– Я всё видел, – заметил серьёзно мужчина из крылатых. – Вы не хотели моего родственничка прибить, но просто так получилось, – мрачно на меня посмотрел – я сжался под его взором тяжёлым, припоминая предыдущую взбучку, когда случайно подорвал трактир возле дома, где он с любовницею тусил до рассвета – и на наследника остроухих взгляд перевёл. – Скажем так: я вам маленько помог, Лэр сможет ещё протянуть, но вы меня и Акара нынче вообще не видели. И чтоб никто на мальчишку не крысился впредь. По крайней мере, по этому вот самому делу.

– Вообще, драка и убийство наследника эльфов, единственного сына и ребёнка вообще единственного Хэла…

– Каралось б развязыванием очередной большевастой войны, – отмахнулся, меня откидывая, за спину его, но поодаль немного, один из драконьих Старейшин.

– Вот именно! – Син сказал. – А потому, помятуя, как всё кроваво закончилось в разы предыдущие…

– Я вообще-то вынужден тебя огорчить, – Мишур возник у эльфа подтянутого, высокого, за спиною, ещё более рослый, широкоплечий весьма и весьма мускулистый, что особенно подчёркивала безрукавка его, не застёгнутая на груди, без пуговиц, слегка отороченная мехом. – Тот, с кем этот ваш Лэр подрался – тоже не из простых. И кто там кого пытался убить…

– Это… – Лэр в миг следующий уже стоял, переместившись. – Вообще-то…

– Драчки драчками, но ранить хреновенько так одного из родичей Старейшин…

– Мы вообще-то… – сжал кулаки Лэр.

– Наал Тан и те двое лекарей, что вы пригласили с Сином решить дело по-тихому, ко мне прежде подошли. Так вот, я и от имени всех Старейшин заявляю прямо: я – против. Хотите помощи наших лекарей, риска от Наал Тан особенно – потрудитесь отправить Хэла лизать нам стельки. А извиняться мы сами не будем за нашего горячего и прыгучего юнца. Усё. Пошли, гад! – ухватил он меня за ухо. – С тобой мы ещё поговорим.

– Проклятие Эльфийского леса!

– Чо? – мрачно развернулся к Сину Мишур.

– Я про этого! – на сей раз неприлично совсем пальцем указал на меня министр, раздосадованный срывом планов его и короля нынешних. Или что вместо тихой их с Лэром вылазки и попытки решить всё по-тихому теперь королю эльфов придётся слова для драконьих Старейшин подыскивать.

– Ну, мы его тоже не любим. И чо?

Взгляд Мишура Син выдержал. И Лэр – последующий – тоже.

– Никакого снисхождения. Усё. Потрудитесь пред нами извиниться! – Старейшина из основных сгрёб меня за ухо и вытащил, не разрывая магический слой пространства, видимо, решив пощадить немного раны Лэра. Хотя бы мог запросто убить обоих их. И кто – даже б и не заметили.

Меня, у города другого переместив, Светополья, отшвырнул.

– Дерьмо занудное! Вечно вокруг тебя столько шуму!

– А что… – вздохнул. – Эльфы теперь совсем останутся без наследника?

Он плечами пожал лишь. И свалил. Где-то, пока я в стороне от крылатых бродил, остроухие ещё чем-то успели зацепить Мишура. И, если и правда это начало новой войны – я при жизни моей столкновений военных крылатых и остроухих не видел – то будет весьма весело!

Я сидел, щёку подперев, в трактире у улицы центральной Дубового города и уныло шлёпал камнем искусственным, бело-сиреневым, по лесным орехам. Было неимоверно скучно.

Несколько недель прошло, а о войне и о драках остроухих и драконов было вообще не слышно меж людей. Да меня занудело уже слушать, как светопольцы ночью и днём, да везде, где собирались, пересказывают недавнюю осаду столицы чернореченцами, нарушенную появлением магов двух, незнакомых, боевых, которые под видом влюблённости в девку из местных, одну у двоих, выперли в день осады главный на мстиславово войско. Действие сиё и часу не занимало верно, да и не так долго ловили потом недожжённого алхимиками чернореченцев мага одного из двоих, боевого – и, говорили, всё-таки не спалили да и не слыхать, чтобы повесилась или проявилась, рыдая по ним, та самая девка, только… ёлки ж да ёжики в жопы им, откуда в подробностях новых со стороны защитников Дубового города на чернореченцев со стены пёрли то в одиночку и в рукопашную, то толпами драконы и эльфы?!

