Проснулась Доминик поздно. Окно транслировало облачность с низкой вероятностью дождя. Записка на подушке сообщала, что Серджио убежал освещать выборы и предлагала ужин в японском стиле. Интересно, он японский ресторан имеет в виду или суши с обнаженного тела?
В любом случае идею придется отклонить: и без того возникшее ни с того ни с сего маленькое приключение грозило теперь перерасти в нечто большее. Первый петух предостерегающе прокашлялся, когда любовник вошел в квартиру в отсутствие хозяйки. Она в тот день задержалась на «спектакле», и он открыл дверь своим ключом. В прямом смысле своим – год назад Доминик купила у них с Аличе эту квартиру и с тех пор так и не поменяла замок. Второе «кукареку» раздалось, когда традиционные «шампанское и шоколад» превратилось в шампанское и заполненный Серджио холодильник. И вот теперь третье предупреждение: частота свиданий поднялась на максимальный уровень «каждый день».
Так и в самом деле до развода недолго. Не приведи Бахус, конечно. А ключ следует экспроприировать – в ее доме мужчины всегда были только гости, так это и должно оставаться. По крайней мере, пока не появится партнер по жизни. А Серджио – точно не он.
Она сварила кофе. Номер Алессандро нашелся не сразу – надо было имя в телефонной книжке писать, а не «Ловец Бабочек».
– Пронто! Б-б-бонджорно… Это правда вы? Неужели… Нет, разумеется, рад, просто неожиданно… Придете? Серьезно? Благодарю вас, Доминик!.. А? Работаю, да… О нет, не прямо сейчас… Совершенно не мешаете!.. Что? Как? Э-э-э… Съемки фильма… Ага… Когда? А-а-а, понятно… Что вы, ну какие деньги! Не стесните, абсолютно точно! Меня и дома-то не будет в этот день – я в Лондон после инаугурации улетаю. Я вам оставлю ключи. Уверяю вас, это наоборот – радость! Скажите, когда вам удобно… О господи! Конечно, подходит! Виа Аппия Антика9, двести двадцать «эс», вы записываете? Не перепутайте, «эс»! За монастырем направо, а?.. Найдете… Тогда до скорого! Буду ждать!
И всех делов. Не зря говорят: все гениальное – просто. Виа Аппиа Антика – это же замечательно! Там же исключительно потомственные Рокфеллеры обитают по соседству с Онасисами – голова сенаторши сразу успокоится. А сердце от сказочного пейзажа растает – древние надгробия, кипарисы до неба, сточенные миллионами ног двухтысячелетние булыжники…
– Чертовы булыжники… – ругалась себе под нос Доминик спустя сорок минут. «Смарт» качало из стороны в сторону, словно лошадь на неровной дороге. А каково седоку!
Народу по случаю понедельника на Старой Аппиевой дороге было раз, два и обчелся. Причем «раз» пробежал с собакой где-то километр назад (самый медленный в жизни Доминик), а «два» как раз приближался на велосипеде по параллельной булыжникам тропе. Может, объехать по ней это каменное болото?
Она подождала, пока рыжий велосипедист без каски протащится мимо – ну давай уже быстрей, червяк! – и влезла передним колесом на бордюр. В зеркале заднего обзора рыжий спикировал на траву.
«Вот для чего каска нужна, дуралей!» – посетовала Доминик. Больно, наверное. «Смарт» уже вскарабкался на обочину всеми четырьмя «копытами», а рыжий все не вставал.
– Эй, парень! Ты в порядке? – крикнула Доминик в раскрытое окно.
Тишина. Черт. Заглушив мотор, женщина выбралась из кабины и поспешила назад. Рыжий при ближайшем рассмотрении оказался совсем юным мальчишкой. Он лежал на спине с закрытыми глазами, неловко вывернув руку под спиной. Черт, черт, черт!
Медицинские познания в голове Доминик ограничивались случаями приема аспирина. Может, это обморок у него? Но вроде бы при обмороке бледнеют, а лицо велосипедиста было пунцовым. На всякий случай она легонько пошлепала паренька по щекам, уговаривая оклематься. Потом, стараясь не отвлекаться на бухающее в ушах собственное сердце, приложила пальцы к горячему запястью – пульс был. И что делать в таких случаях? Да просыпайся же!
Пока бегала в машину за телефоном, мальчик вроде бы даже побледнел. Этого еще не хватало! Доминик бухнулась на колени и, гладя рыжие кудряшки левой рукой, правой набрала 118. Ничего. 118 – гудков нет. Да что же это! Поднесла аппарат к самым глазам – сеть отсутствует. Черт!!! Влево-вправо головой – никого! Что же делать?! Вдох-выдох, вдох-выдох. Зажав бесполезный телефон в зубах, Доминик просунула руки под колени и спину и с мычанием подняла безвольное тело. Ого, а вроде худеньким казался! Левой-правой, левой-правой, вот уже открытая дверь. Протолкнув бессознательного через водительское кресло на соседнее, она выплюнула телефон и часто задышала ртом. Куда? Куда? Думай! Ближайшая больница? «Рома-что-то-там», – на той неделе забирала оттуда подвернувшую ногу Аличе!
