За два с половиной года до этого
Утро началось отвратительно. Совершенно случайно я застала своего жениха, целующегося с другой. И пусть у нас был договорной, одобренный семьями, магически совместимый союз. И пусть любви там не было, да и знали мы с Алексом друг друга слабовато. Но обидно было очень.
Тем более целовал он ее так, что у меня от зависти заалели щеки. Жарко, глубоко и порочно. Мне же от него достались за все время два почти братских чмоканья в щеку.
Да, я не красавица, а тугой пучок на затылке, что по маминому приказу ежедневно скручивала мне горничная, делал меня еще более неинтересной. Но не уродина. Слегка полновата, но в Академии я надеялась свою физическую форму значительно улучшить. К тому же, вот, и Алексу нравились подтянутые тоненькие белокожие красотки, недаром же прямо сейчас у одной из таких он пытается языком нащупать гланды.
Моя же кожа была очередным поводом для уныния: она всегда легко схватывала загар. Плебейская кровь, как говорила моя мама, намекая на одну из веток в папином фамильном древе.
Я застыла, не в силах отвести глаз от непотребного действа, творимого моим женихом в тенистой парковой беседке. И даже не сразу заметила, что из спины вылетели крылья. Какой позор, хорошо, что я надежно скрыта от глаз плотным кружевом кустов. Я спрятала предателей назад в спину, но с пальцев тут же брызнули рассерженные магические нити. Неэлегантно чертыхнувшись, я прижала ладони к щекам. Ну что ты делаешь, Эффимия, а ну живо прекрати!
Я чуть не спустила с таким трудом накопленный за месяц резерв. Силы мне были нужны для поступления, где нужно показать хорошие магические результаты. Возможно, мне удастся даже зажечь с десяток свечей.
Вот интересно: непотребством, осуждаемым обществом, занят мой жених, а сбегать с места происшествия с горящими щеками, стараясь быть незамеченной, должна я.
Пришлось сделать крюк, и на встречу с подругой я немного опоздала.
Софи не рассердилась, но не преминула указать на мою оплошность. Хотя это она обычно приходила второй. Светленькая, мелкая и юркая, как горностай-альбинос, моя давняя компаньонка по проказам была чуть ниже нас по статусу, но не настолько, чтобы мне запрещали проводить с ней время. Впрочем, простые и стандартные планы на жизнь Софи очень импонировали моей матери. Вероятно, она даже надеялась, что та отговорит меня от учебы.
– У тебя щеки красные и глаза смущенные, – немного ворчливо сказала Софи. – Встречалась с Алексом?
– Можно и так сказать, – нахмурилась я, не решив, рассказывать ли о происшествии хоть кому-нибудь.
– Говори! – безапелляционным тоном заявила подруга, знавшая меня слишком хорошо.
И я поведала о недавнем инциденте.
– Нуууу, – протянула Софи, лихорадочно придумывая оправдание для моего жениха. – Он просто тебя бережет до свадьбы. Чтобы ты, как в старых легендах, у алтаря была девицей.
– И что же, мне еще пять лет девицей ходить и ни с кем даже не целоваться? – возмутилась я.
– Почему пять лет?
– Пока я не выучусь, жениться мы не будем.
Софи горестно вздохнула:
– Ну зачем тебе в маги, а, Эффи? Я не хочу с тобой расставаться. Уедешь, бросишь меня одну. У меня, кроме тебя, нет никого.
– Ну я же не на грозовой хребет собралась! Вернусь.
– Еще бы ты к черным отшельникам отправилась, – фыркнула Софи.
– Это мое призвание, это то, о чем я всегда мечтала!
– Что? Зажигать свечку щелчком пальцев? – скепсис в ее словах осел внутри неприятной горечью.
– Когда я выпущусь, я смогу намного больше…
– Мне показалось, или твоя мама не в восторге от твоей затеи с поступлением?
– Она не против. Да, раньше она отговаривала меня, но теперь смирилась. Вот увидишь, через пять лет я выйду совсем другой – сильной, умной, красивой.
– Ты и так красивая.
– Не подлизывайся, а знаю, что это неправда. Вон и Алекс Шеффилд целуется с другой.
Знала бы я, что проблема с неверным женихом – это ерунда по сравнению с тем, что началось дальше.
Гром грянул, когда семейный ужин был в самом разгаре.
Мы сидели в малой гостиной всей семьей, включая не только родителей, младших брата с сестрой, но и тетю с мужем и двумя моими племянницами. Я уже вертелась на стуле, мечтая отбыть положенное время и сбежать к себе. То, что магия любит отдых и нужно копить силы на завтра, ни для кого не могло являться оправданием покинуть церемонное действо. Так вышло, что в семье лишь у меня и у мамы был дар. Но мама его не развивала, поэтому он зачах и усох. А остальные вообще не знали, что делать с юной магичкой, и старались эту тему по возможности избегать.