– И даже тут ты, дерьмо!

Я неспешно развернулся на шум. На меня взирал недовольно тот маг из людей, боевой, Вадим. А до того мы срались вообще-то в Черноречье! По ходу, перемещаться туда-сюда им не стоило особой возни. И он меня запомнил.

– Мы вообще-то… таких как ты алхимиков…

– Мы на задании, Вадим! – по плечу его похлопал тот же, светловолосый и молодой маг боевой, под наёмника снова косивший, на сей раз – в одёжке из Жёлтого края.

Квакнув, из-за ворота его высыпали золотые и серебряные жабки, да один на лапках козлиных изумруд – и прошмыгнули под ноги немногих присутствующих.

– Парень, а по девкам ты шлялся хоть когда-нибудь? – усмехнулся вдруг светловолосый. – Тоже весьма интересно.

– Да ну их, девок этих, в жопы ёлкам и на иголки ёжиков! Скучные они!

– Значит, девкам ты не интересный совсем… – подобрался радостно Вадим, как и я, походу, любивший играть на нервах.

Меч его, хрюкнув, кабанчиком серебристым затанцевал у него на лбу, по плечам заплясал, да зарезвился, кружась, вальс танцуя, лохматя его коротко стриженную голову.

Немногие постояльцы да гости, да хозяин с хозяйкою заведения радостно захлопали.

– Твою бы силу да в другое русло! – усмехнулся светловолосый маг боевой.

Я подался слегка вперёд, да принюхался. Пахло искусственными веществами, да трещины, шрамы по их обоим слоям были весьма причудливые. Но цепи у искусственных веществ, что побывали в сумках и за пазухами у них, были явно не свежие.

– А вы не из этих… тайные которые… бегают за алхимиками да у них всё подряд воруют?

– Мы вообще-то спасаем мир от безумцев… – улыбнулся было светловолосый, видимо, вдруг подумав, удастся ли меня к ним сманить.

– Так занудно! Круче б собрать своё войско – да всех вокруг шугануть. Унылые люди!

Я надменно похлопал по плечу ошалевшего от моей осведомлённости Вадима и невозмутимо из-за стола вылез. Камень искусственный к себе по воздуху подтащив. Да ядра из орехов выбранные – прямиком в рот.

– Не алхимик и не слишком опрятный из остроухих, – улыбнулся шире Эндарс. – Полукровка, по-видимому. Мы, кстати, весьма серьёзно относимся к полукровкам любых видов. У нас главное – взаимовыручка и кто больше спас людей от безумцев, которые…

– Не, скучно! Плати вы хоть бриллиантами и золотом! – я по-хамски по плечу похлопал и его, оставляя сзади на спине его силуэт танцующей хрюшки, развернувшейся жопою к видевшим, да невозмутимо прочь пошёл.

Уже на пороге слегка отклонился, пропуская наружу струю огненную. В аккурат во дворе не стало дерева. Судя по обгорелому пеньку – берёзы.

– Не слишком на эльфа похож! – хмыкнул сзади светловолосый.

О них я тоже недавно услышал. Тайный клан недоумков, которые похищают опасные вещества искусственные у алхимиков Белого и части Синего краёв и… их старательно нейтрализуют. Не думая, сколько разных веществ наплодили за все века увлечённые алхимики тайные каждой земли. Странные такие человеки: ловят каплю со дна моря, нет, с кромки берега лишь, да думают, что спасают мир!

Я отошёл недолго – никто не пошёл за мной – и застыл.

Было совсем скушно среди людей. Но, может, можно было б немного пошутить, поживи я у них, этой горстки безумцев, считающих себя героями?..

Да не, на хрен их! Если шутить и шуметь – то лучше у парней из драконов. Вот уж у кого всегда, столетиями было так весело! И, главное, многие из их развлечений и экспериментов не всем из них и очевидцев удавалось пережить…

Взвыл, а по уху размазался запах яблока надгрызенного. Твёрдого. Больно, чтоб их!

