Глава 1

Два этажа.

Сбегаю вниз, быстрой дробью отстукивая подошвами по ступеням лестничной клетки. На ходу набрасываю плащ, шапочку – осень в этом году не пощадила даже черноморское побережье: ветра и проливные дожди которую неделю покоя не дают.

Останавливаюсь, одёргивая себя.

Делаю глубокий вдох, избавляясь от головокружения, проверяю на месте ли телефон и продолжаю спуск по лестнице. Размышляю, как скоро должно подействовать жаропонижающее, а ещё о том, как скоро вернётся домой мама и какая степень паники её накроет, когда она увидит, что ни одной из дочерей нет дома в одиннадцать часов вечера. И это нам всем ещё повезло, что отец ушёл на ночную смену.

По правде говоря, я никуда и не собиралась. Но что поделаешь, если твоя родная сестра – сущий дьявол во плоти, которого жизнь ничему не учит, а совестью природа обделила.

Один этаж.

– Аллё. Полина! Полина, я слышу твоё дыхание! И даже если ты пьяна в стельку, заставь свой язык повернуться во рту и просто назови адрес! Полина!

Тишина. Вздох. И лишь на заднем фоне приглушённо играет музыка и слышен девчачий смех.

Чтоб они в пекле горели – их эти вечеринки!

– Ладно. Я позвоню папе на работу. Он сам тебя заберёт.

– Светлакова… – шёпот Полины кажется замогильным, безжизненным. И очень пьяным. Но фамилию главной стервы нашей школы я хорошо расслышала. И, по правде говоря, можно было не терять зря время и без помощи пьяной младшей сестры догадаться, кто ещё из её круга мог закатить шумную вечеринку посреди недели. Наслышана я об этой компашке более чем.

Толкаю подъездную дверь и сходу на кого-то налетаю.

– Простите.

– Без проблем, – раздаётся в ответ мужской голос и, не став оборачиваться, бросаюсь вверх по дороге, туда, где уже ожидает вызванное мною такси.

Косой дождь бьёт в лицо, вынуждает щуриться и шлёпать по лужам едва ли в полусогнутом положении. Порывы, по всей видимости, обиженного жизнью, взбесившегося ближе к ночи ветра, лупят в спину, подгоняют, подталкивают, то ли к жёлтой в чёрную шашечку машине, то ли на встречу с мокрым асфальтом.

«Полина», – крутится в голове.

Гадкая девчонка! Сотни раз клялась мне завязать с этими их якобы пижамными девчачьими посиделками за чашечкой горячего шоколада, которые со скоростью скоростного экспресса перерастают в пьяное развратное пати, с куревом и десятком полуголых парней, каждый из которых, не стесняясь, предлагает пойти потрахаться. Или просит сделать минет. И это не из моего лексикона – это слова Полины, которая посещает подобные скопища только ради: «Я не могу лишиться своей популярности», и на иконе клянётся, что она всё ещё девственница.

Проверять сей сомнительный факт, желания нет. Но вот если однажды она залетит от одного из этих сопливых секси-боев, первой кто получит от родителей по голове, буду я – не Полина. Собственно поэтому сейчас и нахожусь в такси в не самом лучшем физическом состоянии и еду в другую часть города, чтобы вытащить мою любимую и мега популярную в школе сестрёнку с самого дна Ада, как она сама порой называет подобные сборы на квартирах.

Ох… знала бы мама где я сейчас и чем занимаюсь, поседела бы на месте.

Светлакова Вероника. А эта разбалованная девчонка – дочь очень богатых влиятельных в нашем небольшом курортном городке родителей, которые зачастую оставляют целый коттедж в её распоряжение, в то время пока мотаются по свету: либо по работе, либо ради отдыха.

Музыка орёт на всю улицу, так что даже дождю не удаётся заглушить её. Возле коттеджа припарковано несколько автомобилей. А сам коттедж и вправду что надо. Красивый. С белым фасадом, закруглёнными балкончиками, статуэтками пузатых ангелочков у парадного входа и огромным бассейном на заднем дворе.

