Со стороны плавучих доков раздался приглушенный шум – низкий протяжный гул, отдаленно напоминающий животный вой, сопровождающийся ритмичным стуком. Что-то тяжелое билось о металлические стены. И, учитывая, что ремонтные работы там уже давно не велись, означать это могло только одно – у нас были новые постояльцы.

Не став проверять догадку, я сразу направилась в центральное здание. Меня не переставлял удивлять контраст старого здания советской постройки и совершенно невообразимой внутренней архитектуры, которую, казалось, перенесли из какого-то готического храма – монументальные ряды колонн сходились высоко над головой острыми нервюрами с расписными розетками, витражные окна с цветной мозаикой превращали дневной свет в пестрый калейдоскоп на полу, будто выложенный драгоценными камнями. Это был совершенно другой мир, и я бы не удивилась, узнав, что даже время здесь текло по-другому.

Звук каблуков звонко отбивался от пола, уносясь вперед меня. Как начинающий волонтер, моя работа в основном состояла в различного рода бумажной работе и выполнении мелких поручений. И если бы не Китлари и сотрудничество с журналом, путь мне сюда был бы заказан. Учитывая тот бестиарий, что размещался в этих стенах, да и сомнительную легальность происходящего, люди были здесь нежеланными гостями.

Пройдя через основной холл, я собиралась свернуть в северное крыло, где располагались все рабочие кабинеты, когда по коридору разнесся протяжный вой, но вместо ярости и злобы в нем слышалась тоска и страх. Звук вышел почти человеческим, но всю иллюзию разрушил раздавшийся следом цокот копыт.

Любопытство все же взяло вверх. На цыпочках я подкралась к арочному проему, украдкой выглядывая из-за массивной мраморной колонны. Впереди виднелась знакомая светлая макушка, склонившаяся над чем-то, издалека напоминающим серый валяный коврик.

– Я думал, у тебя сегодня выходной. – Левис даже не повернулся в мою сторону, сидя на корточках и пытаясь успокоить встревоженное животное. – Дел особо нет.

– Китти передавала тебе привет, – ответила я. – Все ждет, когда индрик откроет глаза.

Существо, будто услышав, что речь идет о нем, недовольно завыло, забив копытцами по каменному полу.

– Ого, а он подрос.

Индрик действительно все меньше напоминал жеребенка. Его тельце, ставшее тяжелым и массивным с нашей последней встречи, уже начало покрываться густой серой шерстью, а на лбу, между остроконечных ушей уже вырисовывался крошечный рог. Сейчас он был размером со взрослого пони, а через пару тройку месяцев вполне мог обогнать по размерам слона.

– Не думаю, что он у нас задержится, – парень, запыхавшись, откинул со лба длинную прядь платиновых волос, – его нужно как можно скорее вернуть домой.

– Но он же еще совсем маленький. Как он выживет?

Я подошла поближе, осторожно и очень медленно проследив открытой ладонью мягкую, точно плюшевую шерсть. Зверь недовольно зафыркал, толкаясь слепой мордочкой Левису в грудь, но не пытаясь сбежать.

– Индрики подземные существа, не хочу, чтобы, открыв глаза, он увидел все это, – парень кивнул, обводя взглядом огромный зал, потолки которого маячили так высоко над головой, что мне не удавалось разглядеть рисунок лепнины. – Не в бункер же его запирать.

Зверь замер на несколько секунд, прижавшись к полу, будто пытаясь притупить нашу бдительность, а потом резко рванул вперед, не разбирая дороги. Еще слишком маленький, чтобы перейти на галоп, он все же довольно шустро миновал подпорную колонну, и, громко завыв, помчался вдоль по коридору, вразнобой цокая массивными копыта.

Левис чертыхнулся и вскочил на ноги, резко выбрасывая руку вперед и сжимая пальцы в кулак. Животное впереди взревело еще громче, задергав ногами, но больше не двигаясь с места. Я заворожённо наблюдала, как мощное тело индрика медленно поплыло обратно в нашу сторону, будто на невидимом тросе.