Но мои мысли все были лишь о завтрашнем дне.
Я представляла, как войду в экзаменационный зал, строгая и собранная, как запалю своей магией целый ряд свечей и как получу на руки свиток, в котором меня объявят зачисленной на первый курс.
Целый месяц я не пользовалась магией. Копила каждую ее крупицу. И сейчас чувствовала внутри теплый огонек. Он подарит мне будущее, к которому я так стремлюсь.
– Эффимия! – судя по тону, мама окликнула меня не в первый раз.
Я улыбнулась и повернула к ней голову, показывая, что слышу.
– Какие у тебя планы на завтра, дорогая?
Я моргнула, думая, что уж мои-то планы известны всем. Да, в последнее время я пыталась поменьше говорить об академии, ведь эта тема не слишком радовала маму. Но чтобы они напрочь забыли о поступлении? Да не может быть.
– Мам, я завтра иду в академию, у меня экзамен.
Отец вопреки этикету брякнул ножом о тарелку так, что я вздрогнула.
– Я полагал, эти дурацкие мысли покинули твою голову, Эффимия!
– Но… – Я заморгала чаще.
– Дорогая, – вступила мама, – ты совсем не говорила об этом, и мы решили, что ты забросила эту детскую блажь…
– Это не детская блажь, мама! Я маг!
– Вот видишь, Белла, к чему привело твое попустительство! – Отец повернулся к матери. – Вместо того чтобы вырасти достойной наследницей, наша дочь решила опозорить семью!
– Дорогой, не будь столь суров…
У младшей сестренки из спины вылетели крылья: она явно была перепугана агрессивным настроением за столом.
– Хватит! – Отец только что по столу кулаком не стучал. – Мне надоели эти хождения вокруг да около. Никакого поступления не будет. И завтра же я лично посещу Шеффилдов, чтобы ускорить свадьбу.
Я почувствовала, что леденею. Это был как кошмар, только он почему-то случился не во сне, а наяву. Я словно проваливалась в холодную колючую темноту. Все реакции притупились этим холодом. И даже крылья не вылетели из спины.
Для родителей это был несомненно добрый знак: не так уж дочь и расстроена, раз не потеряла самообладания.
Но это не соответствовало истине.
Я в этот миг вдруг поняла, почему черные отшельники уходили на грозовые перевалы, и сама прямо сейчас мечтала бы оказаться в месте, где нет ни одного человека. Ловить голыми руками молнии и втыкать их в любого, кто только осмелится приблизиться.
Мои крылья остались в спине лишь потому, что я вся превратилась в кусок льда. И только голова, как жаровня, кипела болью и разочарованием.
Я направила весь лёд туда, вверх, по шее, прямо в мозг. Накопленной магии оказалось достаточно, чтобы блокировать все реакции.
Мне вдруг стало велико мое тело. Я, маленькая и жалкая, поселилась глубоко внутри. Мне не хотелось глядеть через глаза. Слышать через уши. Осязать пальцами. Я не желала чувствовать, понимать. Я спряталась ото всех в глубине души.
Когда горничная проводила меня наверх, я шла. Не мешала ей меня раздевать. Послушно легла в постель. Но мыслями я была не здесь.
Внутри себя я кольцом обвилась вокруг маленького огонька оставшейся магии. Я начала его отчаянно оберегать. Я решила, что теперь буду жить здесь. Растить свой магический костер до тех пор, пока его размер не станет убедительным доказательством моей состоятельности как волшебницы. И под убедительным я имею в виду то, что будет достаточным даже для черного отшельника.
Утром я не встала с кровати, пока за мной не пришли. Да и горничную едва услышала.
Все было как через густой и вязкий кисель. Слова долетали с трудом. Касания не ощущались. Естественные потребности организма были лишь досадной помехой.
Забегали вокруг меня где-то к вечеру.
Тормошили, пытались кричать, заглядывали в глаза.
Почему они не рады? Я же теперь идеальная дочь. Не возражаю, не досаждаю, не перечу. Говорят есть – ем. Говорят идти – иду. Сижу, сложив руки. Молчу.
Это оказалось вовсе не сложно. Ведь главная я была совсем в другом месте. Я лелеяла и подкармливала крупицами магии маленький огонек внутри. Там были все мои мысли, желания, чувства.
Потом пошли хороводы лиц. Врачи, вероятно.
Они заглядывали мне в рот, рассматривали глаза, трогали и щупали. Давали лекарства всех степеней горечи, и я их исправно глотала. Меня возили на море и в горы, выгуливали по паркам, обмазывали грязями. Кололи иголками, делали примочки, один раз даже хлестали по щекам.
