Глава 3

Пробуждение вышло стремительным. Я вынырнула из дымки сна, как рыба, выскочившая из воды. Резко села, взбив в пену теплое одеяло, и осмотрелась. Где я, Судьбоносная?

Комната не походила ни на одно из мест мне знакомых. Это не девичья спальня в Хоулден-Холле, там на окнах голубые занавески с золотым кантом… И не келья в приюте Монтилье, там стекло в мир размером с три ладони.

И не лачуга Ворожки: здесь было намного чище и просторнее, а рядом с кроватью имелся диван и письменный стол, заваленный бумагами. И уж точно не номера в вандарфской таверне. Пахло в спальне не в пример лучше – сухими травами, мятными мазями, медовым бальзамом…

Я испуганно соскочила с кровати и только теперь отметила, что голова не кружится. Тошнота не распирает горло, ноги слушаются, а зрение – чисто, как осеннее небо.

Где я, демоны меня прибери?

Растерев щеки до красноты, я наморщила лоб и попыталась вспомнить последние мгновения из «вчера». Битые окна разрушенного храма, настырный ветер, треплющий мантию, потухшие свечи, брачный обряд, поцелуй…

Богини милостивые! Я вчера стала чьей-то случайной женой!

Выходит, это дом моего мужа? Нет, вряд ли… Отбросив с подоконника белую штору, я увидела знакомый пейзаж. Усыпальницы с золотыми символами, острую крышу питомника, городские фонари, с утра потушенные. Вандарф.

Мантия моя лежала, аккуратно свернутая, на кресле. Подоконник был заставлен флаконами с зельями и огарками свечей, а на диване валялся отцовский блокнот в ветхом бордовом переплете.

Снаружи искрил снежок, зимнее солнце бережно ласкало щеки. Вандарфцы, за ночь смирившиеся с избранием Триксет, успели укутаться в шубы, шали и теплые плащи. Ребятня вдалеке катила на священную гору огромные деревянные сани…

Гора. Та самая, куда я взбиралась из последних сил, чтобы заключить спасительный союз.

Ох, священные нити Сато… Я ничего не понимала. Ничего. Коме двух вещей: я определенно жива и замужем за незнакомцем.

Или это был просто сон? Тогда и болезнь моя – кошмар.

Я порывисто подлетела к зеркалу и принялась ощупывать кожу. Осунувшееся лицо разгладилось, щеки слегка порозовели. Вены больше не просвечивали. В прозрачных глазах завелись золотые всполохи – хоть какой-то намек на цвет.

Тусклые серые волосы, пробитые серебристыми прядями, заблестели. Их оттенок остался тем же, что был подарен хворью, но за ночь они будто стали и гуще, и здоровее… Вились по плечам, а не свисали путанной паклей.

Вытянувшееся узкое личико все еще хранило бледный тон, и потому губы на нем выделялись ярким розовым пятном. Я осторожно провела пальцем по нижней… Возможно ли, что за одну ночь все ранки затянулись, кожа перестала шелушиться и стала бархатной, как лепесток вергинии?

Глаза казались неправдоподобно крупными из-за узких скул и провалившихся щек. Меня не мешало бы откормить, но в остальном…

Я бы сама себя не признала, если бы раз пять не ущипнула за запястье!

Я зажмурилась, припоминая детали вчерашней ночи. Свадьба прошла как в тумане. Не фигурально – буквально. Я мало что видела, почти не слышала и едва понимала.

Белый капюшон, взвесь снежинок, темнота и морок, накрывший сознание… Фрагменты вспыхивали и гасли.

Высокие сапоги из лоснящейся кожи с заговоренными заклепками. Надсадный хрип мужчины. Голос подсевший, словно маг много кричал (или много выпил). Крепкий аромат, сбивающий с ног. Тэр стоял, покачиваясь, и неохотно, но твердо выталкивал клятвы сквозь зубы…

…Потом я упала в его руки, он успел подхватить у самой земли. Пробормотал гневно, что даже болезных девиц кормить надо, чтобы они не весили, как россоший хвостик, и не были белее своей ночнушки. Затем он скрепил союз глубоким поцелуем, от которого меня всю обмурашило.

А дальше – обрыв.