– Ты уж извини, но… – Парень не договорил, напрягшись всем телом, чтобы не упустить животное из своего магического капкана.

Я видела, как вздулись и потемнели вены на его руках, резко выделяясь на бледной полупрозрачной коже. По цвету почти сравнявшись с его черным лонгсливом. Он поднял вторую руку, помогая подтянуть сопротивляющегося зверя еще ближе.

– Но ты пахнешь по-другому. Вот он и испугался. Не могла бы ты….

– Да-да, извини.

Не в силах оторвать взгляда от этого противостояния, я медленно попятилась спиной, натолкнулась на стену, и только потом, нехотя развернулась и пошла прочь. Левис редко демонстрировал свою силу, будто пытаясь сойти за обычного парня, но даже такие короткие моменты давали ясно понять, насколько могущественным он был.

– Опять что-то вынюхиваешь?

Я остановилась, мысленно проклиная каждый сделанный шаг. И хоть голоса у братьев звучали очень похожи, но эту интонацию, холодную и угрожающую, ни с чем нельзя было спутать. Борясь с желанием проигнорировать вопрос, я все же нашла в себе силы и развернулась.

Скрестив руки на груди Гравис держался в тени, расслабленно облокотившись о стену. Его волосы, цвета вороного крыла, были идеально уложены, ниспадая на плечи, темные глаза, казалось, светились в полумраке, как у хищника, вышедшего на охоту.

Несмотря на то, что они с братом были близнецами, я не могла найти в их внешности ничего схожего. Возможно лишь высокие скулы и волевой резко очерченный подбородок, всегда придававший выражению лица дополнительную строгость. Но если Левис объяснял её некоторой замкнутостью и отстраненностью от внешнего мира, то мрачность его брата говорила лишь об одном – полном презрении к окружающим.

– Я зашла забрать документы.

Его взгляд прошёлся по мне с ног до головы, точно сканер просветив насквозь. Я ощутила его на себе физически, как холодный порыв ветра на разгоряченной коже. Мне стоило больших усилий, чтобы не поежиться и не отвести взгляд. Порой казалось, что парень и вовсе читает мои мысли, наперед зная все намерения. Иначе как можно было объяснить то, что при всей его неприязни, он продолжал терпеть мое присутствие. Будь у него хоть малейшее сомнение в моих действиях, угрозы давно бы перешли в нечто более реальное.

– Неужели? И с чего такая срочность?

– Пишу статью для журнала об открытии выставки вегетандров. Левис подготовил для меня общую справку для статьи.

Парень поморщился, отделяясь от тени и, крадучись, приближаясь ко мне.

– О, в этом вы все. С вечными попытками все систематизировать и упорядочить. Загнать в рамки своего примитивного мира. А все что не укладывается в ваше мировоззрение, отправляется в тесные клетки, выставляясь на потеху публики.

Его слова, с какой бы злой не были произнесены, уже не могли меня задеть, настолько я привыкла выслушивать подобные обвинения изо дня в день. И если поначалу такие нападки пугали, то сейчас не вызывали ничего кроме раздражения.

– Но в Центральном саду нет клеток, – пролепетала я, зная, о чем он говорит, но не желая признаваться.

– Наш мир гораздо старше вашего, а вы растаскиваете его на сувениры, выставляя на показ как уродцев в цирке.

– Отстань от неё, я сам предложил помощь.

Я не сдержала вздоха облегчения, оборачиваясь и расплываясь в улыбке при виде светловолосого брата. Он выглядел уставшим – платиновый пряди торчали в разные стороны, рукава кофты были закаты по локоть, а темно-синие джинсы испачканы в грязи.

– Я хочу, чтоб люди научились понимать наш мир. Это первый шаг к принятию.

– Ты наивен или попросту глуп, – парировал Гравис. – Все незнакомое вызывает у них страх, а страх всегда порождает ненависть. Если бы это было не так, у нас с тобой не нашлось бы работы.

– Это замкнутый круг. Пока наш мир уничтожает их, они будут стремиться уничтожить нас. Как эти существа опасны для мира людей, так и люди опасны для них. Мы должны провести черту между ними, должны установить правила.