Но вот внутри… Слишком много обнажённых, блестящих от пота торсов пританцовывают в такт ритмичной музыке, чьи владельцы не отлипают от горлышек пивных бутылок. И это, кстати, не только к парням относится – куча пьяных полуголых девчонок.

Протиснувшись в центр гостиной кружусь на месте, прямо, как зеркальный шар под потолком, и пытаюсь отыскать глазами голубые короткостриженые волосы, а под ними, собственно, и недостающие части моей сестры.

– Полину не видел? – с надрывом кричу одному из дрыгающихся в беспамятстве мальчишек. – Полину! Полину Багрянову!

В ответ парень пьяно скалится, посылает в лицо облако вонючего дыма, протягивает потные руки и тащит меня танцевать. Вырываюсь, отталкиваю, продолжаю движение.

Приду домой помоюсь трижды.

– Сейчас будет стриптиз! – кричит кто-то.

– Дайте больше света! Шоу начинается!

– Конкурс на лучшие сиськи-и-и этой вечеринки объявляется о-о-о-открытым! – оглашает блондин с очень знакомым мне лицом, забравшийся на обеденный стол, прилипает к банке с пивом, осушает, сминает в руке и под визги публики бросает в толпу.

Скольжу рассеянным взглядом по шеренге пьяненьких сисястых «конкурсанток» за его спиной, к своему облегчению Полины среди них не нахожу и двигаюсь дальше – на второй этаж. Иду по коридору располагающему несколькими десятками чёрных лакированных дверей. И, как и следовало ожидать, практически за каждой из них занимаются сексом. Традиционным сексом. Грязным сексом. Развратным сексом. Кое-где даже групповым.

– Простите.

– Ой, простите.

– Охох! Простииите-е-е!

– Закрой, мать твою!!!

Да без проблем.

По пути к последней двери молюсь, чтобы не обнаружить за ней Полину в не менее занимательной позе и к своему облегчению, или НЕ к облегчению нахожу её под раковиной: спящую, сжатую в клубочек и… совершенно обнаженную.

Секунда, две, три… пытаюсь прийти в себя. Получаю один невидимый удар по голове за другим, заставляю ноги двигаться и здравости рассудка не уступать место панике.

Дрожащими руками прикрываю за собой дверь, поворачиваю защелку и включаю свет.

Полина приоткрывает один глаз и бормочет что-то нечленораздельное. Лицо мокрое от слёз, характерные чёрные дорожки туши под распухшими глазами не оставляют сомнений – моя сестра рыдала ни один час в то время, когда Я из нас двоих – нытик, а она – «У меня нет времени на все эти сопли, я слишком популярна, так что отвалите». А ещё она младше меня на полтора года. Вот так вот.

По привычке прижимаю ладони к грудной клетке – чувство, будто до боли сжимается. Просто кажется. Уверена – кажется.

Спокойно. Спокойно. Я справлюсь. И не такое видела. Ладно, вру… такое с Полиной впервые. По крайней мере, на моих глазах подобного ещё не было.

Глубоко дышу, пытаюсь отыскать глазами одежду сестры – ничего. Ничего! В ванной даже полотенца не оставили! Не сомневаюсь – какая-то сволочь это намеренно сделала, не иначе. В этой богатой ванной, в которой одна только плитка наверняка стоит, как половина нашей квартиры в хрущевке, нет ни одного даже дохлого полотенца!

– Лиза… – тихое бормотание и такое родное. Хочется обнять, успокоить. Хочется встряхнуть и влепить пощечину, потребовать немедленных объяснений и пожизненной клятвы, что такого больше не повторится!

Всё, что делаю – присаживаюсь рядом, набрасываю свой плащ на её обнажённое хрупкое тело и притягиваю к себе. Обнимаю, глажу по волосам, позволяю выплакаться мне в грудь.

