Давид не стал мешать влюбленной паре,

Он слушал теперь звуки за стеной.

В дом не скреблись и больше не стучали,

Всё стихло с уходящею луной.

По счастью музыкант не обнаружил

Каких-либо озлобленных сердец.

Он понял, что мешал им и ломился

В последний миг, конечно, не отец.

Лишь только на заре, с восходом солнца,

Вздохнув теперь привольно и легко,

Влюблённые заметили вдруг чашу,

В которой скисло ночью молоко.

А это, безусловно, подтверждало,

Что рвался к ним не батюшка – колдун,

Который им старался притвориться,

И сердце, рвя, до солнышка тянул.

Но где, же сам отец спасённой девы?

Что приключилось с ним в пути вчера?

Все так необходимые им травы,

Росли недалеко от их двора.

Давил решил попробовать вначале

Порезанную рану залечить

У девушки, что жертвуя собою,

Не побоялась кровушку пролить.

Он попросил убрать с руки повязку

И начал визуально представлять,

Как будто рана быстро затянулась

И стала с тела девы исчезать.

Когда он это музыкой своею

Сумел, душой играя, передать,

Желаемое чудо-излеченье

На самом деле стали замечать.

Кровь перестала течь, остановилась,

Стянулись у ранения края.

И остриём пораненная кожа

Такой же стала, как в начале дня.

Похоже, старец не оговорился.

Он что-то ощущал в его игре,

Поэтому сказал о врачеванье,

И что он может помогать в беде.

Для парня неожиданностью было,

Что всё, о чём помыслил – удалось.

Да, повезло хозяевам безмерно,

Что в доме появился дивный гость.

Но странник прибыл вовсе не за этим.

Его задачей было отыскать

Нечаянно утерянные звуки,

А здесь не удалось их распознать.

Давид подумал, что он непременно

Теперь отыщет в чаще старика,

И может быть, в последний раз увидит

Толкового седого пастуха.

И он пошёл сначала ко второму,

В надежде, что его тот просветит,

Для пользы дела что-нибудь подскажет,

И мудрым, нужным словом наградит.

Тот ждал его, глазами улыбаясь,

И радость не скрывал, что он живой.

Прошедшая ночь в домике ужасном

Могла стать, в самом деле, роковой.

Но по глазам печальным музыканта

Старик прочёл, что всё прошло не так

Как думалось, и паренёк подробно

Воспроизвёл буквально каждый шаг.

«Да… То, что нити окропились кровью,

На самом деле, брат, нехорошо.

Я понимаю, выхода другого

Никто из вас в то время не нашёл.

Но это означает, что два года

Рубаху с тела парню не снимать.

Иначе по причине непонятной,

Он станет потихоньку увядать.

Предупреди его. По счастью больше

Им ничего другого не грозит.

Отец девицы думаю, плутает

У Лешего, что рядышком царит.

Найти туда дорогу будет просто.

Другой вопрос, как путь найти назад.

Хозяин мест хитрец, его ловушки

Нельзя покинуть просто наугад.

Но у тебя ведь есть такое средство,

Что он не в силах будет одолеть.

Ты просто поиграй ему на скрипке.

Звук дивный плутовство может стереть.

Наш Леший не такой уж и коварный,

Но любит над народом подтрунить.

Очертит круг, протоптанный ногами,

И человек начнёт тотчас блудить.

А тот сидит и сердцем веселится.

Бывает, правда, водит за собой

Прикинувшись заблудшею овечкой,

Иль плачет, как ребёнок, под луной…

Что делать, от тоски или от скуки,

Творит он эти глупые дела.

С ним и без скрипки ты сумеешь сладить,

Хоть та быстрее б чары убрала.

На всякий случай юноша, попробуй

Читать молитву иль ругать его…

Надень свою одежду наизнанку,

Ботинки перепутай, чтоб смешно

Ему от вида эдакого стало.

Начнёт он веселиться, иль бранить.