– Мир не будет прежним, – в голосе Грависа не слышалось сожаления, только вызов и какая-то маниакальная потребность в противостоянии. – Ты лишь откладываешь неизбежное.

– Неизбежное? – встрепенулась я, не совсем понимая, о чем говорят братья. – Что неизбежное?

– Ничего, – Левис бросил на брата неодобрительный взгляд, но тот в ответ только хищно ухмыльнулся. – И вместо того, чтобы разводить здесь демагогию, кому-то стоит проверить лингбакра.

– Вы его поймали?!

– Его не нужно ловить, – сквозь зубы процедил Гравис, проходя мимо меня, намеренно близко, касаясь плечом моего плеча. – Он разумное существо.

– Которое ест людей! – не выдержала я.

– Только тех, кто ниже его по интеллекту и не может отличить животное от куска земли.

– Гравис!

Тот лишь громко расхохотался, и, не обернувшись, направился в южное крыло, там, где размещались плавучие доки.

Мы оба молчали, пока его шаги окончательно не стихли, оставив после себя только фантомное эхо.

– Не принимай близко к сердцу, – наконец нарушил молчание Левис, – он говорит так не со зла. Все наши поступки продиктованы страхом.

Я кивнула, хотя и очень сомневалась, что такой как Гравис мог вообще чего-то бояться. Мне доводилось видеть, как он усмирял новоприбывших существ в питомнике – если его брат пытался получить их доверия, то этот колдун шел коротким путем, обретая контроль силой.

– Я бы хотел, чтобы ты согласовала со мной статью перед печатью.

Пройдя в кабинет, светловолосый парень взял в руки большую серую папку, больше похожую на полноценный архив в несколько томов. Я переняла ее, ощущая на себе всю тяжесть этих знаний.

– Конечно, без проблем. Без твоей помощи я и не справлюсь.

Что я могла написать о людях-растениях? Растениях-людях? Разумных растениях? Вегетативных людях? Это было за гранью моего понимания, как и любого другого человека.

– А что будет с лингбакром? Передадите властям?

– Нет, – отрицательно замотал головой Левис, – ни в коем случае. У них нет никаких условий для его содержания. Он уже сейчас около 2 квадратных километров площадью, и будет расти дальше.

– Но он опасен.

– Мы вывезем его подальше и выпустим.

– А если он вернется?

Парень смерил меня пренебрежительным взглядом, будто я сморозила глупость. А потом устало вздохнул, что только добавило ситуации неловкости.

– Лингбакр весит больше четырехсот тонн, поверь, скоростные гонки не для него. Обычно они дрейфуют в море, меняя ареал обитания, только при истощении кормовой базы.

Ну да, звучало безобидно.

– Но что-то привело его в город.

– Возможно, павшие границы потревожили его дом, вот ему и пришлось искать новый.

Мне хотелось сказать больше. О пропавших без вести людях, о постоянном страхе встретить одного из его питомцев за пределами приюта, о тянущем чувстве томительного ожидания, что должно произойти что-то плохое. Ни ему, ни, тем более, его брату этого было не понять. Как жилось обычному человеку в этом необычном мире. Да, они делали его немного безопаснее, но, с другой стороны, я понимала, что жизнь их питомцев всегда будет важнее жизни таких как я.

– И ты же понимаешь, что об этом не стоит никому рассказывать?

Кивнув, я отвернулась. Полная секретность была главным условием моей работы в «Виталище». Да и само это место… Я подошла к панорамному окну, окинув взглядом парковую зону, казавшуюся отсюда бескрайней – никто бы из моих родных или друзей не поверил бы, что в нашем городе спокойно разместился целый заповедник с сотней редких магических животных. Выпусти их прогуляться по нашим улочкам и весь город полег бы в руинах.

– И насчет индрика, я тоже сомневаюсь. Он слишком ценен. Не хочу, чтобы о нем знали. Тот факт, что они обитают глубоко под землей, говорит сам за себя. Не нужно выводить его на поверхность. Понимаешь, о чем я?

