Я отношусь к послевоенному поколению евреев. Как любое поколение, мы приходим на эту землю в аккуратно отведенный нам лоскуток времени, и уходим с большим разбросом, – некоторым из нас будет подарено долголетие. Каждое поколение живущих на этой земле, родившихся в определенной стране, будет уникальным и неповторимым камешком, отражающим сгусток проблем и достижений, которые пришлись на время пребывания этого поколения на земле.
Наши родители пришли в этот мир после большевистского переворота, который полностью разрушил сонную жизнь еврейских местечек. Родившись в Советском Союзе, наши родители дожили до падения советского режима и распада громадной страны. Многие евреи в местечках Белоруссии, Украины и России с восторгом приняли революцию, провозгласившую равенство, братство, построение нового справедливого общества. Евреи покидали свою веру, сбривали пейсы, снимали кипы и толпами вливались в ряды активных участников построения нового общества. Поступали и заканчивали институты, ютились в общежитиях, женились и выходили замуж за гоев. Исчезли хедеры, ребе, меламеды, появились коммунисты, комсомольцы, работники ВЧК и продразвёрстки, нищие колхозы, политзанятия, бесконечные расстрелы, ГУЛАГ и идея осчастливить «призраком коммунизма», который бродил по Европе, – весь мир!
Исчезли Хаимы, Израилевичи и Исааковичи. Наши отцы уже не могли прочитать кадиш1 по своим родителям, многие из которых, как и моя бабушка, нашли свою смерть в расстрельных рвах. За 24 года между большевистским переворотом и началом Великой Отечественной войны 22 июня 1941 года, наши деды из богатых и не очень – превратились в нищих. А нищие, вдруг заняв ведущие позиции в хозяйственной и партийной иерархии, заняли квартиры проклятых буржуев, – и тех, кто, на их счастье, успел убежать из большевистского рая, и тех, кто не успел убежать и закончил свою жизнь пулей по приговору ЧК или без оного.
Большевистская еврейская элита из меньшевиков, троцкистов, эсеров и прочей активной еврейской братии, включая «Бунд» и старых большевиков, – закончила свою жизнь в 1937—1938 годах в подвалах НКВД, покрыв позором потомков, которые, избежав упоминания в анкете о своем буржуазном происхождении, перешли в ещё менее уважаемую группу «членов семей врагов народа». Народ бурлил и нёс плакаты, предлагающие уничтожить как можно скорее всех врагов народа, которые почему-то размножались в геометрической прогрессии.
Война поставила жирную точку на еврейских местечках всей необъятной страны, куда добрались войска Третьего Рейха во главе с СС, зондеркомандами и пламенными добровольцами – соседями несчастных евреев, которым было суждено пасть от рук их добрых знакомых, с кем они и их предки жили бок о бок десятки и сотни лет.
После войны, когда вернулись оставшиеся в живых евреи доблестной Красной армии и бежавшие или не оказавшиеся в оккупационной зоне евреи – жизнь закипела вновь. Закипела – но не еврейская. Почти не осталось евреев, владеющих ивритом и несущих, как факел, веру, уже не отцов, а дедов.
Еще 45 лет должно было пройти до распада Советского Союза, когда все народы, населяющие эту огромную империю, вспомнили о своей национальной принадлежности. В лидеры выдвинулись люди корыстные, в основном занятыми собственным благосостоянием, которое вдруг начало расти, как на дрожжах. И уже не только большие чиновники, но и довольно маленькие смогли обзавестись замками в своей и не в своей стране, смогли дать прекрасное образование детям в передовых капиталистических странах, а заодно заручиться паспортами этих стран. Среди больших политиков и особенно владельцев больших компаний, обладающих миллиардными состояниями, по-прежнему много пассионарных людей – евреев, которые верой и правдой продолжают служить нескольким отечествам сразу.
Страны, которые потеряли большинство своего еврейского населения, – обречены. Построение новых еврейских элит в разных точках мира происходит с невероятной быстротой. Множится численность еврейской диаспоры в Канаде, на Кипре, в Чехии, в Германии, в Швейцарии. Но лишь два громадных образования, как глыбы, возвышаются и притягивают к себе евреев всех стран – это США и Израиль. И вот уже исчезает поколение людей, которые родились после революции 1917 года в бывшей Российской империи, прошли вместе со страной длинный путь, на котором были и голод, и нищета, но и необыкновенный душевный подъем, участие в построение бесклассового общества, война, потери близких, новые горизонты, распад великой империи, возвращение к корням. Затем Израиль, потеря статуса, и наконец – радостное примирение в старости, успехи детей и внуков, обретение душевного равновесия перед переселением в мир иной. Дети этих советских евреев приехали в Израиль в возрасте от 30 до 50 лет. Им предстояло много работать, растить детей, привезенных из Союза, и родить новых, заявить о себе, найти себя в новой стране. Построить дом, купить «вольво» и заботиться о своих престарелых родителях. Что они сохранили в душе о жизни в несуществующей стране? Как крепко «совковость» проникла в них? Большинство успело получить в Союзе прекрасное образование, многие защитили кандидатские, докторские диссертации. Часть из них серьезно ушла в иудаизм, некоторые надели черные одежды, лапсердаки, изучили язык и читают священные книги. Их внуки уже плохо знают русский, а правнуки не знают его вообще. У них другая жизнь: пабы, гаджеты, девочки, и конечно – армия, занимающая центральное место в жизни.