Но разницы в ощущениях не было. Все слова были лишь гулом. Попадавшее на язык казалось на вкус картоном. Касания ощущались словно через пуховую перину, одинаково никакими.
Со мной говорили родные и чужие. А мне нечего было им сказать, все слова кончились.
Однажды даже пришел Алекс Шеффилд. Я помнила: у него должна была быть непослушная челка, что все время норовит закрыть от меня красивые серые глаза, но видеть прямо сейчас этого не могла. Его облик размывался, словно через оконное стекло, что напрочь залито осенним дождем. Он присел передо мной на корточки и заглянул в лицо. Его рот открывался, но я не улавливала звуков. Жених держал мою руку и поглаживал пальцами. А я в этот момент поглаживала ладонями свой все увеличивающийся внутренний огонек.
Постепенно людей стало все меньше. И я почти перестала видеть крылья вокруг себя. Больше никто не нервничал, не переживал и не был расстроен. Все смирились.
Сколько прошло времени, я не знаю. Я не могла отвлекаться на счет дней. Но ежедневная растопка камина закончилась, снова пришла пора держать открытыми окна.
А еще было пора возвращаться, ведь мой внутренний огонек вырос в восхитительное пламя. Огромное, потрясающе жгучее, невозможное. Оно едва помещалось во мне, взбрыкивало, но слушалось беспрекословно.
Пора было показать его тому, кто заслуживал увидеть.
Я вынырнула из своего состояния поздним вечером.
И сразу оглохла, ослепла. Резко затошнило, и я зажала рот рукой, чтобы заблокировать содержимое желудка внутри. Пришлось упасть на кровать, чтобы хоть немного ослабить тяжесть навалившейся реальности.
Я всерьез опасалась сердечного приступа – так отчаянно колотился комочек плоти о ребра.
Пока ждала смерти или облегчения, успела рассмотреть новый балдахин над своей кроватью. И тонкую сетку паутины, что сплел паук, воспользовавшись нерадивостью уборщицы. Остальное все было, в общем-то, как я помнила.
Когда перестало тошнить и сердце слегка замедлило бег, я поднялась и на трясущихся ногах прошла к зеркалу.
И даже не узнала себя поначалу. Я повзрослела на пять лет? Или кажущаяся прибавка в возрасте от того, что мое тело стало еще толще и рыхлее? Лицо круглое, бледное. Волосы отрасли даже ниже попы. И раньше красавицей не была, а так стала какой-то среднестатистической теткой в свои… Сколько мне сейчас?
Кошмар.
Впрочем, отчасти такой облик был мне на руку. Реализовать мой план было проще в виде незаметной серой мыши, чем в виде эффектной дворянки.
Существенный минус был лишь один: слабость мышц. Есть подозрение, что со второго этажа в окно я не спущусь. Ни по связанным простыням, ни по вековому плющу, затянувшему стены родового замка. Плюхнусь мешком на стриженный газон и переломаю все кости. Подозреваю, так бесславно еще не заканчивался ни один побег.
Магическое пламя шевельнулось внутри, напоминая о себе.
И правда, чего это я?
Мои планы амбициознее некуда, так к чему полумеры?
Замирая от собственной наглости, я снова повернулась к зеркалу. Все те же каштановые волосы и невнятные глаза, заплывшие руки и странного цвета ночная сорочка. Но смотрела я не туда, а себе за спину. Крылья, забывшие дорогу наружу, выскочили неохотно. Но впервые за всю свою жизнь я не стала их прятать. Я вгляделась в них, словно раньше ни разу не видела. Они были белые, как почти у всех, среднего размера – увеличивали мой рост едва ли больше, чем в полтора раза.
Я повертелась. Да, смотрится странно.
Вздохнула, прикрыла глаза и зачерпнула из своего внутреннего огня. Я не знала магических команд и не умела распределять потоки силы в нужном направлении. Но интуитивно все сделала верно. Крылья дрогнули, шевельнулись и взмахнули. Затем еще и еще раз.
Едва удержала визг, когда мои ступни оторвались от пола – буквально пару сантиметров. Но это и правда произошло!
Великие Боги, да если я это покажу в Академии, меня не глядя примут!
Быстро проверила свой резерв и снова ощутила восторг. Разницы вообще заметно не было. Словно я не взмыла прямо сейчас над полом и не потратила кучу магической силы. Кажется, мой аутический демарш позволил раскачать резерв до неприличных высот.
Но с телом надо что-то делать. Оно и раньше-то спортивным никогда не было. Но сейчас стало просто неуправляемым. Пока я залезала на подоконник – запыхалась, руки снова задрожали.
О проекте
О подписке