Где же учился будущий поэт? Сначала – в частном немецком пансионе. Однако под этим громким названием на самом деле скрывалась школа, организованная на скорую руку неким немцем, сосланным в Оренбург на каторжные работы. «Сей наставник, кроме того, что нравов развращенных, жесток, наказывал своих учеников самыми мучительными, но даже и неблагопристойными штрафами, о коих рассказывать здесь было бы отвратительно, был сам невежда, не знал даже грамматических правил, а для того и упражнял только детей твержением наизусть вокабул и разговоров и списыванием оных, его рукою прекрасно однако писанных».

После такой «дошкольной подготовки» Державин смог, однако, поступить в Казанскую гимназию. Он поступил туда, как уже было сказано ранее, в пятнадцатилетнем возрасте и проучился в ней два с половиной года. В мемуарах он не забывает отметить: «Старший из Державиных оказал более способности к наукам до воображения касающимся». И здесь ему улыбнулась удача. Однажды директор гимназии представил работы Державина и других лучших учеников главному куратору гимназии – самому Ивану Ивановичу Шувалову, фавориту императрицы Елизаветы Петровны, известному меценату, покровителю Ломоносова и других ученых и людей искусства.

Шувалов похлопотал за талантливых провинциалов, записав их в различные гвардейские полки – в елизаветинские времена служба в гвардии была превосходным началом карьеры для молодого человека. Державин, исполняя волю отца, просил зачислить его в Инженерный корпус, однако, по всей видимости, в канцелярии перепутали бумаги, и в 1762 году восемнадцатилетний юноша получил предписание явиться на службу в лейб-гвардии Преображенский полк.

Служба в этом полку весьма почетна, так как полк, наряду с Семеновским и Измайловским, был одним из старейших, сформированных из тех самых «потешных ребят», что служили Петру еще в годы его юности. Свое название полк получил от подмосковного села Преображенское, где жила царица Наталья Кирилловна со своим юным сыном. Однако обмундирование нужно было «справлять» за свой счет. Когда-то отцу Державина предлагали вступить в один из гвардейских полков, но он отказался, как раз из-за недостатка средств. Теперь же у его сына выбора не осталось.

Так как Державин не учился в Шляхетском корпусе и не был записан в армию при рождении, как многие его сверстники, ему пришлось начинать службу рядовым и отслужить полный двенадцатилетний срок. Эти годы Державин позже называл своей «академией нужд и терпения». Денег постоянно не хватало, он добывал средства к жизни игрой в карты. «Когда же не на что было не только играть, но и жить-то, запершись дома, ел хлеб с водою и марал стихи при слабом свете полушечной сальной свечки или при сиянии солнечном сквозь щелки затворенных ставень».

В 1762 году великая княгиня Екатерина Алексеевна решилась отстранить от престола своего мужа и заняла трон. Державин правильно выбрал сторону, и оказался в числе тех гвардейцев, что поддержали молодую императрицу. (Да и как было не поддержать ее, если она выехала перед полком в преображенском мундире, на белом коне с обнаженной шпагой в руках!) Интересно, что в своей биографии Державин никак на объясняет, что побудило его изменить законному императору и присягнуть его жене-узурпаторше. Кажется, тогда, в 1762 году, он, особенно не размышляя о легитимности власти Екатерины, просто шел вслед за всеми, что, конечно, было самой разумной стратегией в его положении. Но даже на склоне лет, в либеральную эпоху правления Александра I, когда о Петре III и его печальной кончине уже можно было говорить, Державин ни одним словом не обмолвился об этой «династической коллизии», несмотря на все свое декларируемое правдолюбие. Он мог бы сослаться на то, что уже тогда увидел в Екатерине просвещенную монархиню, которая могла бы принести много блага России, но он этого не делает. Только описывает, как отправился в Москву на коронацию новой государыни: «…будучи в мундире Преображенском, на голстинский манер кургузом, с золотыми петлицами, с желтым камзолом и таковыми же штанами сделанном, с прусскою претолстою косою, дугою выгнутою, и пуклями, как грибы подле ушей торчащими, из густой сальной помады слепленными, щеголял пред московскими жителями, которым такой необыкновенный или, лучше, странный наряд казался весьма чудесным». И рассказывает, что иногда, когда императрица шла в Кремлевский дворец на заседания Сената, удостаивался чести поцеловать ее руку, «нимало не помышляя, что будет со временем ее статс-секретарь и сенатор». Особых услуг государыне он тогда не оказал и особых дивидендов это ему не принесло, но, по крайней мере, в опалу он не попал. Но только в 1772 году Державина производят в офицеры.