И непременно этим отвлечётся,

Тогда свободно можно уходить.

А чтоб в силки и вовсе не попасться,

Начни с лукавым Лешим разговор.

И слово твоё быть должно последним,

Не дай замкнуть им строенный узор.

Но думаю, тебе не пригодится

Менять одежду или говорить.

Играй, как ты желаешь и умеешь.

Старайся этим чудо сотворить.

Ступай, но после снова возвращайся.

Тебя не удержать в нашем краю.

Мне хочется немного насладиться,

И сохранить в душе игру твою».

Пастух сказал, что посчитал возможным,

И тут же речь прервал и замолчал.

Рукою сделал знак в том направленье,

Где лес дремучий видимо стоял.

А это означало, что напрасно

Не стоило здесь времени терять.

И раз уж нужно Лешего потешить,

Так значит, музыкант станет играть.

Что путник молод, видно было сразу.

Он очень быстро к лесу подошёл.

Сначала старца, не входя, покликал.

В ответ лишь ветер холодом повёл.

Тогда Давид зашёл немного глубже.

Всё повторилось. Снова ничего

Не слышно. Даже хоть какого звука

Вокруг не доносилось до него.

Идти куда-то дальше не хотелось.

Настало время в разговор вступить

Пусть с самым плутоватым, хитрым Лешим,

А то придётся вечно тут блудить.

И музыкант привлёк к себе вниманье

Тем, что о солнце красочно сыграл.

От музыки запели звонко птицы,

И лучик вглубь пробившись, засиял.

Стволами чуть деревья закачались,

Зашелестели в такт своей листвой,

И из дупла хозяин появился

Довольный гостем и самим собой.

На самом деле Леший был не страшен:

Коряв и стар, лукавые глаза…

И ростом небольшой, а шевелюра

Зелёная и в листьях как лоза.

«Зачем пришёл и сон мой потревожил?

Нет, чтобы просто тихо погулять.

Но я не злюсь и признаю открыто:

Ты дом лесной сумел очаровать.

Игра твоя по сердцу и по нраву.

Естественность, природа, красота…

В мелодии я ясно ощущаю

Невинный трепет каждого листа,

Как солнце свои лучики пустило,

Присутствие означив светом здесь.

Зверюшки попритихли и укрылись,

Боясь, спугнуть, иль ненароком съесть.

Ты вижу, заглянул не просто в гости,

И оказался тут не просто так.

Что ж говори. Быть может я сумею

Помочь, ведь всё вокруг в моих руках».

Давид ответил: «Я на самом деле

Заблудшего ищу здесь старика.

Он вышел за чудесною травою

И не вернулся до сих пор пока.

Предчувствуя беду, от беспокойства,

Льёт слезы его любящая дочь.

И раз ты тут, как царь и повелитель,

Не откажись мне в поиске помочь».

«Да дед тут рядом. Ты не сомневайся,

Ему я выход мигом укажу.

Тебе же послужить теперь придётся.

Уйти иначе я не разрешу».

Давид ответил: «Хорошо, но прежде,

Я должен буду старца повидать.

Мне нужно его просто успокоить,

И что-то очень важное сказать.

А дальше говори свои условья.

Исполню прихоть странную твою,

Но только не задерживай надолго,

Чтоб не сгубить напрасно жизнь мою!»

«Что ж, будь как ты сказал». Хозяин леса

На землю, что под ним была, подул,

Слова под нос немного крючковатый,

Не слишком-то разборчиво шепнул.

И в этот миг к ним пролегла тропинка,

По ней шёл почерневший с виду дед,

Который был убит, похоже, горем,

Что не сумел сыскать до дома след.

Подняв глаза, увидев музыканта,

Заплакал, предвкушая с болью весть,

Что волшебство без трав не совершилось.

И он не знал, как это можно снесть.