Небольшой зеленый куст под окнами зашевелился, раскачиваясь из стороны в сторону, хотя погода была безветренной. Я припала к окну, щурясь от яркого дневного света, пытаясь разглядеть, кто потревожил цветочные насаждения. Громко хрюкнув, растение поднялось вверх, вставая на низкие массивные лапы с черными когтями, и, виляя хвостом с зеленой пушистой кисточкой, вразвалку потопало дальше.

– Кажется, калбей снова сбежал из загона, – без эмоций произнесла я, наблюдая как животное, похожее на кабана, которому какой-то шутник нацепил на спину пучок нестриженой травы, остановилось, раскапывая что-то носом у распустившейся березы.

– Что? – встрепенулся Левис. – Опять? Демон!

Еще с пару минут я с улыбкой наблюдала как парень гоняет по лужайке разыгравшегося зверя, который, радостно повизгивая, носился кругами – не желая убегать далеко, но и не планируя возвращаться в вольер. И все-таки в этом новом мире что-то было. Что-то хорошее. Ну, или по крайней мере, не совсем плохое.

Иномирье было полно сюрпризов. И если, на первый взгляд, вы не видели ничего странного, это лишь означало, что вы не знали куда смотреть. Большинство магических мест было скрыто от посторонних глаз, отчасти из-за запрета на использование магии в городской черте, отчасти чтобы нагнать таинственности.

Маленький магический салон, в который я периодически заглядывала, естественно только по делам крайней важности, располагался в спальном районе, вдалеке от бьющего ключом центрального квартала. Зеркальные высотки здесь сменяли приземистые пятиэтажки и облупившиеся свечки из прошлого века. Редкие прохожие неспешно прогуливались вдоль тротуаров, кто с собакой, кто с коляской, а кто просто наматывал круги вокруг дома, разговаривая по телефону.

Главное, было сойти за местную – идти вперед так, словно досконально знаешь каждый закуток. Я покрепче перехватил сумку и нацепила солнцезащитные очки, краем глаза стараясь уловить на стенах домов искомый знак. Что было не просто. В целях безопасности, вход в магический салон постоянно менял свое положение, помечаясь неприметным граффити, всегда идеально вписывающимся в настенные рисунки местных «художников». Обычные правила безопасности для тех, кто работает без соответствующего разрешения.

Надпись в стиле теггинг обнаружилась чуть ниже таблички с номером дома. Вычленив из запутанных букв четыре цифры, я вошла в ближайший подъезд, остановившись, чтобы убедиться, что за мной никто не идет. Вверху тоже было тихо. Спустившись на один пролет вниз, в подвал, я встала напротив металлической двери. Затем повернулась направо, сделала три шага в сторону и замерла у побеленной стены. Вот мы и на месте.

Задержав дыхание и, на всякий случай, выставив перед собой руку, я шагнула вперед, не почувствовав преграды. Поток прохладного воздуха коснулся коже, пытаясь противостоять мне, но, в итоге, все равно пропуская внутрь.

Помещение было оформлено по всем традициям спиритических салонов прошлых времен. Верхнее освещение отсутствовало, а мрак, скопившийся внутри, с трудом рассеивали горящие свечи, десятками установленные вдоль стен, не столько даря свет, сколько съедая кислород и отдавая взамен тяжелый запах воска. Сумрак приглушал цвета, оставляя только оттенки серого, и сглаживал очертания предметов, придавая им флер мистицизма.

Везде куда падал взгляд стояли высокие под потолок стеллажи, заполненные всякого рода мелкими безделицами – пузырьки и мешочки, фигурки и статуэтки, громоздкие пыльные коробки и даже коллекция скелетов разных животных. Настоящий музей. Я очень сомневалась, что колдуны действительно жили в таких условиях. Зачем, если можешь наколдовать себе современный ремонт со всеми удобствами? Хотя, может Лакрима была не из тех колдуний. И не из колдуний вообще… Увы, на мои деньги сложно было рассчитывать на что-то другое.