История Акара

Убить шесть зайцев одной книгой

Столов в едальне осталось свободных всего шесть, здесь они были небольшие, так что за облюбованный мною у окна люди тоже намеревались пристроиться, но, увидев камень, которым я колол грецкие орехи, шли тесниться от меня подальше или же вовсе шли в находящийся в стороне трактир. Я уныло брякал по орехам искусственным камнем, бело-сиреневым, напоминавшим то чароит, то кошачий глаз – зависит под каким углом и с каким освещением смотреть.

Вот уже два года, как я убежал из дома – и ноги моей не было ни в материнском, ни в отцовском, а меня ещё не искал никто, ни с какой стороны. Это было как-то обидно, хотя я никогда не испытывал никаких тёплых чувств ни к матери, ни к отцу. Медведь их раздери, могли бы хоть из вежливости, хоть раз поинтересоваться моим местонахождением! Тем более, отцовские, которые перемещаться все поголовно умели. Меня-то найти им почти всем было как раз плюнуть. Да хоть бы кто из соседей матери спросил, где тот мальчик, который спалил дотла материнский сад с лучшими розами и орхидеями остроухой земли! Этих-то, экспериментаторов-то, понятно – там могут хоть пару столетий где-то шляться старые и молодые, группами и в одиночку, никто и не заметит. Но подозревается, что всё-таки где-то выжили. А вот эти, чопорные…

Худая рука, человеческая, судя по всполоху примеченной однослойной ауры, заползла мне в карман, осторожно нащупывая медные и кремниевые кругляши, и, приняв за монеты – я из них надаивал золотые и серебряные – робко потянула наверх.

Я серьёзно жмяхнул по ореху, сделав вид, будто и не приметил. Лапу невидимую протянул к знакомому болотцу в приграничье.

«Выручай-ка, Лес! Одолжи лягуху или жабуху!»

Худой парнишка в одежде с неясной красною вышивкою по рукавам, предплечьям и вороту – и грязная, и узорами как во многих народах Белого края простолюдины носят – отойдя, внезапно завопил, запрыгал. Рубашка у него, изнутри, как раз над верёвочным, полуистёртым, грязным поясом радостно задрыгалась в разные стороны. Тело, насколько я помню, от шкурок их приятно холодило.

И простолюдины, пришедшие обсудить новую вылазку чернореченского короля к врагам, и купцы, торопливо ларцы по столам к груди своей придвинувшие, оживившиеся их охранники с любопытством покосились на метущегося между столов и орущего юношу в дрыгающей рубахе. Кто-то заботливо подножку выдвинул.

– Да чтоб тебя… – носом шмыгнув, воришка на колени поднялся. – Медведи разодрали!

Рубашка у него уже не дрыгалась. Эх, опять мне Лес родной привечать да прощение выуживать.

– А нечего было воровать! – проворчал темноволосый, курносый, не высокого роста мужчина, оторвавшийся из-за стола за купцами.

Пойманный на месте преступления парень испуганно на него поглядел, первым делом отметив ножны с двуручным мечом да кинжалов двое у пояса, вторым – мускулистые руки, видные из-за закатанных по плечи рукавов. И, вскочив, поспешил отсюда вывалиться. Правда, до порога почти уже дошёл, как оживилась под рубашкою, на спине уже скакуха, мокренькая достаточно. Парень в ужасе завопил, захлопал, забил себя по спине. Из рукавов медяки да три серебряных сворованные вывалились. Да мои медные и кремниевые кругляши. Люди в едальне мрачно затихли. Он оглянулся, добро упавшее у ног приметил. И медные мои основы, на глазах темнеющие и покрывавшиеся зеленью. Что-то я не рассчитал из сочетания меди искусственной с жабьей или лягушачьей мочой, слизью или кровью. А, нет, хм, серебряные да кремниевые пластинки кровавыми каплями пошли. Ворюга предпочёл торопливо за порог вывалиться.

– И тут дерьмо это! – скривился подножку сделавший ему.