Давид всё это наперёд предвидел

И издали буквально закричал:

«Всё хорошо. Спеши домой, и зятю

Скажи, чтоб он рубашку не снимал.

Когда вернусь, раскрою всё подробней,

Но знай, два года нужно потерпеть.

Иди и не задерживайся боле,

Ты должен им сказать это успеть!»

Старик повеселел, но растерялся.

Тропинок много. По какой идти?

А Леший, не раздумывая долго,

Опять подул, чтоб тут же занести

Все тропки, что количеством мешали

И путали, ведя обратно в лес

Иль в топи близ лежащего болота.

Идя по ним, немало кто исчез.

Заблудший в дом к себе заторопился,

От радости готовый побежать.

Забыв сказать «Спасибо!», тут же скрылся.

Его и не пытались удержать.

Давид в лесу обещано остался.

Он слову верен был, раз его дал.

«Что делать – говори, хозяин леса!»

А тот за ним пытливо наблюдал.

«Раз ты не обманул и не помыслил

Со старцем потихоньку убежать,

И честность, и порядочность тем самым

Сумел, не выставляясь доказать,

Тебе я музыкант сейчас доверюсь,

Открою «дверку» тайную свою.

А если ты в беде моей поможешь,

То щедростью своею одарю.

Признаюсь, дед блудил почти что сутки,

Ища в лесу траву не просто так.

Он дочь хотел спасти, что затмевала

Когда-то всех девиц в этих краях.

Старик хотел помочь, а я безмозглый,

Почти сгубил наследницу свою.

Теперь не в силах что-либо исправить –

Препятствия из зависти чиню.

Так вот, у нас с Кикиморой болотной

На свет явилась в одночасье дочь.

Не думай, это я такой корявый,

Она же Фея, а не мы точь-в-точь.

Кто с ней хоть раз когда-нибудь встречался –

Без памяти влюблялся и хотел

С собою увести её из леса,

Конечно, если б сговорить сумел.

Мне было жаль с дочуркой расставаться.

Тебе меня наверно не понять.

Но ей, на счастье, тоже не хотелось

Лесное царство на избу менять.

И всё бы ничего. Я испытанья

Для молодцев, явившихся чинил.

Они, конечно, с ними не справлялись.

Я каждого ни с чем препроводил.

Но вот однажды в лес явился парень:

Красивый, крепкий, сильный, молодой.

Он был на прежних вовсе не похожий,

Уж слишком был хорош, шельмец, собой.

И поплутав в лесу моём, наткнулся

На место, где сидела у ручья

В лучах зари сияющая Фея –

Наследница прелестная моя.

При ней всегда присутствовали звери,

Они ей братья были и друзья,

Помощники и чуткая охрана.

Лес, в самом деле – дружная семья!

Поэтому он не был ни замечен.

Ей птицы, белки, зайцы дали знак,

Что рядом тихой поступью крадётся

Неведомый в краях этих чужак.

Но только они встретились глазами,

Вмиг вспыхнула любовная искра,

И от неё раздулось в сердце пламя

Такое, что спалить может дотла.

И Феечке моей теперь уж стало

В лесу иль в шалаше жить, всё равно.

Единственным решающим условьем

Являлось – пребывать возле него.

И молодец готов был сдвинуть горы,

Препятствий учинённых не боясь.

Он все мои задания исполнил

Не сильно утруждаясь – веселясь!

Признаюсь, меня это разозлило.

Я, устрашившись дочку потерять,

Замыслил поручение такое,

Чтоб на плечи нельзя было поднять.

Я приказал ему одним оружьем

Суметь большое войско победить.

А если не сумеет – к моей Фее

Не приближаться и не подходить!

И он ушёл и больше не вернулся,

А девочка моя его ждала.

Плакучей ивой с горя обернулась.

И, увядая, чуть не умерла.

Я ещё слышу стон больного сердца,

Но очень тихо звук идёт теперь.

Прошу, заставь её игрой очнуться,

И сделай это, парень, поскорей.

