Дилогия, часть первая

Все герои вымышленные.

Любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

Пролог

«С молодёжью так всегда: она устанавливает собственные пределы, не задаваясь вопросом, выдержит ли организм. И организм всегда выдерживает».

(© Пауло Коэльо. «Вероника решает умереть»)

Нас было четверо.

Четверо друзей на берегу Чёрного моря.

Четверо шестнадцатилетних идиотов. Наивных придурков. Уверенных в своём будущем, в исполнении вселенских желаний и напрасных надежд. Уверенных: жизнь – это просто. Что может быть проще, чем жить? Делать, что тебе хочется. Фантазировать о том, какими успешными мы станем, счастливыми, богатыми… Разве может быть по-другому?.. Разве кто-то из нас может отрастить пивное брюхо и швырять в жену пустыми банками, чтобы та слетала за «догоном»?.. Нет, это не мы. Это не наше будущее. Наше будущее мы построим сами, камешек за камешком, а на кой чёрт нам ещё даны были амбиции, если не для того, чтобы мечтать, планировать, добиваться?

Трудности?.. Да у кого их нет? Не каждый из нас родился в обеспеченной семье, не каждый приходил на первое сентября в новых, модных туфлях, и уж точно не у каждого из нас был шанс поступить в университет и в будущем получить высокооплачиваемую работу. Но разве для нас всё это имело значение?.. Слои общества, богатые предки, предки которые подтирают задницы богатых предков, школы и их директора, учёты в полиции за мелкие хулиганства, домашние аресты, лишение телефонов и карманных денег… Сбор мелочи по карманам, чтобы купить пачку дешёвых сигарет. Затем сбор мелочи, чтобы купить мятную жвачку и закусить запах табака перед походом домой. Кому-то было всё равно, кто-то лишь страховался от кулаков папаши. Кто-то страховался плохо и приходил в школу с фингалами под глазами, рассказывал, какую порку устроил для него батя, а потом мы все дружно ржали, просто от не фиг делать, просто потому, что нам было плевать.

Да… мы были полными идиотами. И это было весело.

Это было лучшее время в моей жизни. Думаю, тогда я был счастлив.

До того момента пока моя жизнь не стала дерьмом.

Четверо друзей на берегу моря.

Мы пили отвратительно тёплое пиво, самое дешевое, на которое денег хватало. Ловили ртами солёные кукурузные шарики и отвешивали подзатыльник каждому, у кого были проблемы с координацией и ловкостью. Подзатыльники получали все. А самого криворукого подхватывали и мешком швыряли в воду.

Мы говорили о важном, и ни о чём.

Мы провожали диск пылающего солнца за горизонт, а затем провожали взглядами девчонок в купальниках, решивших искупаться в самое романтическое время суток. Нет, я не романтик. Кто-то из моих друзей им был. Кто-то, кто регулярно грузил нас душещипательными историями, а кого-то непреодолимо начинало тошнить в ответ.

Кто-то…

Имена не вечны, когда в них пропадет смысл.

Нас было четверо.

Четверо друзей на берегу Чёрного моря.

Нас было четверо.

От нас ничего не осталось.

***

Год назад

– СТОЯТЬ ШПАНА!!!

– СТОЯ-Я-Я-ЯТЬ!

– ГАДЁНЫШИ МЕЛКИЕ! СТОЯ-Я-ЯТЬ!!! КОМУ ГОВОРЯТ?!!

Курортный городок на берегу Чёрного моря – не самое лучше место для побега от полиции. Особенно в летний сезон. Особенно ночью, когда на шумных улицах заполненных весёлыми отдыхающими и яблоку гнилому негде упасть. И особенно, когда у тебя от адреналина ноги подгибаются, а в глазах салютует разноцветными вспышками.

– СТОЯ-Я-ЯТЬ!!!

– Держите!!! Держите их кто-нибудь!!!

– Костян, не тормози!!! – оборачиваясь, орёт Чача, и я, замедляясь, хватаю Костяна за мокрый от пота ворот футболки и тяну за собой, сворачивая в переулок между баром и дешевой столовкой.

