И он ответом юноше сказал:

«Ты взялся за нелёгкую задачу,

Однако её можно разрешить.

Мы всё сейчас разложим по порядку:

Как, чем, когда и где дела вершить!

Раз хочешь победить без боя войско,

Тогда тебе придётся исцелить

Того, кто прибыл, в общем, не за этим.

Он хочет деву в жёны получить!

Ты вылечишь незрячего водою,

Что по-простому все зовут «живой».

А для того возьми её немного,

Глаза закапай ею, иль умой.

Тем самым всем, кто болен, не поможешь,

Но главного, кто нужен нам – спасёшь.

Конечно, наперёд его раздвоишь.

Не навсегда…. Зачем? Потом поймёшь.

В словах будь убедителен весомо,

Что можно и без боя победить,

А значит уберечь своих собратьев

И в то же время деву получить.

С собой захватишь не его конечно,

А временно слепого двойника.

Ведь для того, чтоб сразу все прозрели,

Он очень нужен будет нам пока.

Меня с тобой за стены не пропустят.

Я встану рядом, если позовёшь.

Но сделай это, братец непременно,

Иначе от коварства пропадёшь.

Что будет там, я наперёд не знаю.

Коня всенепременно отпусти.

Из фляг возьми, что временно раздвоит.

Да и за ней внимательней смотри!

Колдун хитёр, коварен и опасен.

Но только я, как он, не лыком шит.

Доверься мне во всём, и ты увидишь,

Как зло перед добром не устоит.

Теперь лети, зря времени не тратя.

И помни – изначально раздвои!

А чтобы тебе слуги не мешали,

Уж издали игрой их усыпи».

Давид забрал означенные фляги.

Одну конечно с жидкостью «живой»!

Обнявшись с братом, тут же распрощался,

Вскочив в седло, сказал: «В путь вороной!»

И конь взлетел, расправив свои крылья.

Минуты, как мгновение прошли.

Под мягкими, как вата облаками,

Военные виднелись корабли.

Друзья не сразу стали приземляться.

Давид проникновенно заиграл.

Он издали людей, что были рядом,

Мелодией своей очаровал.

И от неё никто не мог укрыться,

Все в тот момент смотрели в небеса.

Ведь там, их душу сильно растревожив,

Скрипач творил со скрипкой чудеса.

Во власть того воздействия попавшись,

Закрыв глаза, народ стал засыпать.

На лицах их читалась безмятежность,

Спокойствие и Божья благодать.

Их мало что на свете волновало.

Теперь вокруг царил покой и сон.

Свои и чужестранцы мирно спали.

На землю повалился даже слон.

В то время Огонёк стал опускаться

На палубу большого корабля.

Теперь друзьям не стоило бояться,

Сокрыв за мягким облаком себя.

Король красивый, сильный и могучий

У борта преспокойно почивал.

Конечно же, прибывших он не видел,

Но музыку чудесную слыхал.

Вокруг него охранники лежали.

У каждого рука была с мечом,

Однако, это было неопасно.

Ослепшего будили за плечо.

А тот ещё в действительность не веря,

Представив всё, как продолженье сна,

Очнувшись, почему-то улыбался,

Мечтая в грёзах, что пришла она…

Скрипач в то время произнёс чуть слышно:

«Я здесь, чтоб Ваше горе победить.

Вы сможете вновь мир чудесный видеть.

Молчите, чтоб народ не разбудить!

Сейчас Вы чуть воды моей попьёте.

Другою, позже оживим глаза,

Чтоб Вы предстали вновь в великолепье!

На том мы не закончим чудеса!

Правитель даст своё благословенье,

Ведь – это Ваши главные мечты.

Однако нужно выполнить условье:

«Людей вернуть, не разыграв войны!»

Присутствовать там временно опасно.

Когда пора наступит, я дам знак.

Брат принесёт для Вас три пышных розы,

Завернутые в ткань, и только так!

Иначе это будет не посланник,

Отправленный с желанной вестью мной.

Кто я такой? Для Вас лишь только странник!

И это верно, как что Вы – король!»

В незрячем пробудилось недоверье.

Пришедший мог ведь яд в питьё налить,

Но всё же, почему-то согласился,

В надежде своё зренье возвратить.

Давид подал воды испить из кружки.

Глоток, другой и вот – два короля!

Второй был Огоньком крылами схвачен.

И тут же им посажен на себя.