Боюсь, ещё чуть-чуть и не успеем.

Она засохнет мне наперекор.

Как видишь, лиходейство, что задумал,

Всем вынесло смертельный приговор.

Всели в неё хоть малую надежду.

Мне верится, что парень этот жив.

Я отменил бы сложные условья,

Тем самым эгоизм свой победив».

Давид сказал: «Тогда веди скорее.

Я буду рад красавице помочь,

А вдруг биенье девичьего сердца

Звучит, как звук утерянный, точь-в-точь».

В который раз подул на землю Леший,

Все тропки вновь покрыв густой листвой,

Потом ещё раз, но уже сильнее,

Свершая, то по воле колдовской.

Деревья перед ними расступились.

Дорожка глубоко в лес повела,

Подсвеченная нежными лучами,

И с травкой мягкой, что ковром легла.

Идти пришлось довольно-таки долго.

Такой лужайки быстро не найдёшь.

За ягодами или за грибами

Из чувства сохраненья не пойдёшь.

Однако если это вдруг случится –

Захочешь там ещё раз побывать.

В том месте было сказочно красиво,

И вот как это можно описать:

Представьте себе ровную поляну

С густою и цветущею травой.

Среди высоких, царственных деревьев,

Подобный раю, остров небольшой.

Посередине деревце стояло,

В печали ветви опустив свои,

А с них вода слезинками стекала,

В невесело звенящие ручьи.

Но даже эта горькая понурость

Не портила волшебной красоты

Цветущего живого окруженья,

Несущего потоки чистоты.

Заметно было чуткое участье

Щебечущих на ветках певчих птиц,

Ласкающихся рядом зайцев, белок,

Медведей присмиревших и лисиц.

Здесь явно ощущалось единенье

Того, что было в центре и вокруг,

Однако, музыканта появленье

Совместно с Лешим, вызвало испуг.

Вся живность моментально разбежалась,

Укрывшись там же и недалеко.

Друзьям, конечно, было интересно –

Свершится ли с их Феей волшебство?

С какою целью к ним пришёл хозяин?

Зачем при нём нездешний человек?

Возможно ль ожидать сегодня чудо,

Когда дочь леса осчастливит всех?

Вот так Давид и Леший очутились,

В притворной, многозначной тишине.

Тут деревце приметно встрепенулось,

Дав знать, что не приблизит их к себе.

И то, что разговор вести придётся

Лишь только музыканту одному

Понятно стало сразу. Просто Леший

Исчез, к стыду, иль счастью своему.

А может быть и к лучшему, ведь Фея

Была в большой обиде на отца.

Жизнь кажет, что порой перед чужими

Быстрее раскрываются сердца.

Давид старался подойти поближе.

А та, страша ветвями повела,

Чтоб показать, что в этом тихом месте

Непрошенного гостя не ждала.

По звукам, что из сердца исходили,

Он слышал много боли и тоски,

Не сбывшееся счастье и обиду

За ночи одинокие и дни.

Звук был не тем, что музыканту нужен.

Хотя какая разница сейчас

Решать «необходимость» и «полезность»,

Когда ручьями слёзы льются с глаз.

Давид был «желторот» в делах любовных,

Он трепетно лишь звуки собирал,

И каждый, через душу пропуская,

Мелодией потом передавал.

Из жалости, а может от желанья

Красавице хоть чем-нибудь помочь,

Он искренне сказал: «Не удивляйся,

Что пред тобою я, лесная дочь!

Ручьи с твоих ветвей текут напрасно.

Ты стала ивой и что из того?

Ещё чуть-чуть и, кажется, засохнешь,

Не повидав красавца своего.

С чего же ты расстаться с ним решила?

Верней всего, ты не умеешь ждать!

Ему дано заданье непростое,

И это нужно было понимать.

Представь, вот он придёт, неся победу,

Не на щите прибудет – со щитом,

С желанием любимую увидеть,

Что до сих пор была чудесным сном!