Моя сестрёнка. Моя глупая, излишне самостоятельная сестрёнка. Сколько раз я ей говорила, сколько раз предупреждала… Компания Светлаковой – дурная компания, с дурными, озабоченными и помешенными на пьянках и сексе людьми. Но разве младшие слушают старших?.. Да никогда!

«Я уже взрослая», – вот что они говорят.

«Не учи меня! Ты сама ещё ребёнок»!

«Кто дал тебе право воспитывать меня? Засунь в задницу свои советы»!

– Лиза… – А потом они вот так вот тихонько, убитые горем, рыдают, дрожа всем телом, прижимаясь к груди человека, которого и за родного ещё сегодня утром не считали.

– Прости… – И да. Они просят прощение.

– Прости меня, Лиза… – Сильно просят. А на утро скажут, что такого не было. Но это будет только утром, а пока… – Помоги мне, Лиза…

В общем. Вот с такого вот неудачного момента начинается наше знакомство. Меня зовут Лиза Багрянова и мне семнадцать. И да, сразу о главном – в жизни я совершенно не разбираюсь, не считаю себя излишне умной и не пытаюсь косить под кого-то с айкью под двести. Но могу сказать одно – то, что с нами происходит, хорошее, или плохое – следствие наших же желаний. Нашей зависти, нашей порочности, нашей невоспитанности, или же наоборот – чрезмерного воспитания. Именно так случилось с Полиной: родители всегда были к ней излишне строги, воспитывали едва ли не в военном режиме и вот… вот что получилось. Девочка сломалась и пошла во все тяжкие. А мне, как умной старшей сестре, которой родители в большей степени доверяют и берегут как зеницу ока, приходится покрывать её. Всегда.

– Так. Успокойся, – шепчу я, обращаясь к нам обеим. – Сейчас я вытащу тебя отсюда.

– Не могу… – стонет Полина, прижимаясь ко мне всё сильнее.

– Надо найти тебе штаны.

– Не-е-ет, – вырывается из её груди. – Просто убей меня. Не хочу, чтобы меня видели такой…

– Какой, такой? Подумаешь, напилась, – пытаюсь выдавить из себя смешок, в то время когда хочется рвать на себе волосы и биться лбом об одну из этих изящных ножек ванной в античном стиле. – Там все пьяные. Сейчас ещё и на сиськи пялятся. Пойдём. Я помогу тебе встать.

Полину ведёт в сторону, хватается за край раковины, наклоняется и её рвёт прямо на пол, прямо на мои новенькие замшевые сапоги.

«Подумаешь, сапоги, – утешаю себя. – Мелочь какая».

Пытаюсь подумать ещё о чём-нибудь незначительном, как замечаю на полу не только рвоту, кислый запах которой заполнил всё пространство и скрутил желудок в узел. Я замечаю кровь. Алые пятна на белоснежной плитке. Алые пятна на голых ступнях Полины. И тоненькие кривые струйки явно не сейчас вывели узоры на внутренней стороне её бёдер.

– Полина… – шепчу, тело сковывает ужас и понимание того, что здесь произошло молотом сотрясает голову. – Ты…

– Это не важно, – голос сестры внезапно крепчает, она поворачивает кран и судорожными движениями пытается смыть с кожи следы того, что кто-то… а точнее что-то, потому что человеком эту тварь назвать нельзя, лишило мою сестру девственности на полу этой ванной и оставило здесь одну. Голую. Разбитую. Уничтоженную.

– Кто это сделал? – шепчу, не сводя огромных глаз с крови на её бёдрах. Сжимаю кисти в кулаки и стискиваю зубы, чтобы не допустить ошибки и не наорать на эту идиотку прямо сейчас!

В ответ Полина вновь начинает рыдать. Бросает попытки избавиться от кровавых разводов, вновь оседает на пол и обнимает себя руками.

– Прости меня, – плачет, раскачиваясь из стороны в сторону. – Прости меня, Лиза…

– Простить? За что ты у меня прощение просишь?!