– Живей! Живей! – кричу, подгоняя, и не могу сдержать смеха. Расталкиваю локтями толпу, кого-то отправляю в полёт к земле, спешно извиняюсь и пробиваю дорогу дальше, то и дело, оборачиваясь на преследующих нас патрульных.

– Да они жирные вон какие! – Оскар бежит впереди всех и как коняра ржёт во всё горло. – Хрена лысого догонят!

– Догонят, – голос Чачи звучит нервно, и вскоре я понимаю почему.

Тупик.

Круто, блин!

– Сюда! – лезу через забор старой базы отдыха, хватаясь за стальную решётку. Носы кедов застревают в дырах, ограждение скрипит и стонет под весом четырёх придурков, один из которых продолжает ржать, как ненормальный.

Перепрыгиваю на другую сторону и тут же вжимаюсь в прогибающуюся под напором спины сталь.

– Ну? – сглатывает рядом Чача. – У кого есть опыт общения с пушистиками?

Здоровая сторожевая псина рычит и скалится, стреляя в нас разъярённым взглядом.

– Я обратно, – выдыхает Костян, карабкаясь вверх по решётке.

– Сюда!!! Они здесь!!! – Патрульные хоть и жирные, но шустрые оказались. Луч света скользит по физиономии Чачи, который смотрит на меня, как на долбаный спасательный круг в океане дерьма, и я делаю первое, что приходит на ум. А первое – не всегда хорошее.

Хватаю Костяна за ремень джинсов и сдёргиваю с забора на асфальт. Следом подхватываю мусорный бак и вместе с вонючим содержимым запускаю в псину.

– Живей!!! Шевелитесь, блин! – кричу, несясь к одной из старых деревянных халуп. – Наверх!

– И что? – Оскар бежит рядом. – На крыше нас только собака не достанет!

– Лезь!!! – ору Чаче, упираю ладони в колени и становлюсь для него трамплином. Рядом Оскар и Костян проделывают то же самое.

Ложимся спинами на ещё тёплую крышу и пытаемся дышать тише.

– Заткнись, Оскар, – рычит Чача. – Харэ ржать!

– Заткнитесь оба, – голос Костяна «виляет» от количества выпитого, и я слышу в нём нотки порывов к рвоте.

– Терпи, – смех начинает душить и меня. – Потом проблюёшься.

– Не могу… не могу. Блин, ща блевану!

– Терпи, Костян! – кусаю щёку изнутри, чтобы не рассмеяться в голос. – Как тебе? Круто было? Идея себя оправдала? Поспорить он решил!

– Так не было ведь ничего. Даже пальцем до тачки этой не дотронулись.

– Ну да. Тогда почему мы убегали? – Чача с трудом переводит дыхание.

– Да хрен его знает, – посмеиваясь, отвечает Оскар. – Нелогично как-то.

– Бухать меньше надо было, – ворчит Чача, – и на понт меня брать.

– Да Костик просто шутил, – оправдываю друга, и Чачик отвечает мне недовольным взглядом:

– Костик просто нажрался в сопли.

– Ща блевану, пацаны-ы-ы…

– Терпи, блин! – фыркает Чача.

– А ты не ори на меня! – огрызается Костя.

– Я не ору! Эй, я что, ору на него?

– Может, ещё писюнами померяетесь? – смеётся Оскар.

– Я просто не понимаю, почему мы прячемся, если ничего не сделали, – Чача пытается говорить разумно. – Эй, Макс, мы ведь не сделали ничего?

– Абсолютно ничего, Чача, – отвечаю приглушённо. Переворачиваюсь на живот и смотрю в направлении забора и псины, которая, не затыкаясь, лает и колотит цепью по будке.

– Тихо вроде, – говорю, присматриваясь.

– Думаешь, свалили? – Оскар переворачивается на живот следом.

– Тише, – прислушиваюсь.

– Блин, пацаны…

– Терпи, Костик!

– Не могу… Бли-и-ин, не могу-у-у…

Звуки рвоты эхом пролетают по старой базе, а следом, откуда-то снизу звучит отборная матерщина представителя закона обтекающего бывшим содержимым желудка Костика, и мне в лицо ударяет луч света от фонаря.