И что же перед ним тогда предстанет?

Поломанный и сгорбленный сушняк?

Со встречей долгожданного героя

Подобное не вяжется никак!

Давай-ка я тебе чуть поиграю.

А ты обдумай всё и встрепенись.

Я слышал, что ты сказочно красива,

Такою предо мною и явись.

Мне почему-то кажется в дальнейшем,

Я, странствуя, смогу тебе помочь.

Желанного найду, к тебе направлю.

Конечно, если ты теперь не прочь!»

Вода мгновенно капать перестала.

Поднялись ветви тут же от земли.

Корнями воду деревце впитало.

Листочки цвет зелёный обрели.

Оно ещё немного покачалось,

В то время, приходя от слов в себя,

И, выправившись, больше не старалось

Вести себя, как глупое дитя.

В лесу защебетали громко птицы,

И устремились в центр со всех сторон.

В их пенье больше не было печали,

Вокруг стоял весёлый перезвон.

И в такт подобной радости растущей,

Давид на скрипке стал для них играть.

Так, как умел, и как его учили

Природу своим сердцем воспевать.

Всё слилось на поляне воедино:

Мелодия, текущая со струн,

Веселье звонких птиц, цветы, деревья,

Стук сердца, что лишилось грустных дум.

Когда звучанье стало одним целым,

И деревце красиво ожило

Под музыку, что чудом показалась,

Случилось на поляне волшебство.

Негромко прокатился гром небесный.

Ласкающий живое ветерок

Подул и вихрем в центре закружился,

Растение, сорвав, будто цветок.

И вот уже в вертящемся потоке

Не дерево, а девушка красы

Неписаной… С такою, в самом деле,

Забудешь про бегущие часы.

Как ветерок подул, так и мгновенно,

Свершив дела, куда-то улетел.

А Феечка красавицей предстала.

Давид спасти несчастную успел.

Она ему приятно улыбнулась,

Решилась даже подойти в упор

Игры не дожидаясь окончанья,

И завела ей нужный разговор:

«Ты думаешь, он жив на самом деле,

И я его напрасно не ждала?

Вот было бы действительно обидно,

Когда б к его приходу умерла.

Ты возродил в душе моей надежду.

Я слышу, что душой ты не кривишь.

Словам, произнесённым тобой, верю.

Ты искренне со мною говоришь.

И прав конечно в том, что мне не стоит

Унылость из себя изображать.

С тобою оживилась снова вера.

Я вновь готова годы ожидать!

И если ты ускоришь те мгновенья

До встречи, что жила в душе со мной,

Я тоже помогу тебе, поверь мне.

В должницах не останусь пред тобой.

Пока же я вручу тебе вот этот

Берестяной красивый поясок.

При нём, ты никогда не заплутаешь

Среди завитых тропок и дорог.

Даю его тебе с одним условьем:

Не отдавай предмет сей никому,

И только когда суженого встретишь –

Вручи его, пожалуйста, ему.

Он так быстрей тогда ко мне вернётся.

За это ты меня не осуждай.

Тебе потом всё сторицей зачтётся.

Исполни обещание! Прощай!»

Поляна опустела. Но явился

Обещанный заветный поясок,

Что ловко сам рубаху подпоясал

И, вниз свисая кисточками, лёг.

Такому чуду парень улыбнулся.

Он радовался больше, что сумел

Отвлечь от горя сказочную Фею,

И оживить красавицу успел.

А Леший за деревьями скрывался,

И издали за ними наблюдал.

Он верил и не верил в музыканта,

Хоть тот его игрой и восхищал.

Когда же ива в Фею обратилась,

Он тут же, как дитя повеселел.

Заблудшим показал дорогу к дому,

Под нос «мурлыча», песенку запел.

А пред Давидом снова появилась

Тропинка, что расстеленным ковром

Его вернуться в чащу пригласила,

Как гостя дорогого в тёплый дом.

