Я очень боялась опоздать. Так оно и случилось. Зашла совсем не в тот пассаж. Запуталась в галереях и переходах. Меня начало мутить от напряжения. Уже десять минут, как я должна быть на месте. Он уйдет, не дождется!
Я бросилась назад и, наконец, увидела светящуюся надпись пассажа «Lucerna»20. Кинулась под арку вперед по галерее. Вот он, висящий вверх тормашками конь с вывалившимся языком и нелепым всадником сверху. Все, как описывала Софи.
Но его здесь нет! Нет! Опоздала! Глаза заволокло слезами. Я осела на ступеньки и прижалась лбом к круглой колонне.
Но что же это я? Может, он еще где-то рядом?
Я вскочила и зашагала вперед по галерее, вглядываясь в лица людей из кафе. Дошла до конца и повернула назад.
Он стоял на углу, привалившись спиной к стене. Руки скрещены на груди. Губы сжаты. Глаз не видно за длинной челкой. Все то время, что я металась по галерее, он безразлично наблюдал.
– Идем, – сказал он без приветствий и стремительным шагом направился к выходу из пассажа.
Мы выскочили на улицу. Я чуть не попала под трамвай, стараясь поспевать за ним. Он не обратил внимания и нырнул под соседнюю арку.
– Куда мы? Не спеши так сильно.
– Здесь близко, – буркнул он.
Мы промчались мимо кинотеатра и кафе с мороженым. Слетели по короткой лестнице, свернули и оказались в сквере. Удушливо пахло розами.
– Туда, – он махнул рукой в дальний угол, где возле стены росли густые туи.
Мы остановились.
– Как ты оказалась в библиотеке? Клементинум сегодня закрыт для посетителей.
– Я была с группой студентов из архитектурной школы. Я…
– Понятно. Я пришел только, чтобы сказать: ты должна обо всем забыть. Ты никого не встречала и не видела ничего подозрительного. Вышла на пару минут подышать свежим воздухом, потом вернулась к своим и точка.
– Я так рада, что нашла тебя…
– Что?!
– Я тебя нашла…
– Бред! – выпалил он. – О чем ты?! Она меня нашла? Ха!..
Он обошел меня кругом.
– Посмотрите на нее! Она меня нашла… – Он вымученно засмеялся.
– Прости…
– Да плевать! Плевать! – Он подошел так близко, что я почувствовала его быстрое дыхание. – Вали и не возвращайся больше. Сегодняшнего дня не было.
– Нет, это не ты говоришь сейчас, – я попыталась взять его за руку.
Он отдернулся:
– Ты меня никогда не видела.
– Но я не выживу без тебя!
– А мне плевать, – прошипел он и зашагал прочь.
Я не могла двинуться с места. А когда бросилась следом, он уже скрылся за поворотом.
– Вернись… – услышала я свой шепот, и голос сорвался.
Я зарыдала и осела на мостовую.
……
Сегодня я осмелилась вновь попасть в зазеркалье. Я не видела другого способа до него достучаться.
Ничего!
Мой мир за отражением изменился до неузнаваемости. Как и в прошлый раз, выйдя за пределы стартового зеркала, я оказалась на вершине высоченной скалы посреди бушующего океана. Гигантские волны свирепо обрушивались на острые камни. Брызги ледяным водопадом обдавали с ног до головы. Молнии ломаными стрелами вспарывали небо, заставляя крошечный клочок суши под ногами биться в конвульсиях. Вокруг все гудело.
Я едва удерживалась на ногах. Ничего нельзя было разобрать в беснующейся стихии. В воздухе стояла зябкая летучая морось. Пришлось приложить все усилия, чтобы выбраться наружу.
Цепляясь за дверь, я ступила на осклизлые камни и вгляделась вдаль. Ничего, кроме бескрайнего черного океана и разъяренного полыхающего неба. Порыв колючего ветра сорвал с век злые слезы. Я закричала. Небо тут же отозвалось разлапистой молнией.
Вдруг взгляд уцепился за единственный статичный предмет в этом мире, где даже мысли подхватывало и уносило ветром. Она стояла в отдалении, поражая своей несгибаемой, несокрушимой стойкостью. Черная башня, прямая и ровная, как карандаш, выпирала из кипящей пучины. Стаи каких-то тварей кружили вокруг. Их вопли долетали и к скале. На вершине башни я различила слабое свечение.
Там, должно быть, дверь!