– А что ты хочешь: Черноречье же, – ухмыльнулся русоволосый.

Даже выглядевшие самыми нищими уныло отвернулись от денег, отмеченных прикосновением рук алхимиков. На всякий случай. Ан нет, парнишка-разносчик торопливо мимо с подносом прошмыгнул, подспоткнулся, поднос накренился… он и подхватил, не уронив до пола, и куда-то испарились вслед за ним выроненные воришкою монеты.

Я уныло клацнул по следующему ореху моей добычею, свистнутою из закромов Матарна. Скучно тут! Везде скучно! Думал, хоть в разваливающихся, обнищалых и озверелых Враждующих странах хоть что-то интересное найду, но нет.

Хозяин трактира между тем выгонял молодого разносчика, за воровство у гостей да что вознамерился «протащить в дом и к кухне дрянь алхимиков». Парень молил его пощадить, не выгонять. Его вышибала здешний цапнул за ухо, он вырвался, задрались волосы.

– Остроухий! – ахнул кто-то.

– А этим мордам и подавно у нас делать нечего! – рявкнул хозяин заведения.

Парня дрожащего двое молодых и плечистых мужиков на двор выкинули, слегка наподдав ему, «для вразумления». И чтобы больше не проходил. Ну да, люди тоже не любят полукровок.

Проходя мимо меня, к хозяину за наставлениями и требованиями, рослые верзилы одновременно почти споткнулись на ровном полу, да навернулись. Их косолапость внезапная стала предметом нового обсуждения на трёх столах со стороны. Не мне одному делать было нечего.

Я клацнул ещё один орех, внутренность выковырнул. Горькие, тьфу! Сколько лет эта дрянь провалялась у торговца?! Надул, гад!

– Подвинься, сопляк!

Подножку сделавший, меня кулаком в плечо толкнул, ощутимо.

Я, разумеется, не сдвинулся.

– А это видел? – мне предъявили серебристый кинжал с небольшим рубином в рукояти.

На меня мрачно смотрели семеро мужиков в одеждах Синего края. Точнее, надравшие да нашившие наспех похожих на них вышивок. Ну, немного интереснее.

Квакнув, рубин, обернувшийся мелкой прыщавой жабкой, под стол ушмыгнул.

С двух соседних столов торопливо полезли с ногами на лавки, кто-то опрокинул посуду, разбил кувшин с квасом и пирог на пол грязный здешний уронил.

– Я что-то в лысегорской школе тебя не припомню, – нахмурился драчун из пришлых.

Под наёмников косят, но над обычной аурой, людской, ещё один тускловатый слой. Да нет, у троих светящийся будет, первый слой перекрывая почти. Три боевых мага из людей, да четверо обычных, косящих под наёмников.

– А помнить меня не обязательно, – и с места не сдвинулся.

– Слышь, мелочь, старшим нехорошо хамить…

Квакнув, козликом серебристым, по колено ему почти, упрыгал и его кинжал.

Мужчина охренел, силясь понять, то ли восхититься магией, не знакомой ему, то ли избить меня вручную, за похеренное оружие, то ли по маговски и прилично вызвать на дуэль.

Но внимание всех собралось уже у нас восьмерых. Тьфу, а я так хотел побродить по Белому краю по-тихому!

– О, знакомую мордаху вижу!

Бледнолицый смазливый парень пытался разрядить обстановку, приветливо мне рукою махнул. Да обвалился на плечо спутника.

Син?.. И наследник? Кстати, драные оба слоя у Лэра будут, так что…

Или… у Эльфийского леса скоро наследников не останется вообще! Даже остроухие с такими разрывами внутреннего или верхнего слоя долго не живут! Но… настолько серьёзно раненный наследник от остроухих, да ещё и в обычного городка едальне из Черноречья… а чо он вообще тут забыл? Тем более, Син вроде благоразумный, должен был по идее руки, ноги скрутить да запереть, выставив охраны круг вокруг морд на двести!