Поколение моих родителей стремительно исчезает из этого мира, и на их место становимся мы – рожденные после Великой Отечественной или Второй Мировой войны.
2015
У многих бывших жителей Советского Союза, да и у родившихся в свободных странах, не изведавших гнета кровавого сталинского режима людей, – создавалось ощущение присутствия органов КГБ во всех сферах нашей жизни и об их активном вмешательстве в жизнь каждого советского человека. И если не он сам, этот человек, то уж его близкие или друзья непременно были «под колпаком» этой организации, которая прослушивала все наши разговоры и была в курсе всех наших планов.
Люди, занимавшиеся диссидентской или иной правозащитной деятельностью в шестидесятых, семидесятых или в восьмидесятых годах прошлого века, очевидно были обласканы вниманием этой системы. Они опасались обысков, агентов, дежуривших рядом с подъездом, и «хвостов», входящих и выходящих на одних с ними остановках. На мою долю никаких реальных столкновений с этой организацией не выпало.
Забавный случай, который произошел в Армении был весьма косвенно связан с КГБ. Было это в восьмидесятом году, во время нашего путешествия по Армении. В Ереване мы с бывшем мужем остановились в гостинице «Армения». В соседнем номере поселилась пожилая дама из Франции, которая приехала на свою историческую родину. В 23 часа вечера милая старушка ввалилась в наш номер со страшным криком, что нечто ужасное происходит с ней в её номере. Мы с мужем забежали с ней в её номер, и она показала нам страшный предмет, который был, по её мнению, поставлен в номер КГБ. Правда, ей было не совсем понятно, каким образом он функционирует. Предмет наводил на неё абсолютный ужас, и она, как заведенная, шептала магическое слово «КГБ».
При внимательном изучении оказалось, что предмет являлся мышеловкой. Очевидно, в замечательной гостинице, – а на тот момент это была самая комфортабельная гостиница на центральной улице Еревана, – кроме иностранных гостей, водились ещё местные мыши. Нам с трудом удалось объяснить испуганной женщине назначение предмета и малую вероятность связи этого предмета с КГБ.
Следующий раз с сотрудниками некой непонятной мне организации я столкнулась в Швейцарии в 1989 году. Будучи врачом, кандидатом наук и проживая в Риге, я занималась диабетом. В то далёкое время мы только начинали понимать азбучные истины, как надо лечить диабет, и ещё не имели возможности определять уровень сахара в крови портативными приборами В то далёкое время пациентов с плохо контролируемым диабетом госпитализировали. Мы сталкивались с проблемой: пациент после выписки из больницы вскоре вновь выходил из состояния контроля за своим диабетом, которого мы с величайшим трудом достигали за время его пребывания в стационаре.
В 1987—1989 годах в 7-й городской рижской больнице мы пользовались невиданной прежде возможностью доступа к мировой медицинской литературе, включая почти все выходящие в мире медицинские журналы и книги. Читая всю возможную по моей специальности литературу, я очень заинтересовалась книгой профессора Жана Филиппа Ассаля, который указал на важность обучения больных диабетом, причём обучение являлось неотъемлемой частью их лечения.
Я пыталась организовать нечто подобное в Риге. У нас завязалась переписка, и через год профессор Ассаль пригласил меня поучаствовать в курсе для врачей по этому вопросу, который устраивала Международная организация здравоохранения. Курс проводился на французском языке, и я стала интенсивно учить французский.
Моя командировка в Женеву совпала со временем, когда начались отъезды на Запад. Приехав в Женеву и работая в женевской клинике, я внезапно получила от профессора Ассаля предложение поехать в составе швейцарской организации специалистов по диабету в Париж. Для этой поездки я отправилась во французское консульство, чтобы получить разрешение на переезд из Женевы в Париж. Потом был поезд, совершенно неповторимое ощущение, когда ты стоишь в тамбуре и ожидаешь нечто невообразимое – сейчас ты увидишь Париж! А поезд проезжает какие-то полустанки, блоковые дома пригорода, которые никак не кончаются… И наконец Париж! Участвуешь в конгрессе по диабету, – ты в Париже, с его неповторимостью, аристократичностью, Лувром, Сеной и Булонским лесом… Приёмы, замки, выступление наездников на белых лошадях…
О проекте
О подписке