Скрипач смочил платок живой водою,

Отдал тому, кого хотел спасти,

Сказав при этом: «Этою тряпицей

Глаза протрите тщательно свои.

Не мешкайте с поставленным условьем.

Прозрев, поймёте – это не обман!

Возможно уже к вечеру, сегодня,

Правитель благосклонней станет к Вам!»

Нельзя было задерживаться боле.

Давид вскочил мгновенно на коня,

И тут же выше облака поднялся,

Не дав увидеть с двойником себя!

А тот сидел сначала очень тихо.

Потом спросил: «Зачем тереть глаза?

Куда меня забрав, теперь везёте?

Я чувствую, что всюду небеса…»

В ответ услышал: «Шествуем к невесте,

Туда, где шанс есть вновь здоровым стать.

А если с государем сговоритесь,

Глядишь, Вас будут зятем величать!

Я не могу сказать чего-то боле.

Пока лишь об одном хочу просить:

«В словах своих быть очень осторожным.

На свет обид своих не выносить!»

Для Огонька здесь всё казалось близким.

Давид едва закончил свою речь,

Как конь уже на землю опустился

И так, чтобы вниманье не привлечь.

А юноша, уверенный, что слуги

Ушли с тех мест и больше не следят,

Спуская чужестранца с воронова,

Лишь на него нацеливал свой взгляд.

Он с Огоньком спокойно распрощался,

Гулять его на волю отпустил,

Ведь брать не смел, парящего с собою.

Случись что с ним – себя бы не простил!

Скрипач провёл «величество» до места,

Где сам оставлен до «прогулки» был.

И тут из-за кустов явилась стража.

Никто о нём, бесспорно, не забыл.

Глаза у скрипача вновь завязали.

Пришельца не стеснили – он ведь слеп!

И вот их повели в тоннель обоих,

Похожему по внешности на склеп.

Там было очень тихо, жутковато,

И тяжко… не хватало чем дышать.

Однако королю, как и Давиду,

Сейчас не приходилось выбирать.

Скопированный дивною водою

Никак не мог понять, как быстро он

На всё, что совершалось, согласился,

Забыв о злоключениях в былом.

Но отступать назад уж было поздно.

Их вывели на площадь пред дворцом,

Где дочь с отцом их ждали с нетерпеньем.

И лишь колдун чернел своим лицом!

В нём теплились до этого надежды…

Не должен был прийти сюда король!

Он верил, что Давида не подпустят

Иль в плен возьмут, чиня под пыткой боль!

Тогда не нужно будет пить прилюдно

Напиток, что наложит слепоту.

Но видно час расплаты приближался,

Грозя навечно ввергнуть в темноту.

Злодей не думал с болью об ослепших,

Желая благ и счастья для себя!

Как мог теперь он жертвовать здоровьем

От всей души? Нет, делать то нельзя!

Воздействия желанного не будет.

Но кто-то ж должен сделать это сам!

Злодею ничего не оставалось,

Как с просьбой обратиться к небесам!

Пока колдун витал в подобных мыслях,

Решив, что жидкость пить ему нельзя,

Король стоял пред всеми безоружный,

Прозренье, ожидая для себя.

Увидев его, девушка спустилась

На площадь, в ноги кинулась отцу.

Сквозь слёзы, нежно рук его касаясь,

Взмолилась: «Помогите храбрецу!

Он не виновен, что так получилось.

Униженный изгнаньем, слепотой,

Он к нам явился, веря в справедливость,

Надеясь обладать в дальнейшем мной.

И если нужно самоотреченье,

То, чтоб спасти и Вас и короля,

Не допустить намеченную бойню,

Я в жертву принесу сейчас себя!»

Она слова сказала очень быстро,

Метнулась тут же к чаше колдовской,

И выпила до капли всё что было.

Стараясь, чтобы та была пустой.

В последний раз на милого взглянула,

И для неё свет солнечный померк.

Король прозрел, а с ним и все на свете,

Кого колдун воздействию подверг.

Кто видел что случилось, были в шоке.

Зачем порыв такой и почему?

Колдун прекрасно знал, общенье с дымом

Быть не могло доступно никому!

Он не подозревал, кто приближался,

Ведь занят был тогда совсем иным.

От смрада всё живое убегало,

Оставив окружение пустым.

Девица покачнулась и упала,

Лишившись от содеянного чувств.

