Цитаты из книг автора «Елена Макарова»

Яркое дарование — редкость. Особенно когда оно проявляется в детстве. Детям с ярким дарованием так же плохо, как и детдомовским сиротам. Дарование, как правило, обрекает на душевное сиротство. Ребенок чувствует, что в нем есть что-то, что отличает его от других. Вместо того чтобы это «что-то» развивать, ему создают такие условия, что он это «что-то» вынужден глубоко скрывать, дабы не выделяться из коллектива. «Одаренность» становится помехой, на борьбу с ней ребенок тратит силы, которые следовало бы отдать на развитие и углубление дарования.

Основное положение школ для маленьких детей — любовь, — писал Уильдерспин. — …Преподавание, которое лишь по видимости представляется несерьезным, должно помочь детям овладеть навыками внимания и размышления, из которых проистекают благодетельные последствия. Начальные же школы, наоборот, ослабляют душевные силы

наблюдения, мышления и речи. До сих пор обращали очень много внимания на формальные проявления наших способностей и очень мало — на их естественное развитие… До сих пор люди принимали знаки за вещи, проявления — за причины и заимствованные знаки — за опыт; довольствовались поверхностью, не проникая в существо вещей». Современно звучат слова Уильдерспина. Детям в первую очередь нужен личный, собственный опыт миротворчества, а вовсе не заимствованные знания. Глядя на игрушечного мишку, невозможно изобразить «медведя в движении». Настоящий медведь, увиденный в зоопарке, тоже не является «наглядным пособием» по рисованию. Впечатление — единственный импульс, который побуждает к творчеству, а вовсе не «осмотр объекта».

Польза школ для маленьких детей «заключается в том, что эти школы значительно раньше развивают духовные силы детей, чем до сих пор считалось возможным, и тем самым ускоряют их нравственное развитие. Прежде чем обучать искусству чтения, письма и счета, в детях должны быть развиты основные способности

«Чтобы научить ребенка рисовать (лепить), нужно спросить его: “Умеешь ли ты рисовать (лепить)?” — “Нет”, — скажет он. Ты должен ответить: “Каждый человек (тем более ребенок) умеет рисовать и лепить. Над этим он задумается: как же так, он умеет и не знал, что умеет! Он так удивится этому, что начнет все делать сам и увидит, что выходит”, — рассуждает Маня. Даже она понимает, что в первую очередь ребенку нужно внушить веру в собственные силы.

Я не всегда лечу зайцев. Только когда вижу, что за объяснением, хоть и остроумным, кроется страх перед материалом.

Цвет — обозначающий элемент, форма — значащий. Работы из глины, нераскрашенные, как правило, их не удовлетворяют. Чтобы расцветить форму, они влепляют в глину бисер, пуговицы, фольгу, пластилин.

Работы детей эклектичны. Они смешивают глину с пластилином, слепляют цветные бумажки с перьями, словом, сочетают несочетаемое. Считается, что цветной пластилин «дробит» форму, и детей надо сразу приучать к глине. Но ведь цвет и форма пока еще для них нерасторжимы. То, что невозможно выразить в пластике, дополняется цветом. Дети не умеют передавать глубину ни в рисунке, ни в скульптуре. Они не понимают, что глаза — в глазницах, а под кожей — череп. Поэтому вместо глаз они ставят пластилиновые точки по обе стороны носа.

Что же у тебя в рюкзачке? — Дороги, — шепотом ответил бывший забияка.

— Коля, как я мечтаю попасть в твою Фантазию! Ты, Коля, оказывается, большой мастер. Говорят, правда, кто-то заколдовал твои руки и будто они ничего не желают делать. Но это, может, учительница так думает, а я, тетя Мотя, в тебя верю. Возьми-ка ты, Коленька, пластилин (тетя Мотя вкладывает в Колины руки пластилин) и отщипни зернышко (Коля отщипывает). Теперь посыпь-ка сюда (тетя Мотя указывает на картон), и вырастет из этого зернышка дерево Всех Волшебств…