На небе уже солнце собиралось

Немного погодя ложиться спать.

И парню нужно было торопиться,

Чтоб пастуха до ночи повидать.

Как только он вошёл в глубины леса,

Хозяин появился перед ним.

Он весел был и щедро улыбался,

И пребывал теперь уж не один.

С ним рядом, любопытствуя, стояла,

Похоже, мама Феи и жена.

В нос тина неприятно ударяла,

Как будто топь болотная пришла.

Держалась эта дамочка достойно.

Хотя была зелёной и худой,

Вела, как будто видом одаряла,

И явно удивляла красотой.

При этом ничего не говорила,

Речь мужа с нетерпением ждала,

Выказывая этим уваженье

К тому, с кем своё счастье обрела.

А Леший, свою радость не скрывая,

Вслух произнёс торжественную речь:

«Ты парень лес мой солнышком наполнил,

И тяжесть снял с моих усталых плеч.

Я думал, чем могу тебя за это

Осыпать и богато одарить?

Ты с лёгкостью сумел такое чудо,

Что не дано нам было, совершить.

Сперва обвесить золотом хотелось,

Набить карманы слитками сполна,

Но выслушав супругу – передумал.

Другое предложила мне жена.

Тебе ведь предстоит довольно трудный,

И думаю, опасный длинный путь.

А значит, в это время будет важно

Быть сытым, с кровом, где передохнуть.

И потому по ценному совету

Моей умнейшей душеньки жены,

Мы дарим тебе вещи те, что будут

В пути важнее золота, нужны.

И весом своим руки не оттянут,

Злодеев не приманят простотой,

А в нужный час укроют и накормят,

И обеспечат сладостный покой.

Так вот держи из трав моих салфетку.

Лишь ты её расстелешь на земле,

Так всем, чем лес в питании богатый,

Предстанет пред тобой, как на столе.

Наешься, потихонечку от края

Обратно её в трубочку сверни.

Не жадничай при этом и остатки,

Чтоб легче шлось, с собою не бери.

В придачу ей даём ещё и ветку.

Не так-то прост подарок этот наш.

Воткнешь её концом поглубже в землю –

Подле тебя поднимется шалаш.

А чтобы он исчез, тебе лишь нужно,

Её начало, что всех зеленей,

Достать из недр земли. И ветвь, что вставил,

Укрытье сбросит в царствие теней.

Но есть ещё особенный подарок.

Его тебе отдам уже не я.

О женщины… Они так романтичны…

Им без любви никак прожить нельзя.

Поэтому я слово уступаю

Моей зелёной, царственной жене.

Послушай, скажет что. Прими подарок,

Что лично хочет передать тебе».

И только лишь тогда в переговоры

Вступила та, что тихо до сих пор

Смотрела на Давида исподлобья.

Но это был довольно умный взор.

Она была немного безобразна,

Однако же «С лица воды не пить…»

И музыкант мгновенно это понял,

Как только начала та говорить.

Приятный голос вкрадывался в душу:

«Ты молод. На ученье тратил дни.

Я вижу, что ты многим помогаешь,

Но сам далёк пока что от любви.

Поэтому подарок со значеньем.

Я слышала, как можешь ты играть,

Но думается мне – сумеешь лучше,

Коль чувством светлым сможешь обладать.

Возьми вот этот маленький мешочек.

В нём несколько лесных приятных трав,

Болотного аира корешочек….

Ты влюбишься, их дух в себя вобрав.

Они к тебе притянут ту, что будет

Всех прочих видных девушек милей.

Возможно не совсем прекрасной с виду,

Но сердцем и душой своей родней.

И если ты действительно желаешь

Того, кто сужен Феечке найти,

Иди туда, где скрещены дороги

И в стороны разведены пути.

Поспрашивай, быть может кто подскажет,

Где вскоре ожидается война.

Ведь перед ним поставлено условье –