Нет-нет, надо вспомнить. Сосредоточиться и вспомнить. Кажется, лишенную силы в каждой из мышц, меня уложили на храмовую лавку и укрыли мантией… А сами тэры завели разговор, дождавшись, когда жрец отойдет подальше.

Фразы нехотя выплывали из памяти.

– Если она выживет, дай знать непременно, – хриплое, требовательное. – Моя магия специфическая, она не подходит для чистеньких девиц. Это нужно контролировать. Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – вздох отца.

– У нее мало шансов. Не обнадеживай себя, Хоулденвей, – мужчина будто замялся, выталкивал слова с трудом. – Если хворь не добьет, то дар поспособствует.

– Знаю.

– Если не получу от тебя известий, через пять полных лун я буду считать себя вдовцом, – бубнил «муж» под нос, проводя пальцами по белой опушке моего капюшона. Пересчитывал перья, свалившиеся на нос и укрывшие лицо, но чувствительной кожи не касался. – В последний день правления Триксет я приду просить у богини свободы от брачных оков. Ты знаешь… мне нельзя быть связанным с Сатаром столь крепко.

– Я помню твои условия, – вздохнул отец.

– И еще…

– Мм?

– Если обряд поможет, пускай она сама меня найдет. Я помогу освоить подарок. Магия не так проста, временами она наказание, а не спасение.

– Ты оказываешь нам большую услугу…

– В оплату той, что ты когда-то оказал мне, – хмуро подтвердил владелец мрачной тени и леденящего хрипа.

Прилив воспоминаний оборвался: в дверь пробарабанили.

– Вы проснулись? Славная новость, богини милостивы! – ласково улыбнулась настоятельница Монтилье, входя в спальню после короткого стука.

Я уже догадалась, что нас с отцом поселили отдельно от послушниц, в одном из домиков за загонами для харпий.

– Вашими молитвами, – кивнула я благодарно.

– Я вызову целителя, чтобы он вас осмотрел, тэйра Хоулденвей, – мягко предложила Минар.

– Я хорошо себя чувствую. Впервые за несколько лет, – призналась ей, в который раз мысленно отмечая: действительно хорошо!

Непривычно. Бодро. Прилив сил щекотал пятки. Мышцы, всласть отдохнувшие, жаждали действия.

Я могла надеть мантию и скатиться с горы на тех деревянных санях! А потом прогуляться по утреннему Вандарфу! И выпить горячего травяного взвара в харчевне! Обморозить нос об искрящую сосульку, слепить снежок, промочить сапожки! Улыбнуться прохожему тэру, не опасаясь, что он скривится от отвращения…

– Осмотр не повредит, – настоятельница строго покачала головой. – Три недели беспамятства – это не шутки…

– Как три недели?

Я пошатнулась и плюхнулась на кровать. Я проспала три недели? Три?!

Глава 4

Влад

Тремя неделями ранее

Жаркий слепящий луч гонял испарину по наморщенному лбу, но Владар Вольган не обольщался. Избрание богинь завершено, и удушливому лету вот-вот придет конец. Межсезонье выдалось пыльным, но скоро все будут скучать по сухости, теплу и запаху вергиний.

Промочив горло опаляющим пряным громом – подобное выжигает подобное, – он навис над голосовым кристаллом и продолжил:

«Победу в божественной битве одержала Триксет! Готовьтесь! Аккуратнее на спусках! Смена сезонов… Смена!»

От магического усиления голоса он совсем охрип. Зато его хмурый шепот прогремел по всем углам академии, напомнив нерасторопным адептам об осторожности.

«Смена… Триксет… Запаситесь теплой одеждой, не ходите в город и в горы без необходимости!»

К каждой фразе хотелось прибавить «малолетние идиоты», но он держался. Из последних сил. Эта зима будет долгой.

Затея орать в кристалл о смене сезона из года в год подтверждала свою бессмысленность. Юные тэры и тэйры, впервые выпавшие из родительского гнезда, не способны о себе позаботиться.

В ближайшую неделю Влад будет доставать студентов из сугробов, снимать со склонов, лечить от обморожения… А еще – отрывать языки «высоких тэров», прилипшие к фонарным столбам и магически заговоренным сосулькам.