И к лучшему. Она не увидала

Дальнейших вспышек гнева и безумств.

Отец её не сразу догадался,

Что на глазах его произошло.

Колдун не рассказал ему подробно,

Как станет совершаться волшебство.

Но по глазам злодея и испугу,

В момент, когда упала его дочь,

Он, осознав всё, кинулся на место,

Ещё надеясь чем-либо помочь.

Возникло напряжение и давка…

В тот миг не растерялся лишь король,

Он закричал: «Немедля расступитесь!

Приблизитесь – рискнёте головой!

Врача сюда быстрее позовите!

Какой испила девушка настой?»

А сам к её лицу стекло приблизил,

Желая знать, была ль она живой?

Вспотевшая поверхность подтвердила,

Что дивная лишилась просто чувств.

Но это пока мало утешало –

Сосуд с водой магической был пуст!

Всем было ясно, кто в том был повинен.

Однако часто побеждает тот,

Кто первый развернёт свою защиту

И, обличая прочих, нападёт!

И стоит ли гадать, кто отзовётся

И вступит, прикрывая себя, в бой,

Опередив других стоящих рядом?

Конечно – отрицательный герой!

Он был причиной множества несчастий,

Но как никто, мечтал ещё пожить,

Поэтому и стал, как хитрый ворон,

С речами обвинения кружить.

Не отходя на шаг от государя,

Он прокричал: «Всё это из-за вас!

Не ей предназначалась эта чаша.

За это и расплатитесь сейчас!»

Скрипач, как и злодей, знал, что царевна

Теперь ослепла раз и навсегда.

Но в сумке у Давида находилась

Зелёная волшебная вода.

Но не успел Давид о ней подумать,

Как девушка очнулась ото сна

И прошептала: «Я теперь не вижу.

И как невеста больше не нужна…»

Король, не в силах был такое слышать!

Ему не мил теперь стал белый свет!

Он взял свою красавицу на руки

И прокричал: «Уж лучше б я был слеп!»

Движенье на земле остановилось.

Один Давид лишь мог средь всех ходить.

Он слышал стук сердец разнообразный,

Но права не имел их оживить.

Казалось, то не люди, а фигуры.

И музыкант в огромной мастерской,

Где выставлены куклы при показе,

Что сделал рук златых, мастеровой.

Внезапно ощутилось оживленье,

Он с изумленьем обнаружил вдруг,

Что рядом с ним стоит его учитель –

Хранитель, что отправил искать звук.

Волшебник произнёс: «Могу поздравить!

Ты спас себя, потерю отыскав.

Теперь возможно будет всё исправить

Поближе к сердцу страждущему встав.

Душой проникни в жертвенность, терзанье,

В любовь, что принесла собою боль.

Послушай страсть и самоотреченье,

Когда готовы жертвовать собой!»

Хранитель музыканта взял за руку,

К влюбленным с осторожностью подвёл.

«Ты, друг мой, приключеньями увлёкся,

Забыв, с какою целью в мир пошёл!

Перед тобою два огромных сердца,

Они чисты, раскрыты для любви.

Исполни мне, что рядом с ними слышишь.

Пока не совпадёшь – не отходи.

Когда дам одобрение – увидишь.

Смотри – я покачаю головой.

В момент, когда ты верно всё исполнишь,

Я тут же заберу тебя с собой».

С учителем подобным не поспоришь.

И впрямь, Давид чуть звук не пропустил!

Война и всевозможные интриги…

Он в самом деле главное забыл.

Игра на скрипке – было самым важным,

Но он не смел из этих мест уйти.

Скрипач дал королю и прочим слово,

По-мирному решение найти.

Как не помочь, коль девушка ослепла?

Он может оживить глаза водой!

Возможно, передумав о сраженье,

У входа во дворец стоит король.

Не этот, что исчезнет очень скоро,

А настоящий, что на корабле

Прозрев, заждался уж цветов красивых,

Что знаком принесут ему в платке.

И что колдун? Продолжит, как и прежде,

Творить свои ужасные дела?

Нет! Юноше хотелось задержаться,

Конечно же, на дни – не навсегда.

Ему поможет без сомнений Лазарь,

Вода, что пропиталась волшебством,

И, тайными покрытое другое,

Что может он использовать потом.