5

Таким образом, покровительство Шувалова принесло Державину новые проблемы, и скоро он уже готов пойти на все, чтобы вырваться из столицы, куда так стремился. Но он молод и решителен и свято верил в свою счастливую звезду, а поэтому ухватился за первый же шанс изменить свою судьбу, хотя этот шанс показался бы другому чистым безумием. Вы помните сюжет «Капитанской дочки» Пушкина? Петруша Гринев, хоть и был записан еще до рождения в Семеновский полк, отправился служить в дальнюю степную крепость по воле отца, чтобы «потянуть лямку, да понюхать пороху», а не учился в столице «мотать да повесничать». Но в водоворот Пугачевского бунта он попал нечаянно. А вот Державин в 1773 году обращается к командующему войсками генералу А.И. Бибикову и предлагает свои услуги, добавив, что хорошо знает места вокруг Казани, где шли тогда военные действия. Бибиков исполнил его просьбу, и Державин отправился на войну. Тут, разумеется, тоже не обошлось без приключений. Державин ездил с секретными поручениями в Симбирск, Самару и Саратов, собирал ополчение и провиант, преследовал киргизов во главе отряда из двадцати пяти гусар и семисот им же поставленных под ружье ополченцев – словом, проявил недюжинную храбрость и смекалку. Однако военная карьера едва не закончилась для него катастрофой. Державин был не только храбр и решителен, но еще и вспыльчив, да и не склонен к лести. В результате интриг сослуживцев он попал под суд. Ему удалось оправдаться, но никакой награды за службу он не получил. В 1775 году Державин возвращается в Петербург и снова, как в детстве, начинает обходить приемные вельмож и сановников. Унизительно выпрашивать награды, которые ты заслужил, рискуя собственной жизнью, но деньги нужны как никогда: в его оренбургских имениях стоявшие на постое солдаты забрали весь хлеб и «разорили крестьян до основания». Державин должен любой ценой найти деньги, чтобы поддержать свою семью. Хождение по приемным длится без малого два года. Наконец ему удается добыть кое-что – императрица жалует ему 300 душ крестьян в Белоруссии, игра в карты приносит 40 000 рублей. Угроза разорения отодвинута. Державин рассчитывает продолжить военную карьеру, однако в результате новых интриг его увольняют в штатскую службу в чине коллежского советника с приказом подыскать «место по способностям».

Но «понюхавший пороху» юноша все так же уверен в себе, амбициозен и готов драться за свое счастье со всем миром. И тогда он встречает ту, что покорила его сердце, – темноволосую и черноглазую красавицу Екатерину Бастидон.

6

Юный Петр, племянник Елизаветы (сын ее старшей сестры Анны и герцога Голштинского), был вызван из родной Голштинии сразу же после того, как Елизавета взошла на престол, и провозглашен ее наследником. Будущий отец невесты Державина, португалец по происхождению, приехал в Россию в свите Петра. Здесь он встретил весьма почтенную даму – Матрену Дмитриеву, которая была назначена кормилицей юного великого князя Павла, сына Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны. После смерти первого мужа, Матрена вышла замуж за Бастидона, и у них родилась дочь Екатерина.

С портрета Владимира Боровиковского на нас глядит лицо, черты которого несколько неправильны, но полны внутренней энергии. Прямой взгляд темных глаз, нос с горбинкой, высокие темные брови. Лицо округлое, но тем не менее не кажется ни мягким, ни безвольным. Его не украшает и любезная, льстивая улыбка. Дама не кокетничает, не лукавит, а напротив, испытующе смотрит на зрителя. Она уверена в себе. Такой увидел Екатерину Яковлевну художник, но это было уже в последние годы ее жизни. А какой была она при первой встрече с будущим мужем?

Если верить мемуарам Державина, это была любовь с первого взгляда. Гавриил Романович увидел свою суженую, когда разъезжал с визитами, и сразу понял, что она – «та самая». «Уже был вечер. При самом входе в покой встречается с ним бывшая кормилица великого князя Павла Петровича, который был после императором, г-жа Бастидон с дочерью своею, девицею лет 17, поразительной для него красоты; а как он ее видел в первый раз в доме господина Козодавлева, и тогда она уже ему понравилась, но только примечал некоторую бледность в лице, а потом в другой раз в театре неожиданно она его изумила; то тут в третий раз, когда она остановилась в передней с матерью, ожидая, когда подадут карету, не вытерпел уже он и сказал разговаривавшему с ним Резанову о том, зачем приехал, что он на сей девушке, когда она пойдет за него, женится… Разговор кончился; мать с дочерью уехали, но последняя осталась неисходною в сердце».