– Чтобы взял и мне оружие попорченное оплатил!!! – рванул меня за ворот скандалист из наёмников. – Живо!!!

Стол подпрыгнул, да дал ему по морде, аккуратно промазав по мне. Жалобно дрыгнули по столешнице деревянной, да по полу, упав, орехи грецкие порченные да их скорлупки. Чуть затрещала рубахи ткань…

На миг я возник посреди свободного места, абсолютно голый, к восторгу некоторых зрителей, но в следующий миг снова одеждою и обувью покрылся, целою совершенно уже.

– Сволочь!!! – рванулся на меня темноволосый, озверевший от жажды боя.

Хотите зрелищ и драки? Да держите!

Все блюда поднялись со всех столов и поверхностей, взметнулись рога оленьи со шкафов за хозяйскою стойкою, замерли на миг, да на дерзившего мне обрушились. Погребли в горе объедков.

– С-с… – рванулся было ко мне мстить драчун, но за ворот его спутник перехватил, светловолосый и высокий молодой мужчина.

– Остынь, Вадим! Он из остроухих!

– Я не договорил, Эндарс!

Опять попортили причёску, эх!

Но я на столе уже возник, грязными ногами удерживая равновесие на чьих-то двух кувшинах, кокетливо, будто девка, оправил волосы, чтобы с обоих сторон видно было уже всем заострённые уши.

– Рехнулись эльфы уже совсем! – со стороны выдохнули. – То руки людям режут, то…

Вообще, огненный шар боевого мага бил прицельно, должен был мне одному шевелюру прижечь, но…

Бабах красивый был. Эдак до облаков почти взлетел огромный столб из красноватых искр, а потом на пепелище мы застыли обратно все и все – совершенно голые.

– Да попадись ты только мне! – вскочил, сжимая кулаки, тот злопамятный Вадим.

Метнул цепь, нет, шквал огненных комков. В ужасе и с ором безумным рванулись в стороны голые люди из едаков да прислуги, под взорами растерявшихся вечерних прохожих. Я выждал, покуда комки силы, кстати прилично мощной, подлетят ко мне, потом ладони в их стороны развернул. Раз уж эти парни своего вовремя не приструнили.

Насладиться зрелищем мне помешала прохладная рука, ухватившая меня за ухо, да вытянувшая сквозь расползшийся магический пространственный слой в какой-то незнакомый мне лес.

– Акар, утихни! – проворчал, если всё у них по-прежнему там, короля министр приближенный.

Они кстати одежду на себе сохранили и вещички мелкие: переместиться успели прежде. Я торопливо наколдовал себе одежду, изменив каменный браслет.

– Так нечестно! Я должен был узнать, вывернулись ли они…

– Зря за тебя волновался, – улыбнулся тихо обвалившийся о дуб в стороне Лэр, ещё даже побледневший. – Ты всё такой же шумный. Значит, ничего кошмарного у тебя пока не случилось.

Нет, тут вроде б надо было рассыпаться в любезностях от вежливости – я и не думал, что наследник Эльфийского леса лично помнит и имя моё, и лицо, жалкого полукровки из немногих – или полагалось ругаться, что они так назойливо в планы мои вломились.

Но Лэр тихо глаза закатил и обвалился на траву.

А Син… закатил мне оплеуху!

– Всё из-за тебя, подлец! – проворчал левый или правый уже министр. – Он бы мог не выдержать вообще перемещение очередное, произошедшее так быстро.

– Да я-то тут причём?! – обиженно накрыл рукою щёку, противно нудевшую. – Не я его так уделал!

– А тебе бы стоило нас заметить сразу да нам помочь! Да не отсвечивать! Благодарным быть, что приютили такую паскуду…

Показал министру язык. Ну надоел!

– Утихните оба, – голос едва слышный. – Нам ещё надо на встречу с Наал Тан успеть. Син, прибереги силы.