Поэтому, взяв в руки свою скрипку,

Давид перед игрою произнёс:

«Учитель, я мечтаю к Вам вернуться,

Но точит мою грудь один вопрос:

«Дано ли мне сейчас такое право,

Чтоб сердце продолжало дальше петь,

Уйти и двух влюблённых в горе бросить,

Чтоб до последних дней не сожалеть?»

Хранитель не один вопрос услышал,

Он уловил огонь, что был в груди.

И старцу очень искренне хотелось

Предотвратить, что будет впереди.

Давид ему, как сын стал очень дорог.

Он сожалел, что парня отпустил.

Одна была надежда на подарки,

Чем каждый парня ночью одарил.

Поэтому он нехотя ответил:

«Мне жизнь твою хотелось облегчить.

Но если ты готов пройти ступени

В борьбе до славы… Так тому и быть!

Учил я не тому в своей пещере.

Ты к сожаленью много не познал.

Цвета, оттенки – это только краски.

Ты жизненную сложность не играл.

Сейчас звук повторяя, что утерян,

Через себя пропустишь и поймёшь

Какую боль любовного страданья

Ты в память сердца с этим заберёшь.

Я разрешил быть в странствиях три года.

Сейчас возможно срок подсократить.

Но вижу, мысли строятся иначе,

Назад не позволяя отступить.

Что ж, я дождусь свершения урока,

И раз уж убедить тебя не смог,

Пусть путь открытьем станет и познаньем

Того, что значит горе и восторг!

Но ровно в срок назначенный, где б ни был,

Я снова возвращу тебя к себе.

Душа с небес спустилась для ученья,

И я обязан помогать тебе.

Теперь играй, запоминай и слушай

Мелодию и песнь большой любви.

Ты отыскал лишь ту, что улетела,

Но всюду вариации свои.

Возможно, что и ты её познаешь.

И если превратится это в боль –

Не думай о себе тогда, а жертвуй,

Как это сделал только что король!

Не просто так мне дали дозволенье

Движение земли остановить.

Не только я, а надо мной учитель

Желает обучение продлить…»

Давиду было слышать это странно.

Он многого не мог пока понять.

Но старцу, как и прежде доверяясь,

Скрипач стал то, что слышалось играть.

И глубина того, что доносилось,

Перевернуло душу изнутри.

Вокруг ведь никому не видно было,

Огня, что у двоих блуждал в крови.

Мелодия любви в него втекала,

И в музыке наружу прорвалась!

В нём страсть вулканом бурно волновалась,

Но на поверхность нежностью лилась.

Восторг и радость, лёгкость и смятенье,

И в то же время состраданье, боль,

Энергия, душевное парение,

Желание пожертвовать собой.

В душе мгновенно всё перемешалось.

Он был не в силах это пережить!

Хранитель же указывал Давиду,

Что он не всё ещё смог отразить.

Когда казалось, сердце разорвётся,

Качнул учитель тихо головой

И произнёс: «Поток любви, что льётся,

Как ни старайся для тебя чужой.

Я был не прав, заставив досконально

Тебя всё что услышишь повторить.

Чтоб рассказать другим об этом чувстве

Ты должен сам, похоже, полюбить.

Прощай на время. Жизнь всему научит!

Возможно, я подправлю всё чуть-чуть.

Не распыляй напрасно свои силы,

Чему учил, в пути не позабудь!»

Внутри Давида сердце клокотало.

Он только что такое пережил,

Что чудеса казались крошкой малой,

Которые он прежде находил.

Мир, что считался временным театром,

С уходом старца в тот же миг ожил.

Пронёсшийся чуть ощутимый ветер

Началом новых действий послужил.

В свои права жизнь заново вступала

В момент, когда король сказал слова:

«Уж лучше б я был слеп!» И в это время

Продолжилась волшебная игра.

Держащего возлюбленную нежно,

Как драгоценность на своих руках,

Вдруг молния небесная пронзила,

И свет не видим стал в его глазах.

Красавица же тотчас исцелилась.

Условье видно было таково,

Что при желанье, что идёт от сердца

Болезнь переносилась на него.

Король свою любимую поставил,

Боясь, опять не видя, уронить.

Одно согрело душу – в час прозренья

Двойник смог образ девы оживить.

Но тут случилось то, что не исправить,

Что более всего ввело всех в стресс,

Вне всяких установленных здесь правил,

Доставленный король при всех исчез.

Все охнули… Чего, чего, но это

Даже колдун никак не ожидал.

Как? Почему такое приключилось?-

Злодей умом своим не понимал,