Г.Р. Державин

Е.Я. Бастидон

Действительно ли это был «удар молнии», или рассчитанный шаг, еще одна попытка выбиться из безликой толпы, замирающей в ожидании милостей от сильных мира сего?

Державин недавно уволился с военной службы, и «случай», протекция, покровительство нужны были ему как воздух. Он без обиняков пишет в мемуарах: «Очутясь в статской службе, до́лжно было искать знакомства между знатными людьми, могущими доставить место в оной». Правда Бастидоны не были в фаворе у новой императрицы. И конечно, даже расчеты не исключают, что девушка могла действительно понравиться Гавриилу Романовичу, поразить его своей красотой. Судя по ее портретам, внешность ее была весьма яркой и запоминающейся, а Державин, как никак – поэт! Он отметил, что девушка скромна и благородна, «так что при малейшем пристальном на нее незнакомом взгляде лицо ее покрывалось милою, розовою стыдливостию», и сразу придумал ей поэтическое прозвище – Пленира.

При более близком знакомстве влюбленный поэт отмечает, что «дочь не без ума и не без ловкости, приятная в обращении, а потому она и не по одному прелестному виду, но и по здравому рассуждению ему понравилась, а более еще тем, что сидела за работою и не была ни минуты праздною, как другие ее сестры непрестанно говорят, хохочут, кого-либо пересуживают, желая показать остроту свою и умение жить в большом свете. Словом, он думал, что ежели на ней женится, то будет счастливым».

Удивительнее другое – то, что мать (отец Екатерины к тому времени уже умер) отдала дочь за молодого человека с весьма стесненными средствами, невысоким положением и неопределенным будущим. Понравился ли он ей своей энергией и решительностью? Или, наоборот, – ловкостью и обходительностью? Разглядела ли она в нем некий потенциал? Кто знает…

Однако брак этот свершился не прежде, чем его одобрил сам молочный брат невесты. «Мать с первого разу не могла решиться, а просила несколько дней сроку, по обыкновению расспросить о женихе у своих приятелей, – пишет Державин. – Экзекутор второго департамента Сената Иван Васильевич Яворский был также короткий приятель дому Бастидоновых. Жених, увидясь с ним в сем правительстве, просил и его подкрепить свое предложение, от которого и получил обещание; а между тем, как мать расспрашивала, Яворский сбирался с своей стороны ехать к матери и дочери, дабы уговорить их на согласие. Жених, проезжая мимо их дому, увидел под окошком сидящую невесту и, имея позволение навещать их, решился заехать. Вошедши в комнату, нашел ее одну, хотел узнать собственно ее мысли в рассуждении его, почитая для себя недостаточным пользоваться одним согласием матери. А для того, подошедши, поцеловал по обыкновению руку и сел подле нее. Потом, не упуская времени, спросил, известна ли она чрез Кириллова о искании его? „Матушка мне сказывала“, – она отвечала. – „Что она думает?“ – „От нее зависит“. – „Но если бы от вас, могу ли я надеяться?“ – „Вы мне не противны“, – сказала красавица вполголоса, закрасневшись. Тогда жених, бросясь на колени, целовал ее руку. Между тем Яворский входит в двери, удивляется и говорит: „Ба, ба! и без меня дело обошлось! Где матушка?“ – „Она, – отвечала невеста, – поехала разведать о Гавриле Романовиче“. – „О чем разведывать? Я его знаю, да и вы, как вижу, решились в его пользу; то, кажется, дело и сделано“. Приехала мать, и сделали помолвку, но на сговор настоящий еще она не осмелилась решиться без соизволения его высочества наследника великого князя, которого почитала дочери отцом и своим сыном. Чрез несколько дней дала знать, что государь великий князь жениха велел к себе представить. Ласково наедине принял в кабинете мать и зятя, обещав хорошее приданое, как скоро в силах будет. Скоро, по прошествии великого поста, то есть 18-го апреля 1778 года, совершен брак».

Державин с Екатериной Яковлевной обвенчались в церкви Вознесения Господня на Екатерининском канале. Невесте было 18 лет, жениху – 35. Вполне обычная разница в возрасте для XVIII века, когда девушек могли выдавать замуж довольно рано, а вот мужчины предпочитали жениться уже «перебесившись». Сейчас она не кажется существенной, но лет через пятнадцать (если супруги доживут до этой даты), мы может увидеть женщину в расцвете красоты и стареющего мужчину – «диспозиция», столь любимая авторами, как комедий, так и трагедий.