Мы с Софи сидели на кухне и завтракали. Есть по утрам я не привыкла, но Софи при всей своей беспечности очень серьезно относилась к приему пищи. Правильное питание, витаминки и даже умение самостоятельно приготовить что-то вкусное – это все про нее.
– Нади, когда приедут твои родители?
Я неловко поднесла кружку ко рту и пролила несколько капель кофе на пижаму.
– Им пришлось перенести поездку, – бросила я и принялась тереть коричневые пятна.
– A oui!21 Отлично! – Ради такой новости Софи перестала жевать. – А что случилось?
– Возникли проблемы с документами. Потеряли паспорта.
– Как кстати!
Это точно.
Я совершенно не хотела их видеть! А мама звонила каждый день и радостно предвкушала наше воссоединение. Ненавистная дата приближалась. Три дня, два дня, уже завтра…
Каждую ночь я выходила в отражение, но там все оставалось по-прежнему: одинокая скала посреди океана, недоступная черная башня вдалеке и свет на ее вершине то гаснет, то загорается вновь. Радовало лишь, что океан больше не бросался на меня с воем и шипением. Теперь он безразлично шумел где-то у подножия скалы.
Я мысленно пыталась проложить мост между моей скалой и башней, как это бывало раньше, но ничего не получалось. После упорных попыток на небе появлялись грозовые тучи, начинался холодный дождь, и приходилось убираться в реальный мир. Времени оставалось все меньше и меньше…
Однажды вечером, пока Софи не было, я опять вышла в зазеркалье. Казалось, ничего не изменилось, но вдруг я почувствовала, слабый свет внизу за выступом скалы. Рискуя сверзится в океан, я встала на четвереньки, уцепилась за скользкие камни и заглянула за выступ.
Дверь!
Я дернулась от радости. Что-то глухо хрустнуло, и рука провалилась в пропасть. Я потеряла равновесие и повалилась в образовавшуюся расщелину. Каким-то чудом плечо застряло в расщелине, и я повисла вниз головой прямо над дверью. Возле нее была площадка не более полуметра, а дальше бездна.
А если бы я упала, что тогда?
Проверять совсем не хотелось. Я медленно вскарабкалась назад, осторожно села и спустила ноги в провал. Самым трудным было уговорить себя спрыгнуть на площадку у двери. Но мысль о том, что в любую минуту может вернуться Софи придала решимости. Я спрыгнула.
Чуть приоткрыв дверь, я сразу узнала родительскую спальню. Интересно, откуда в нашем доме взялось зеркало?
Родители готовились к путешествию. Посреди двуспальной кровати лежал разложенный чемодан. Мама поминутно входила и выходила из комнаты, принося и докладывая в чемодан вещи. На прикроватной тумбе лежали две бордовых книжечки.
Паспорта!
Я дождалась, когда мама в очередной раз выйдет, открыла дверь и вошла в отражение. Сразу попыталась схватить паспорта, но не тут-то было. Бестелесные пальцы нырнули сквозь документы прямо в тумбочку.
Гадство! Как это делается-то?
– Стас, ты уже зарядил видеокамеру? Ее можно положить в чемодан? – спросил мамин голос из соседней спальни.
– Да! – глухо отозвался отец с первого этажа.
– А где зарядка от твоего телефона?
Я судорожно билась над паспортами, пытаясь ухватить хотя бы один.
– А, вот, нашла! – крикнула мама.
Ну давай же!
Я глубоко вздохнула и шумно выдохнула. Мать ходила совсем рядом за стенкой. Я слышала, как она открывает шкафы и двигает ящики.
Последняя попытка!
Я встряхнула руками, задержала дыхание и медленно потянулась к паспортам, мысленно представляя шероховатую поверхность обложки.
Вуаля! Ну наконец-то!
Послышались приближающиеся шаги.
Я не нашла ничего лучшего, как кинуть паспорта в щель между стеной и комодом. Комод был старинный, тяжелый, мы ни разу не двигали его с места.
Надо срочно убираться! Как только родители обнаружит пропажу, наверняка наберут меня.
Я промаялась всю ночь, ожидая звонка, но телефон молчал. Совсем расстроившись, я отключилась к рассвету. Звонок раздался в шесть утра. Мама со слезами в голосе сообщила о пропаже паспортов. Поездка сорвалась. Я с трудом сдержала ликование.
Мама заверяла, что сегодня же отыщет документы (ведь деваться-то им некуда) и, возможно, уже завтра они сядут на самолет до Праги. Я сухо ответила, что не успела соскучиться, зевнула и положила трубку.