– Иди ты на хрен! – мне проорал из окна Вадим. – Нам не нужны сумасшедшие мальчишки!

Достал, ёж облезлый!

С час посидел в лесу, на поваленном и чуть подгнившем дереве, ногу на ногу перекинув, да ступнёю в ободранном сапоге покачивая.

Тишина, овевавшая Эльфийский лес, раздражала. Не то, чтобы Лэра я ненавидел, но вопли Сина показали, что меня там по-прежнему хают. Подумаешь, всего-то небольшой сад я спалил! Ну… ну, ладно, там ещё рыбы квакали или дохлыми всплывали в озере. Просто рыбы! Подумаешь! Войны между Основных народов видимо Хэлу опять удалось избежать. Да и Лэра, судя по отсутствию новостей, лекари остроухие выходили. Ничего нового у них не было.

Драконы как и прежде меня не разыскивали: просто жили, как раньше пропадали в лабораториях или шлялись, где нравится, меж обычных людей.

Мстислав после той осады был похищен, да слинял его подменивший маг. Но никто в Черноречье вообще ничего не заметил! И переворота не было. И не было новой войны у Враждующих стран. Да и алхимики чернореченцев и тайноземцев ничего масштабного не подпалили. Тьфу. А я так надеялся!

Да этот засранец Вадим не выходил у меня из головы. Подумаешь, я молодой! Он сам ваще не старик! Навряд ли старше двадцати пяти. И ещё… ну, подумаешь, что я полукровка!

И ни родня отца, ни матери родня, ни сами они пропажи моей вообще не хватились. Не заметили как будто! Обидно!

Так всё… обидно!

Но где-то с час или поболее спустя болтания ногой, я придумал шикарный план. Как одною книгою убить сразу пять зайцев! Я насру Вадиму и ихнему тайному клану, я насру видимости благополучия и надменности остроухих и крылатых, я на уши поставлю кого-то среди людей и… и я хорошенько развлекусь, наблюдая за спектаклем. Спектакль, кстати, будет, большой. Хватит наполюбоваться.

Спрыгнуть с дерева, от земли оттолкнуться, взвинтиться в облике новом в холодную гладь облаков… и… небо! Позабытый вкус чуть застывшей воды и край… бескрайний край голубизны! О, как же я соскучился по полётам! Ничего интереснее в жизни нету! Особенно, когда по земле бродил подряд несколько месяцев.

Светополья поля и леса, озера два перелетел, пролетел, упав, до визгу распугав плескавшихся в реке девок, раздетых почти, да в сеть ловивших раков поодаль мужиков.

– Ч-чудовище!!! С-спасите!

Рявкнул им налету, голову чуть обернув. И на глубину бултыхнулся.

Но кто из крылатых мне огнём задницу подпалил, из оказавшихся на берегу – не обнаружил, хотя искал усиленно. Уныло уже взлетел повыше и, крыльями взмахивая помедленнее, иногда замирая, чтоб падая почти до земли – и слушая вопли разбегавшихся от с неба упавшего вдруг дракона людей – и едва шею себе не свернув, отрываться за мгновение, за волосок или за лесной орех до земли, снова к облакам взлетая…

И вот наконец-то вдалеке замаячила гряда Снежных гор. Дом… отцовский, почти у самого неба. Я испытывал странное чувство, подлетая к нему. То полузабытое чувство восторга и трепета: вдруг я вновь увижу кое-что из его поединков или экспериментов, или… вновь дождусь от него трёпки. И… смутное чувство облегчения, когда я пролетал мимо. Как будто то место было проклято. Хотя кроме равнодушия ко мне я от него и его родни, когда они заходили к нему или попадались мне среди людей, ничего особо не видел. Но… почему?.. Почему я мечтаю так туда вернуться?..

Пролететь, прошмыгнуть мимо гряды гор, где было отца убежище. До маааленькой той горы. Пролететь, щекоча живот иголками росших сверху корявых сосен. Немного как камень упасть вниз, как будто я только летать учусь. До той, оборвавшейся странно так скалы. Зависнуть у полуистлевшей в щелях голубой ленты да ткани розово-желтой, тусклой, обрывка. Ткани и ленты с эльфийским узором. Что они тут делали?..