7

Будучи молодым человеком, Державин уже несколько раз переживал увлечения, и он подробно описывает их в мемуарах, при этом выставляя себя в весьма комической роли. Да и на что мог рассчитывать молодой человек, не имевший ни офицерского чина, ни достаточного состояния? В лучшем случае – лишь на короткую интрижку. Постепенно, однако, его холостая жизнь все же несколько упорядочилась: «…имел любовную связь с одною хороших нравов и благородного поведения дамою и, как был очень к ней привязан, а она не отпускала его от себя уклониться в дурное знакомство, то и исправил он помалу свое поведение, обращайся, между тем, где случай дозволял, с честными людьми и в игре, по необходимости для прожитку, но благопристойно».

Одно время планировался его брак с княжной Екатериной Сергеевной Урусовой, двоюродной сестрой М.М. Хераскова, одной из первых русских поэтесс. Но что-то в этой партии не устроило Державина, и он свел сватовство к шутке: «…она пишет стихи, да и я мараю, то мы все забудем, что и щей сварить некому будет». Урусова позже так и не вышла замуж, видимо, никто не решился связать свою судьбу с поэтессой. Впрочем, с поэтом, а позже – с его женой она оставалась в хороших отношениях, Урусова принимала участие во встречах общества «Беседы любителей русской словесности». Кажется, Екатерина Сергеевна не держала на Державина обиды.

Едва ли 17-летняя Екатерина Бастидон знала подробности о личной жизни суженого, да и вообще мало что знала о человеке, с которым пошла под венец, и едва ли понимала, с кем предстоит ей разделять судьбу. Державин мог вскружить ей голову своими мадригалами, которые, он, разумеется, писал с большой охотой. Например, таким:

 
Хотел бы похвалить, но чем начать, не знаю.
Как роза, ты нежна; как ангел, хороша;
Приятна, как любовь; любезна, как душа,
Ты лучше всех похвал, – тебя я обожаю…
 

и т. д.

Но это лишь дежурные комплименты, хотя, возможно, и продиктованные искренними чувствами. Жизненный опыт их был слишком разным: мирная жизнь в Петербурге, под крылом родителей, и полная опасностей и превратностей судьба человека, который «делал себя сам», потому что у него не оставалось другого выбора – или вскакивай на «колесо Фортуны», или умри. Они казались пришельцами из разных миров. Из этой несхожести могла родиться страсть, но родятся ли из нее настоящая близость, которую в XVIII веке искали в семейном кругу, но не слишком часто находили?

8

Сенат, создававшийся как высший государственный орган законодательной, исполнительной и судебной власти Российской империи, только что прошел через реформу, задуманную молодой императрицей, потерял свои законодательные функции и был разделен на департаменты. В 1778 году Державину нашлось там место, он попал в Первый департамент, занимавшийся внутренними и политическими делами, Гавриилу Романовичу сыскалась должность экзекутора. За этим страшно звучавшим названием скрывалась довольно мирная и скучная деятельность. Экзекутор был вовсе не палачом, а (согласно Энциклопедическому словарю Брокгауза и Эфрона) «чиновником при канцелярии, заведующим хозяйственной частью». Державин вспоминает, что «в 1779 году перестроен был под смотрением его Сенат, а особливо зала общего собрания, украшенная червленым бархатным занавесом с золотыми франжами и кистями и лепными барельефами». Барельефы сделаны по эскизам скульптора Ж.-Д. Рашетта, особенно Державин отмечает фигуру Истины, «нагая, и стоял тот барельеф к лицу сенаторов, присутствующих за столом; то когда изготовлена была та зала и генерал-прокурор князь Вяземский осматривал оную, то, увидев обнаженную Истину, сказал экзекутору: „Вели ее, брат, несколько прикрыть“. И подлинно, с тех почти пор стали отчасти более прикрывать правду в правительстве».

При должном прилежании, но без протекции, молодой экзекутор мог рассчитывать на неторопливую карьеру, и на смертном одре вспоминать, как «славы, денег и чинов, спокойно в очередь добился». Сейчас его положение уже устойчиво. Он имеет чин коллежского советника, относящийся к VI классу «Табели о рангах», соответствующий чину полковника, к нему надлежит обращаться «Ваше высокоблагородие». Следующий шаг – чин статского советника, и обращение – «Ваше высокородие», его он получает в 1782 году. Следующий шаг – чин действительного тайного советника, и титул «Ваше превосходительство».

Но Державин – слишком амбициозен, чтобы пойти длинным путем, и он решается на еще одну авантюру.

9

В 1782 году императрице Екатерине – пятьдесят три года, она уже двадцать лет на престоле, и пять лет, как бабушка. Когда-то императрица Елизавета не дала невестке понянчить единственного сына – отобрала его и растила при Дворе.