянул на внезапно набежавшие тучи. – Скоро дождь пойдет.

Дождь и правда вскоре начался. Он застал их на полпути к дому. Клеменс быстро спрятал фотоаппарат под куртку и натянул капюшон на голову.

– Погода портится, – со знанием дела сказал он. – Скоро дожди так зарядят, что ни одного солнечного дня не будет. А потом наступит холод. И все.

– Скажи, Клеменс, а кто здесь живет? – спросил Эсбен, когда они поравнялись с одним из домов, чей двор был завален всякой всячиной, начиная от рыболовных сетей, заканчивая детским креслом-качалкой в виде деревянной лошади.

– Эсбен сегодня решил, что в этом доме живет старик, который сетями ловит детей и утаскивает к себе, – объяснила Кайса.

Клеменс рассмеялся.

– Почти. Здесь живет Эмилия Фальк. Она чокнутая. То есть… совсем. У нее реально не все дома.

– Это как?

– Ну… Она верит в разных духов. В троллей. В ниссе¹¹ там…

– А что с ней случилось? – полюбопытствовал Эсбен. – Почему она такая?

– Прошлой весной она рассказывала местным ребятам, что в лес ходить нельзя, потому что там живут злые духи. Все над ней смеялись. И… и я тоже. Тогда отец объяснил мне, что когда-то давно, когда Эмилия была ребенком, она потерялась в лесу во время похода. Ее не могли найти несколько дней, а потом обнаружили в пещере в очень плохом состоянии. Вот после этого она так и не пришла в себя до конца.

– Ничего себе. Так у кого угодно крыша поедет, – вставил Эсбен.

– Ага. Не хотел бы я оказаться на ее месте. Отец запретил нам с Мартеном над ней смеяться. Да и мне, если честно, после этой истории самому перехотелось.

– Бедная. Жаль ее, – сказала Кайса, обернувшись на окна дома Эмилии. На мгновение ей показалось, что за одним из них дернулась занавеска.

Вскоре они оказались перед домом Клеменса. Он быстро забежал по ступеням и помахал им с крыльца. Эсбен и Кайса помахали ему в ответ.

– До завтра! – весело крикнул он, а потом скрылся за массивной дверью.

Они успели промокнуть до нитки. Сначала София отправила их по очереди под горячий душ, потом заварила горячий чай с травами и вручила племянникам по большой кружке. Эсбен и Кайса сидели в гостиной под одним теплым пледом, наблюдая за тем, как София развешивает их промокшую одежду сушиться.

– Мы познакомились с ребятами, – сказала Кайса, отхлебнув большой глоток из кружки.

– С какими?

– С Клеменсом и Мартеном, – ответил Эсбен.

София улыбнулась.

– Как хорошо. Они славные. Как раз ваши ровесники, – она опустилась в кресло. – И родители у них замечательные люди.

– Клеменс хотел показать нам стадион завтра. Можно нам погулять после школы? – спросил Эсбен. – Нам бы хотелось взглянуть.

– Разумеется. Почему бы и нет?

София почувствовала облегчение. Она надеялась, что ее племянники найдут себе друзей. Общение со сверстниками в такой непростой для них период было необходимо.

Кайса отставила кружку, поджала под себя ноги.

– Ребята рассказали нам про Яму. Это место в самом деле так называется?

София вздохнула и пристально посмотрела на племянников.

– В самом деле. И что же они вам про нее рассказали?

– Что там живут бо… – начал было Эсбен.

Кайса его перебила.

– Они сказали, что в это место ходить не стоит.

София распрямилась.

– Надеюсь, что это так. Яма – не место для игр. Там можно найти только неприятности. Ничего более.

Чуть позже, когда София оставила их наедине и отправилась подготавливать им вещи для школы, Кайса придвинулась к брату и заглянула ему в глаза.

– Ты ничего не заметил в Клеменсе?

Эсбен сдвинул брови.

– О чем ты?

– Я думаю, что у него совсем нет друзей.

– Как это? А мы кто по-твоему? – удивился он.

Кайса улыбнулась и потрепала его по плечу. Эсбен растянулся на диване и закинул руки за голову.

– Как ты думаешь… У меня получится попасть в команду?

– В какую команду?

– Да хоккейную же!

– Хочешь играть?

– Судя по всему, тут больше нечего делать. Если у меня не получится, то я всегда могу заняться изучением птиц, – он изобразил пальцами камеру.

– Я думаю, что у тебя все получится.

Эсбен просиял. Он прикрыл глаза, воображая, как выходит на лед, а с трибун доносится его имя. Он в форме, а в его руках клюшка. Все смотрят на него, а он рассекает по стадиону на коньках. Один из самых быстрых игроков в команде. Нет, самый-самый быстрый.

Кайса думала о родителях. Она все время о них думала и ничего не могла с этим поделать. Переключиться на что-то другое было сложно. Когда она попыталась, то почему-то мысли унесли ее к загадочной Эмилии и ее блужданиях по лесу. Кайса поежилась и плотнее закуталась в плед. Смогла бы она сама выжить, если бы заблудилась в лесу? Она попыталась представить, как прячется ночью в пещере от холода и диких зверей. Кайса очнулась лишь тогда, когда поняла, что Эсбен задремал, закинув на нее ноги. Она осторожно выбралась и на цыпочках вышла из гостиной.