Я лет с семи, как вернулся и как отец начал учить меня летать, то таская за спиной, то вдруг сбрасывая вниз…

Меня манили очертания одной-единственной горы. Меня манило так пузом сползти с надвисшей над ней, да когтями царапая склон, вдруг как будто упасть вниз, будто бояться погибнуть… взлетая у обломанной той склоны, юной или испорченной кем-то прежде из драконов.

До самого того обрывка тряпицы и ленты той эльфийской.

Я не раз, возвращаясь в дом отца явно или тайком, пробирался сюда. Я подолгу сидел у обрывка ткани и ленты, осторожно трепля их между пальцев руки уже человеческой или между затянутой чешуёй лапы, почему-то обычно убрав когти. Я часами мог так сидеть. То неясное чувство грусти, беспокойства и… нежности, что ли?..

И почему-то я каждый раз, учуяв или подметив, или услышав ушами эльфийскими появление кого-то, отступал, норовил в сторону отсюда уйти. Как будто мне просто нравился этот утёс. Как будто я просто любил сидеть тут, читать или бродить, обнимаясь с соснами.

Эта бескрайняя даль огромной горной долины, зеркальная гладь впечатляющего размера озера, иногда с водою причудливых цветов или с радугою обычною или золотой над ней… за озером находилась школа первой ступени для молодых драконов. Меня обещали туда позвать, как я «вести себя научусь». Но почему-то не злость брала меня, когда я туда смотрел со стороны. А… грусть. Или теплота. Как будто можно стоять так, замереть, прижавшись лбом к шершавым стволам сосен, да слушать шуршание за спиной. Как будто оттуда кто-то мог выползть. Мне даже снилось место то иногда во сне, и я, маленький почему-то совсем – года два или три – стоял там, прикрыв глаза, да слушал шлепки по камням босых ступней.

Приходящий во сне ребёнок был каким-то пятном мятным, мутным. Но, по очертаниям с нижней части туловища, я мог предположить, что там юбка была и, следовательно, ко мне тихо кралась девочка. Но никогда – ни разу вообще – я не видел, чтоб она во сне подошла ко мне. Я ждал её… наверное, её я во сне ждал с такою надеждою?.. Видел чуть разметавшие кудряшки каштановых волос… но она никогда близко ко мне не подходила. Всё обрывалось вмиг. Чернотой. И я просыпался обычно в ужасе. Я… ненавидел тот сон и почему-то я его очень любил. Тот самый, заветный миг, когда я стоял и слушал, как тихо поют, скрипя на ветру корявые сосны, как хвоинки от ветра шуршат на ветру. И как она подходит ко мне, ногами босыми ступая беззвучно. Но я почему-то её всегда появление слышал…

– Думаешь, Матарна из-за этого всего нарекут Забытым?

Забытые… как ножом по сердцу это слово, проклятие это, каждый раз, когда я его внезапно из уст остроухих или крылатых услышу!..

Арлика и ещё драконка, из немолодых, с лицом слегка уже обезображенным морщинами, прошли мимо меня, в стороне, то ли не заметив, то ли притворившись, будто меня не увидели.

– Не знаю. Не известно, чем это всё закончится!

Дом Матарна был не слишком большим, заваленным стопками бумаг, как и года три назад. Свитки валялись на балконе, свитки скатившиеся или комки листов смятых валялись в трещинах под его скалой. Свитков было ещё больше, в десятки раз больше, чем прежде. И почти не истлевших под солнцем, снегом и дождём. Свитки в этот раз все почти белели, свежие и выпавшие. И будто крови разводы на смятых комках.

Матарн сидел у своей постели, с бутылью вина. Взлохмаченный и несколько дней не спавший. Во время Долгой молодости не должны крылатые стареть, но общий вид его…

– Чё случилось-то? – я переместился, возле него на край кровати высокой присел, ногами болтая в воздухе. Комок бумаги зацепив. Вот тут уже ощутимо воняло кровью. Человеческой. И с примесью эльфийской.

Но молодой Наал Тан предпочитал не говорить, кто из отчаявшихся обратился в раз очередной к нему за помощью. Хотя случаи выживших он дотошно записывал.