После он будет напоминать магам-бытовикам, что заиндевелые слюни грумлей не подходят для декора фойе Главной Сатарской академии. И что размножение хельмов нуждается в контроле. Твари хоть и ценные, но попробуй их выведи, когда черная мохнатая нечисть заполнит все этажи.

А ведь к исходу пятой луны так и будет, так и будет… Он это уже проходил.

Ко второй луне кто-нибудь из старших магов вспомнит о традиции устраивать студенческий бал в честь Триксет. И Влад сделает вид, что забыл, хоть втайне надеялся проигнорировать.

Как квахарка-наседка, демоны раздери его невыносимую должность!

Знал бы Влад, чем окончится этот бесконечный день смены сезона…

Письмо от Габриэла Грейнского пришло еще до первого снега. Отставив в угол стола голосовой кристалл и брезгливо смахнув к краю корреспонденцию от «высоких тэров», Влад разорвал конверт. Зеленый герб Грейнов игнорировать нельзя.

Генерал приглашал на Рубежи. Увеселительная, демоны его задери, прогулка! Будто в день смены сезонов ректору огромной академии вовсе нечем заняться.

Обогревающие чары сами навесят себя на окна. Камеристка сама додумается выдать тэйрам шерстяные подъюбники. А сторожевой маг сам спустится в подвалы и выдворит паразитов-хноллей, что забиваются в щели с приходом холодов и со сладостным причмокиванием тянут магию из стен учебного заведения!

Но официальному запросу Грейнов не отказывают. А Габриэл, хоть и писал легко, но требовал Влада настойчиво. Значит, армейские маги не справляются с установкой сезонного заслона. Летний щит за пять лун поистощился, и этот его охлаждающий эффект… Совсем некстати, мда.

Нацепив походные сапоги и сунув плащ в вещевой мешок, Влад поймал попутный экипаж и налегке отправился в Вандарф. В конце концов, устоит академия одни сутки без его догляда. А воины сатарской армии, что седьмой год встречают демонов пиками и чарами, как никто иной нуждаются в согревающей магии.

Жара недолго истязала тело. На Туманные Рубежи Влад прибыл как раз вовремя: Тэйн Бланко руководил разверткой зимних шатров, а отряд стихийных магов встал в боевую звезду и сцепил запястья, чтобы приступить к сотворению заслона.

Сбросив перчатки и вещевой мешок на серую траву, Вольган ступил в центр сцепки и подсосался резервом к силам природы. В межсезонье можно черпать из любых источников. Сладко, вкусно, приятно, огненно, освежающе… До тех пор, пока Триксет официально не заступит на смену и не обрушит им на головы снежный ком.

Она обрушила. Не успели пятеро магов во главе с Владом сотворить и невысокой, по колено, защиты, как с черных небес повалил снег. Кончики пальцев мгновенно обморозились, и работа встала.

Трава под ногами покрылась инеем, лужи накапавшего с воинов пота заледенели. Молодые парни первыми побежали в шатер – за теплыми сапогами, кипящим громом и меховыми плащами. Старожилы пошли спокойнее, вразвалочку, стряхивая снег с застывших в забавной форме усов.

Влад распотрошил мешок, накинул на плечи плащ, активировал артефакты. Втиснулся в кольцо обогревающих чар и вернул на руки перчатки. Поморщился… Дело запахло мраком. Дальше придется черпать из резерва, а это грозит весьма темными последствиями.

Тянуть энергию из стихии Триксет он не то чтобы брезговал… Опасался. Ледяная богиня злопамятна и к Владу холодна. Ее сезон извечно взывает к худшим сторонам его натуры. Поэтому к метелям, стужам и леденящим ветрам он прикасался только в случае крайней необходимости.

Сам герцог Грейнский явился на Рубежи вслед за первым снегом, пребывая в отвратительно прекрасном настроении. Винить ему себя было не в чем: генерал оказался прозорлив.

В отличие от сатарцев, до последнего веривших в победу Шарии, Габриэл заранее выпотрошил склады с теплой одеждой и снабдил армию необходимым. Расставил на туманных Вандарфских полях зимние шатры, приказал боевым магам снарядить их согревающими чарами.

Кто-то из его помощников успел развести хельмов, иные наполнили искрами купальные камни и артефакты мгновенного кипячения. Словом, к сезону Триксет на Рубежах было теплее, чем в столице, о которой Владыка, кажется, забыл.