Софию она застала на втором этаже. Она стояла у окна в коридоре, обхватив себя руками за плечи и смотрела вниз. Дождь успел закончиться. Снаружи густым пятном разлилась темнота. Кайса встала рядом с Софией и тоже выглянула на улицу.

– Я знаю, что подарить Эсбену на день рождения, – сказала она.

София посмотрела на племянницу.

– Что же?

– Коньки, – просто ответила она.

– Коньки? Он разве катается?

– Нет, но обязательно научится. Он хочет играть.

– Что ж, тогда купим ему коньки, – согласилась София.

Она подумала о своем брате. О Марко. Пусть последние годы они и не были столь дружны, как в детстве, но София на протяжении всей жизни чувствовала за него ответственность. Теперь она сожалела, что они так редко виделись с тех пор, как они с мужем и Эриком переехали в Раттвик. Но ничего уже нельзя было исправить. Тогда София повернулась к Кайсе и положила ладони ей на плечи.

– Вы с Эсбеном самые близкие друг другу люди. И что бы ни случилось, вы всегда должны помнить об этом, – горячечно прошептала она. – Порой случаются такие вещи, которые нельзя простить, но перед этим нужно хорошо подумать и убедиться – такая ли это вещь. Наша жизнь слишком коротка, чтобы размениваться на мелкие ссоры и глупые обиды.

Кайса внимательно посмотрела в ответ и кивнула. Эсбен всегда был рядом с ней. Он был ее частью. Иногда она даже не знала, где заканчивается он и начинается она сама.

– Волнуешься перед первым школьным днем?

– Немного. Я не все успела повторить, но думаю, что за неделю справлюсь.

– У тебя будет очень хороший учитель по литературе. Я знаю его. Он любит свое дело и отлично находит общий язык с детьми. Иногда он даже разыгрывает сценки из произведений в классе. Ребята сдвигают парты к стенам, расчищая место в кабинете, а потом весь урок читают по ролям.

– Правда? В нашей школе в Стокгольме такого не было.

– Правда-правда. Он тебе понравится.

Мимо окна пролетела какая-то птица, и Кайсе отчего-то подумалось, что Клеменсу хватило бы и доли секунды, чтобы угадать ее название. Они еще долго стояла у окна в абсолютном молчании. Женщина и девочка.

И последняя думала о том, что этот город не так уж и плох. Он сможет стать для них домом.

Клеменс лежал на полу в своей комнате. Красным светом горел ночник. Ему давно полагалось спать, но он не спал. Клеменс думал. Он раз за разом прокручивал в голове встречу с Лундквистами. Они показались ему хорошими. Теми, кто не сможет его обидеть. Ему бы очень хотелось, чтобы они стали друзьями. Клеменс перевернулся на живот и включил последнюю запись на диктофоне. Украдкой он записал свой разговор с Эсбеном и Кайсой на тот случай, если у них не получится подружиться. Клеменсу хотелось, чтобы у него остались хотя бы хорошие воспоминания.

Друзей у него не было. Не из-за того, что с ним было что-то не так. Он был самым обычным. Просто часть знакомых ребят играла в бейсбол, а другая увлекалась хоккеем. Клеменс был лишним в их кругу и отлично понимал это. У него были только фотоаппарат и диктофон. Иногда старший брат брал его гулять со своими приятелями, но это были друзья Мартена. Они водились с ним только поэтому.

Запись на диктофоне оборвалась со смехом Эсбена. Клеменс улыбнулся самому себе. На первом этаже работал телевизор. Родители смотрели какое-то шоу. Отец громко смеялся. Клеменс поднялся с пола и распахнул окно. Скоро пойдет первый снег, наступит зима, а вместе с ней – его день рождения. Может, на этот раз ему будет, кого на него пригласить. Вдруг на уровне его глаз что-то быстро проскользнуло. Даже во тьме Клеменс разобрал ярко-красное оперение. Он вновь улыбнулся. Это был кардинал. Маленькая птичка. Только ему не удалось разобрать самец это или самка. На такой скорости трудно было разглядеть характерную «черную маску», отличающую одних от других.

Клеменс переступил с ноги на ногу, высунулся в окно и попытался рассмотреть горит ли в доме Лундквистов свет. Он горел только на втором этаже. Клеменс попытался угадать, чья это комната. Спят ли сейчас Эсбен и Кайса. Если нет, то что делают? Вот бы у него был их телефон. Но что бы он сказал им, если бы дозвонился? Клеменс приказал себе успокоиться и быть нормальным. Еще не хватало, чтобы они решили, что он чокнутый.