– Прости… за то, что я сделала. Прости…

Боже… Ну вот и слёзы. Привет, что-то вы запозднились.

– Лиза-а-а… Я не хотела… Честно, не хотела.

– Вижу, что не хотела! Но понимаешь это только сейчас, да?.. Кто он?! – спрашиваю жестче, чем собиралась. – Кто, он?! Полина! Кто это сделал?! С каким уродом ты встречалась?!

Вопли Полины становятся громче. Я хватаюсь за голову, стягивая шапочку и начинаю расхаживать из стороны в сторону с опаской ощущая, как температура тела поднимается всё выше.

Что делать? Звонить отцу? Он убьёт её… А если не убьёт, то в лучшем случае изобьёт до полусмерти и сейчас я совершенно не шучу! Наш отец не стесняется поднимать на Полину руку, потому как считает другие методы воспитания этой девчонки абсолютно безрезультативными.

– Кто это сделал? – замираю на месте, чувствуя в себе небывалый прилив ярости, злости и просто адреналина. И видимо моя повышенная температура уже начала плавить мозг, потому что прямо сейчас я готова самолично отыскать ничтожество, которое сделало ЭТО с Полиной, и задушить собственными руками. И плевать, как это отразится на моём организме!

Мою сестру только что изнасиловали! И я понятия не имею что, блин, делать! Я – подросток! Всего лишь подросток! И да, всех нас учат, что случись с кем-либо нечто подобное нужно немедленно сообщать родителям и в полицию. Вот только те, кто говорят нам это, видимо забывают, что и они сами когда-то были такими же глупыми подростками, у которых даже самые сумасшедшие и ненормальные решения порой могут стать самыми что ни на есть логичными и здравыми! Спасительными! Взрослым никогда нас не понять… они слишком быстро забывают какого это – не понимать даже самого себя.

Повинуясь некому инстинкту, хватаю рулон туалетной бумаги и начинаю вытирать мокрые от воды и крови ноги Полины, пока та всхлипывает и продолжает бормотать нечто о том, как она виновата, и как сильно она этого не желала…

– Заткнись, пожалуйста, – бормочу, глотая слёзы.

Повторюсь – мне семнадцать! Я не была готова к подобному!

– Ты будешь ненавидеть меня…

– Дура! – вскакиваю на ноги и направляюсь к двери. – Не хочешь говорить, кто это сделал, не надо, но сейчас я найду тебе штаны, после чего мы обе выйдем за эту дверь и уберёмся с этой уродской вечеринки, ясно?

– Я не знаю, кто это сделал…

– Что?.. В смысле? – Одёргиваю себя. Стоп. С этим можно разобраться позже. – Стой… сиди здесь, поняла?! Я сейчас вернусь!

Полина неуверенно кивает.

– Ясно?!

– Д-да…

– Хорошо, – смягчившись, вздыхаю. – Закрой за мной дверь и умойся. Я постучу четыре раза.

Возвращаюсь на первый этаж в шумную гостиную, тело пробивает ледяная дрожь, в то время когда кожа горит от зашкаливающей температуры, и мозг, судя по всему, уже конкретно плавится, раз направил меня сюда искать одежду. Нет – я планировала найти Веронику Светлакову и плюнуть ей в лицо тем, что в её доме сегодня произошло насилие, а потом поняла – какая же я дура: рассказать об этом Светлаковой то же самое, что объявить об этом по новостям на центральном канале!

Разворачиваюсь обратно, собираясь взбежать по лестнице, бесцеремонно ворваться в одну из спален пропахших сексом и потом и, наплевав на тех, кто окажется внутри, найти для Полины одежду, но и шага ступить не успеваю, как…

– Отпусти! ОТПУСТИ МЕНЯ! – визжу, брыкаюсь, колочу пятками по ногам того, кто схватил меня в охапку, поднял над полом и куда-то тащит, а толпа благородно расступается нам на встречу и дружно аплодирует!