***

Заслон установили только к сумеркам. Пустяковое с виду дело накрылось непрошибаемым снегопадом. Триксет резвилась, как дикая хэсса, спущенная с поводка. Резерв Влада истощился, заставив скрести по дну и черпать самую отборную муть…

К моменту, когда с защитой и утеплением шатров было покончено, Вольган едва стоял на ногах. Пальцы заледенели, тряслись, как у бездомного пропойцы. Зубы стучали, позвонки морозило холодным потом. Мрак, нарушив границы, сочился из всех щелей.

Снег валил все сильнее, застилая мир перед глазами белой вуалью. Налипая на брови и ресницы, забиваясь в рот.

Бланко подкинул Влада до городской окраины, а сам направил экипаж к Приюту Монтилье. Генерал приказал справиться у настоятельницы, готовы ли телепортационные камни. Все, что были заряжены послушницами ранее, давно истратились.

Влад бы и сам заглянул в приют, не постеснявшись позднего часа. Имелось у него одно личное дело, однако сталкиваться с Бланко и после объясняться с Габриэлом в его планы не входило. Поэтому он забился в ближайшую харчевню, чудом выцепив пустующий стол в углу, и решил переждать.

Все переждать. И магический откат, крутящий жилы. И всплеск внутренней тьмы, что, если верить отражению, отпечатался на лице. И визит Тэйна Бланко в соседний приют… Не будут же они с Минар три часа мятные взвары распивать, так? А Владу как раз нужно время, чтобы прийти в себя.

Слишком много дряни он зачерпнул… Слишком много.

Едкий привкус сладкой горечи стоял на губах. И Влад чувствовал, что надо поскорее его смыть. Содрать с кожи, выжечь гинном, стереть свежим снегом…

Харчевня гудела, искрила громкими разговорами, пьянила одним запахом. Обессиленный организм быстро сдался. Кажется, после первого же графина.

Зато пальцы стали трястись чуть меньше.

Нет, ночь не лучшее время, чтобы, нарушив приютский распорядок, вторгаться к старухе Монтилье. Выставит, не постесняется. Он не по делу короны, не от Владыки и не за камнями для армии. Может и подождать.

На месте Минар он и сам бы выпнул себя с порога. Грязного, окоченевшего, трясущегося от магической растраты, с сизыми пятнами теней под глазами. Чего юных послушниц до обморока доводить?

Но когда еще дела заведут его в Вандарф? А Влад давно был мучим любопытством. Действительно ли настоятельница ослушалась указа Грейнов и приютила виззарийку?

Если так, то Владу с ведьмой есть что обсудить… Возможно, у них общая проблема. Но кто в своем уме откроется темной чародейке? Влад устал, измотался, но пока не обезумел.

…Тут-то, в харчевне, его и нашел Хоулденвей. И ночь смены сезонов обернулась кошмаром божественного размаха.

«Благие нити Сато привели тебя в Вандарф в эту ночь!»

Нет, старик решительно издевался, продавливая больную мозоль. Нужно было сразу ему отказать, пока не вляпался в этот бред по колено… Но как? Костяная рука незабытого долга сжимала горло, трясла, выбивая из Влада хриплое «Приду».

И он пришел. Куда бы делся?

Тэйра Хоулденвей была совсем плоха – шаталась тонким стеблем на студеном ветру, прятала бледный нос под капюшоном и дергалась от каждого прикосновения. Минута-другая – и он бы опоздал.

Не льстил себе: лучше бы опоздал. Влад еще сотню раз пожалеет о том, что натворил. Тихая, спокойная смерть в храме – предпочтительнее тех мук, на которые он обрек болезную девицу. Не всякий крепкий тэр справится.

Теперь хрупкое обморочное тело было его ношей. Карой. Ответственностью. Нельзя влить в девчонку ведро отборной, пакостной тьмы и не проконтролировать, чтобы каждая капля усвоилась организмом.

Мрак в нем говорил грубо, яростно. «Буду считать себя вдовцом»… Мерзко. Счастье, что «невеста» была в обмороке и всей пакости, что лилась из темного рта, не услышала.