– Твою мать…

– Валим! Валим!!! – прыгаю с гаражей прямо на ментов, сбиваю с ног обоих и рву когти к забору.

Переваливаюсь на другую сторону, теряю равновесие и ударяюсь лопатками об асфальт. Костика штормит, но он первым протягивает мне руку, помогая встать на ноги.

– Давай, чувак. Гоним отсюда, – хлопаю его по спине, вращаю головой по сторонам, ищу пацанов.

– Стоять!!!

– Говнюки! Шеи поскручиваю, как доберусь до вас! Выродки мелкие!

Вижу, как Оскар показывает ментам средний палец и, давясь смехом, мчится по улице с курортными застройками к тёмному проулку, а Чача тащится за ним. Разворачиваю Костика и толкаю следом за пацанами.

– Надо разделиться, – впопыхах кричит Оскар.

– Согласен! – отвечаю, оборачиваясь. – Вы направо. Мы с Костяном налево.

– Лады.

– Окей, – кивает Оскар и хлопает Костика по плечу. – До созвона, бро.

– Покеда, – давится рвотой Костик.

– Костян, давай, ещё немного поднажми, – помогаю ему брести по тесному переулку между старыми блочными домами.

– Блин, Макс… вот это я нажрался, – как ишак посмеивается тот. – Дружбанчик мой. Дай я тебя чмокну.

– Фу, отвали, блин! Фууу, Костян!

– Так люблю тебя… дружбанчик.

– Да-да, знаю, – похлопываю по спине.

– СТОЯТЬ!!!

– Да чтоб вас… – щурясь от света ментовского фонарика, толкаю Костика, кричу, чтобы убирался немедленно, потому что ему от предков больше влетит, чем мне и, раскинув руки, с криком индейца во время охоты мчусь к жирбасам в форме.

Удар дубинкой по рёбрам сгибает вдвое. Руки заламывают и в придачу бьют по хребту, так что изо рта вырывается стон: то ли от жгучей боли, то ли от неожиданности.

– Костян! – разворачиваю голову, пытаюсь разогнуться и ещё удерживать этих двух слоняр на месте. – Костян, вали!!! ВАЛИИИ, НУ!!!

Костян, заплетаясь, и подпирая плечами то одну стену дома, то противоположную тащится к выходу из заваленного мусором переулка.

«Да иди же ты, идиот, – кричу про себя. – Схоронись в падике каком-нибудь! Шевели уже конечностями!!!»

– Попались, шпана? – смех над ухом. Толкают на землю, заводят руки за спину.

Один из ментов коленом вжимает в асфальт, другой – в развалку идёт за Костяном.

– Давай бери уже этого мелкого! – орёт ему вслед тот, что держит меня. – Чего еле тащишься?!

– Че-е-е-го? – посылает ему взгляд через плечо. – Малой пьяный в говно. За своим отбросом смотри. Буйный вон какой. – Смотрит на меня, сверкая поросячьими глазёнками, которые я никогда не забуду, и с усмешкой добавляет. – Хана твоему Костику, пацан. Добегались. – Кивает в узкий переулок на Костяна, и снова на меня: – Птичка в клетке. Усёк?

Визг шин эхом вылетает из переулка – Костик добрался до выхода, который стал для него последним. Следом раздаётся звук глухого удара и женский визг, который я тоже никогда не забуду. Уверен – никогда. Как и окровавленное лицо Костяна, медленно закрывающиеся глаза, и судорожные вдохи сопровождающиеся фонтанчиками крови вырывающимися изо рта.

Мне даже не дали с ним попрощаться.

Пока ехала скорая, меня уже везли в отделение.

***

Мой лучший друг умер год назад.

В тот день умерло всё, что мы четверо считали важным.

Тот день стал первым в новом календаре моей новой жизни… Но эта история не обо мне. Не о дружбе. И не о Костике, на похороны которого пришёл лишь я один из всей нашей гнилой компашки.

Эта история о сломанных судьбах, о ролях, что мы раздаём, о ножах ударяющих в спины, и о решениях, которые мы имеем право принимать за других.

Эта история о том, как однажды я выбрал не ту жертву для игры, которая была моей местью, а стала билетом в один конец.