Наал Тан? «По Грани ходящие» крылатые?.. Лэр настолько плох, что готов даже вверить себя заботе незнакомого одного из крылатых? Да и без свиты шляться в поисках его меж людей?..

Потёр задумчиво взлохмаченный затылок.

Если всё настолько хреново, то я должен им помочь или сделать вид, будто я никогда их не видел?..

– Всё такая же мразь! – проворчал, доброту мою придушив, Син. – Даже шляешься до сих пор, влезая в любую склоку, да как оборвыш одет! Как хорошо, что родня тебя не видит. На пугало стал похож! Хоть бы честь поберёг Наён…

И в Эльфийском лесу ничего не изменилось: Лэр на Грани совсем почти уже, а до сих пор собак всех на меня навешивают, хотя я к ранениям его совсем ни при чём!

Я сначала переместился, разорвав пространства магический слой в клочки вокруг, чтобы они меня не нашли, а потом запоздало понял, что наследника этот разрыв слоя мог совсем добить, тем более, когда он едва живой переместился подлечиться в лесу. Потом я подумал, что ежели я и вернись – то Син меня за такие «услуги» заставит из Чёрной чаши выпить. И, может, не переживу. И мучаться долго буду перед тем.

Потом, пройдя с дюжину или поболее шагов, я вспомнил, что с Матарном мы в целом ладим, а он, хоть и молодой, но признанный уже Наал Тан. Может, в лесу б на меня иначе совсем посмотрели, уговори я моего знакомого и притащи его в лес? Или им хотелось по-тихому?.. Ну, хоть бы Хэл тогда предо мной извинился?.. Или б просто приветствовал ледяною своею вежливою улыбкою впредь, а не вот этими вот… «приличными наставлениями на путь истинный подрастающего поколения».

Удар в живот, близ сердца, вышел ощутимым. Я взвыл, на колени рухнув от боли, судорожно за одежду над сердцем ухватился.

– Сделаем вид, что мы тебя сегодня не видели, – проворчал возникший неприметно шагах в трёх от меня Син. – Уж больно Лэр просил тебя не впутывать и королю о злобе твоей ничего не говорить!

– Я, срань, вам вообще ничего не сде…

От удара ладони ребром едва уклонился. Нет, упав, получил удар ногой с металлическою подошвою в живот с прорванными слоями магическими.

– Из-за тебя мы пропустили приход Наал Тан, с которым договорились! Если Лэр за Грань перейдёт – от тебя и от матери твоей места живого с Хэлом мы не оставим!

– Она, между прочим, и твоя родня, – проворчал, торопливо поднимаясь и отступая от него на шаг.

– Я тебя не просил вылезать и мешать!

– Да утихните, оба… – у дерева возник, цепляясь за рябиновый ствол, уже позеленевший лицом Лэр. – Что ты к мальчику прицепился, Син?!

Я взвыл, напоровшись на тонкий, почти незаметный луч, у груди моей, у слоя оборванного, из пространства вдруг выдернутый, упал, разодрав спину, пролетев большою дугою по воздуху, к подножию сосны.

– Одни только беды от тебя!

– Не я хотел его убить! Что ты пристал ко мне?! – с трудом встал на ноги.

И, вспомнив, что хуже всего разрыв слоя в лесу переносят эльфы, ухватил как мог побольше силы из имевшейся в воздухе и деревьях вокруг.

Лэр, ухватившись за горло, рухнул навзничь. Син согнулся.

На миг.

Снова стало как раньше всё, а в пространство вокруг лежавшего Лэра, да в его слой, нет, в оба, вдохнули немерянное количество силы. Не природной. И не эльфийской.

И почерк, и знание слабых сторон остроухих…

Я торопливо вскочил. Плечо мне сжала широкая ладонь.

– Тварь, утихни, – проворчал надо мною рослый Мишур.

– Мы не хотели… – поморщившись, на локтях приподнялся Лэр, нет, с усилием на одно колено сел – не подобает наследнику просто так на коленях стоять перед Старейшиною другой стороны.