Если она выживет, Влад поможет. Он не зверь… Во всяком случае, лучшей своей половиной. Маленькая тэйра с глазами цвета подсушенного лавруша заслужила долгую жизнь. Если очнется, у него будет пять полных лун, чтобы научить ее контролю.

Вот только… захочет ли она? Приедет ли к новоявленному супругу?

Хоулденвей знал о приятеле и его силе многое, да не все. Старый знакомец понятия не имел, на какие нетрадиционные методы «усвоения магии» обрек свою чистую, непорочную дочь.

***

Взмыленная харпия донесла его до южных ворот Пьяналавры с первыми рассветными лучами. Протащила, возмущенно фыркая, по заснеженным городским улицам – сонным, что сытая каффа в жаркий полдень.

У фонтана богинь Влад притормозил. Спрыгнул в центре пустой площади, поежился от утреннего мороза. Триксет взялась за Сатар крепко. Ледяная стерва соскучилась по власти.

Но сейчас снег был кстати. Склонившись к чистому сугробу, он щедро зачерпнул пятерней хрустящую «вату» и с силой вмял в лицо. Растер снег по щекам, закинул за воротник.

Поутру его ждала сотня ответственных дел. Встреч, бесед, распоряжений, выговоров, важных бумаг. И венцом им – накопленная со вчера стопка писем от «высоких тэров», на которые необходимо отвечать сразу, пока не сделалось хуже.

А он едва держался в седле. Умолял глаза не закрываться, сквозь зубы проклинал настойку из вандарфской харчевни, нерасторопного служку, драного Хоулденвея, его болезную дочь, жреца, Триксет… И особенно крепко бранил Габа Грейнского, вызвавшего мага на Рубежи.

Такого сюрприза от поездки в Вандарф Влад точно не ожидал. Он нынче женат? Женат?!

Писклявые, шумные тэйры, взращенные в садах папаш-аристократов, окружали его не первый десяток лет. И последнее, о чем он мечтал, – жениться на одной из них.

Выбравшись из северных ворот, харпия тряхнула костяным загривком и потащилась вверх на академический холм. Вязла копытами в сугробах, старалась из последних сил. Ни он, ни она не сомкнули ночью глаз.

– Ты сейчас будешь жрать злаковую смесь в загоне и сушить на подстилке чешую, – поморщившись, сообщил он кобылице. – А у меня… начинается рабочий день.

– Фррр! – соболезновала харпия, но не очень-то искренне.

Передав кобылку сторожевому магу, ректор отправился наверх, в личные покои. У него оставался час или два, чтобы привести себя в порядок и стереть с физиономии следы мрака. И брака. И раздражения волей богинь.

Сбросив сапоги и походный плащ прямо на ковер, Влад быстро зашел в купальный отсек и врубил согревающий артефакт на максимум. Чары сработали не сразу, и первой на спину мага полилась ледяная вода.

– Демоновы рога! – прошипел он, изрядно взбодрившись, и ударил кулаком по красному камню. – Давай, хэссы тебя задери, грей!

Весь Сатар ощетинился против него!

Наконец, милостью богинь, вода согрелась почти до температуры кипения и ошпарила обмороженное тело. Кожу кололо, щипало, било разрядами, но Влад терпел. Пять минут под опаляющим потоком, чашка перченого грома покрепче, свежая рубашка, ректорская эмблема на рукав… и будет как молодой кворг с серебристой шерсткой.

В запотевшем стекле Влад ловил туманное отражение. Мрак почти отступил, лицо стало привычным, белокожим, скуластым. Мокрые пряди белым серебром облепляли лоб и плечи. Глаза… Да, они подводили. Льдисто-серые радужки отвоевали пространство у тьмы, но она все еще заливала белки.

Бездна!

Влад всегда рад навести страха на адептов, но предпочитает более изощренные методы. Не связанные с чудовищной внешностью.

То, что мрак на дне пробудился, – так некстати. Пришлось. Девчонке нужна была сила, много силы, а где ее взять, когда весь резерв распотрошил на Рубежах?

А если разбудил, то попробуй усыпить обратно.

В прошлый раз ушло прилично времени. Он брал отпуск на две луны и торчал в горах Сандера, рассматривая сверху Сады Судьбоносной… но сейчас ректору не до каникул. Придется идти к чаше Анаусси, сцеживать излишки черной пакости, что непременно попытается контролировать разум.