– Да у меня тоже с родителями не складывается, – вздохнула Софи и макнула рогалик в баночку с йогуртом. – Они вообще-то хорошие, я их люблю и все такое. Но мы слишком разные!
– Ага…
– Они – упертые католики. Каждое воскресенье норовят одеть меня в серый балахон и отвести на мессу. Музыка моя – это грех. Мальчики – это грех в квадрате. Они постоянно заставляют молиться и просить прощения за все подряд! Загробная жизнь, бла-бла-бла, все зачтется… Кто вообще знает, что там будет в загробной жизни? Может, там нет ничего!
– Вот это будет облом.
– Ну! Однажды я немного загуляла. Так они заставили целый день стоять на коленях и читать псалмы. Хорошо еще, что у меня в кармане плеер был…
– А мои – атеисты.
– Повезло тебе, – Софи опять вздохнула. – Блин!
– Что такое?
– Я превращаюсь в чешку!
– С чего это?
– Ем эти дурацкие роглики22 и, кажется, они мне нравятся больше круасанов. Я предательница!
– Да брось ты! – я отмахнулась. – Это временно.
– А хочешь новость? – Софи живо работала челюстями.
– Надеюсь хорошую?
– Ну как сказать… Вчера, пока ты где-то шлялась, мне стало скучно, и я пошла в TV-room23. Думала, вдруг познакомлюсь с каким-нибудь симпатичным чехом.
– И как успехи?
– Да никак! И вообще я о другом. Так вот, в TV-room пара девчонок, чешек, новости смотрели. И как раз библиотеку показывали. Я попросила перевести, о чем говорят. Представляешь, украли Вышеградский Кодекс!
– Украли что?
– Ну тот самый дорогой в Чехии талмуд. Помнишь, нам библиотекарь рассказывал?
Я отставила в сторону чашку.
– Это про который кино снимали? – спросила я для верности, хотя сразу догадалась, о чем речь.
– Да, точно! В новостях сказали: «кража века»!
По спине пробежал озноб.
– Но он же в специальном хранилище, разве нет? Там сигнализация и все такое…
– Так его подменили!
– Что?!
– После съемок кодекс должны были вернуть в хранилище. Но ответственный библиотекарь отнес книгу туда, где хранилась копия и подменил ее оригиналом. И самое прикольное, знаешь, что? Мы как раз в это время рисовали по соседству! Представляешь?! Мы видели эту копию. Марио еще полез ее лапать, – Софи начала трясти меня за рукав пижамы. – Этот тип подменил копию оригиналом, и никто не заметил! Оригинал пролежал у всех на виду пару дней. А позавчера, во время экскурсии, копию, то есть на самом деле оригинал, украли! Eh, voilà!
Я перестала понимать, о чем она говорит. Завтрак запросился наружу.
– Ты в порядке?
– Живот скрутило… – простонала я.
– О! У меня есть отличные таблетки как раз от этого самого. Сейчас принесу, – Софи бросила салфетку и вышла из кухни.
Это он, никаких сомнений! Он украл самую дорогую книгу в Чехии. Грабитель? Во что он вляпался?
«Ты никого не встречала и не видела ничего подозрительного.»
Софи вернулась и протянула красную пилюлю.
– Вот, извини, у меня только одна, и та красная.
Мне было не до шуток.
– А как украли? – выдохнула я и взяла капсулу.
– Позавчера, во время последней экскурсии какой-то парень взял книгу, положил в рюкзак и вынес. Все заснято на камеру наблюдения.
– Его не задержали? – спросила я с замиранием.
– Нет! Никто даже внимания не обратил, представляешь!? – Софи размахивала ножом прямо перед моим носом.
– А как выглядел этот парень?
– Лицо в камеру не попало. Он был в кепке с длинным козырьком и шарф до ушей. По телику сказали, особых примет нет. Его и вспомнить толком никто не может. Фоторобот даже не составили, представляешь? – Нож полетел на пол. – Вот тебе и безопасность! Думают, кто-то из своих украл. – Закончила Софи из-под стола.
Я запихала в рот пилюлю и запила кофе.
– Но как подменили-то?
И зачем я спрашиваю? Разве не знаю?
– Про это много не говорили. Сказали только, что подмену тоже засняли и теперь допрашивают свидетелей.
Боже! Кого они допрашивают, если единственный свидетель – я?
О проекте
О подписке