В дверь с обратной стороны поскреблись. Клеменс прикрыл окно и поспешил впустить в комнату позднего гостя. Это был их пес Руне. Только вот никто не считал его за пса, когда видел впервые. В прошлом году его чуть не пристрелили местные охотники, потому что решили, что перед ними настоящий волк. Справедливости ради – в Руне действительно было нечто волчье. Взять хотя бы название породы. Волчья собака Сарлоса¹². Их с Мартеном дед купил его щенком несколько лет назад, когда был еще жив. Он был охотником и всегда мечтал о такой собаке. У Руне были песочные глаза, торчащие уши, темно-серый волчий окрас. Руне не умел лаять, но и выть он тоже не умел. Иногда он лишь подвывал. Дед настаивал, что такую собаку нужно держать на улице, чтобы она знала свое место. Так и было поначалу, но после его смерти, Руне переселили в дом. Его больше не брали на охоту, одомашнили. Теперь он каждую ночь забирался к Клеменсу в постель и спал рядом с ним, позволяя обнимать себя за крепкую шею.

Клеменс нагнулся, потрепал Руне по холке. Пса он любил больше камеры и диктофона вместе взятых. Руне вытянул лапу и уперся ей Клеменсу в колено.

– Приятель, тебе давно пора спать.

Клеменс быстро стянул футболку через голову, бросил ее на пол, забрался в постель и хлопнул по матрасу ладонью. Руне мгновенно запрыгнул следом, тяжело задышал и опустил морду Клеменсу на живот. Первое время Мартен немного завидовал, что Руне предпочитает спать в комнате младшего брата, но быстро смирился с этим. Он знал, что Клеменсу одиноко.

– Знаешь, что сегодня случилось, Руне? Знаешь? Ни за что не догадаешься. Я познакомился кое с кем. Рассказать тебе?

Клеменс часто так делал. Разговаривал с Руне перед сном, потому что так было легче. Он был уверен, что пес его действительно слушает.

– … А потом начался дождь, и они проводили меня домой. Завтра мы опять встретимся. Теперь я надеюсь, что Эсбен попадет в один класс со мной, – тут Клеменсу в голову пришла мысль, которая тут же его расстроила. Прежде он об этом не думал. – Руне, а вдруг в школе он найдет кого-то другого, с кем захочет дружить? И Кайса тоже. Что же тогда делать?

Руне закрыл глаза и ткнулся лбом ему в сгиб локтя.

– Ты что спишь что ли? Я вообще-то с тобой разговариваю. Что будет, если все пойдет не так? Но это же не будет честно, правда? Я первый их нашел. Точнее… это Эсбен и Кайса нашли нас, но какая разница. Ру-не.

Клеменс постарался расслабиться. Он посмотрел на часы. Почти полночь, а он все еще не спит. Клеменс заерзал, выключил ночник и запустил пальцы в теплую собачью шерсть. Он снова себя накручивает. Мама всегда говорит, что он слишком много думает о плохом. Успевает выдумать проблему еще до ее появления. Мартен вот совсем не такой. Он уж точно никогда не тревожится по пустякам.

– Все будет хорошо, – тихо прошептал Клеменс. – Я ничего не испорчу. Ведь правда же, Руне? Ты мне веришь?

Он едва справился с желанием вновь встать и высунуться на улицу, чтобы еще раз посмотреть на окна соседнего дома. Вскоре на первом этаже затих телевизор. Клеменс услышал скрип лестницы – родители поднимались на второй этаж. Спустя несколько секунд дверь в его комнату приоткрылась – это заглянула мама. Клеменс притворился, что спит. Он делал так каждую ночь, и родители всегда верили ему. Или делали вид, что верили. Для Уллы никогда не было важным спят ее сыновья или нет. Главным для нее было видеть, что они находятся в своих постелях в позднее время; видеть, что они в доме и в порядке.

– Йорген, ты посмотри. Руне вновь к нему забрался, – раздался ее шепот.

Ее муж тихо рассмеялся.

– Твой отец был бы в шоке.

– Тише-тише. Ты разбудишь Клеменса.

Дверь снова закрылась, но голоса не стихли. Клеменс услышал, как отец отчитывает Мартена за то, что тот еще не в постели. Старший брат попытался что-то возразить. Уголки губ Клеменса дрогнули. Отец никогда не злился на них с Мартеном по-настоящему. Он просто не умел этого делать. Даже в тот день, когда Мартен случайно подпалил шторы в гостиной, отец ограничился шуткой о том, что они все равно ему никогда не нравились.

Родители закрыли дверь в свою спальню. Все стихло. Через маленькую щелку в окне проникал свежий ночной воздух. В комнате пахло дождем. Клеменс любил этот запах. Ему нравилось, как пахла сырая земля и мокрая листва. Той ночью Клеменс впервые засыпал с мыслями о том, чтобы утро наступило поскорее. Ему не терпелось проснуться, собраться и отправиться в школу, рассказать доклад, отсидеть все уроки, а потом отправиться на прогулку с новыми соседями. Он представлял, как это будет и желал лишь одного – чтобы все прошло нормально.

ГЛАВА 3

ГОЛОД ПАМЯТИ

март, 2019 год

«Каждый день мы ждали его домой.

Моя жена отказывалась запирать входную дверь.

Мы просто ждали».

– из книги Йоргена Янссона «Мы спасены в надежде»