Память еще не закончила кино о визите, а мотор уже взревел, маленький конь развернулся и понес своих седоков к шоссе во весь опор. Придерживая рыжую голову одной рукой, водительница виртуозно крутила поводья, прыгая с обочины на проезжую часть и заскакивая обратно. При выезде на человеческую дорогу ждал затор – к черту двойную сплошную! Доминик вырвалась на встречную и погнала – к трем красным светофорам, шести подрезкам и чудом спасшемуся мотоциклисту. Последний перекресток был буквой «Т». Машины с боков уже поехали, но на противоположной стороне дороги плавно закрывались электрические ворота под вывеской «Рома-мед».
Отняв руку от мальчишкиного затылка, Доминик что было мочи шарахнула по гудку и прошмыгнула между разномарковыми смертями прямо в закрывающуюся щель жизни. И с противным скрежетом вылетела с другой стороны – правое зеркало осталось снаружи. А с крыльца уже бежали люди в зеленой одежде. Мальчонку враз переложили на носилки – живой! – и принялись допрашивать Доминик. Однако кроме того, что с ней все в порядке, женщина сообщить могла немногое.
Пострадавший ей не знаком, сбила его не она, он сам упал с велосипеда, кстати, ехал без каски – может, ударился головой? Когда? Доминик полезла за айфоном. Руки тряслись, открывая регистр звонков. А потом затряслись колени – со времени неудачного вызова «скорой» прошло всего пятнадцать с половиной минут. Долговязый улыбчивый эскулап с невыговариваемой польской фамилией, оказавшийся главврачом, на секунду потерял улыбку, но тут же выставил обратно – видимо, автогонщики уже встречались на его профессиональном пути.
В отличие от спасательницы с безумным взглядом, информации у него было гораздо больше, и он ею охотно делился. На первом стакане воды Доминик узнала, что клиника «Рома-мед» – прямо ракета с вертикальным взлетом в области диагностики нейродегенеративных заболеваний и черепно-мозговых травм. На втором – что пилоты, то есть врачи, здесь тоже самые лучшие, особенно ведущий нейропилот доктор Боно, у которого как раз смена. А на чашечке больничного чая (эспрессо-автомат в баре сломан третий день да при такой концентрации адреналина в крови и не рекомендуется) главврач Яворски поведал самое главное.
На Марс летят не все желающие – только те, кто с билетами. Для безымянных же мальчиков есть государственный приемный покой, куда его, к сожалению, и придется переправить. Немедленно – сделать ему операцию еще можно успеть. Пока еще можно.
Доминик, проглотив остатки чая, посмотрела на врача пронзительным взглядом и полезла в сумку. Дрожащие руки, казалось, вечность выуживают портмоне.
– Имя – Рикардо Сантини, четырнадцать лет, оформляйте ваш чертов билет на Марс.
Обмен денег на бумажки в кабинете распорядителя полетов закончился только через час. Направление на МРТ с последующей расшифровкой, квитанции, анкета и договор на оказание медицинских услуг – неровная стопка не влезала в сумку, пришлось свернуть в трубочку.
Доминик вышла во двор и, пытаясь привести в порядок мысли, выкурила одну за другой три сигареты. Она всего лишь ехала к «энтомологу» и случайно оказалась на Аппиевой дороге в тот самый момент, когда «Рикардо» или как его там зовут на самом деле получил этот свой… как же доктор сказал? Разрыв аневризмы сосудов головного мозга. Вот. А потом они чудом ни в кого не влетели, пока добирались сюда.
Получается, жизнь этого парнишки сегодня спасла случайность. Или нет? Ведь это она решила ехать к Алессандро – то есть она сама привела себя на Аппиеву дорогу, так? И сама решила везти пострадавшего в «Рома-мед». И сама… – она ошарашенно-смущенно взмахнула рукой, мол, что уж там, и выдохнула сизоватый дым – оплачивает лечение. Выходит, она спасла человека. Доминик подняла к небу глаза, пытаясь удержать слезы: «Или как?»
Вместо ответа на подбородок упала капля дождя. Облака, утром бледно-сиреневые, за время спасения успели стать густо-фиолетовыми. Вдали предупредительно сверкнуло. Доминик вздохнула и вытерла глаза – философские мысли сменились практическими. «Скоро начнется дождь, и тогда там вообще не проедешь», – вспомнила она булыжники.
Ждать новоявленного сыночка все равно смысла нет – «пилот» сказал, операция продлится часа четыре, а то и все пять, разыскать настоящих родителей можно и позже. В полицию идти, конечно, все равно придется, но с этими ребятами лучше поздно, чем рано, по-любому целый день промурыжат. «Мудрее сначала навестить Алессандро», – решила Доминик и, кинув отломанное зеркало на кресло, где совсем недавно сидел «Рикардо», тронулась в обратный путь.
Велосипеда на месте падения мальчика уже не было. Серая лента Аппиевой дороги по-прежнему была безлюдна, так что упрекать Доминик за проезд по траве было некому. Словно в дежавю, «Смарт» затащил одно колесо на бордюр, второе, третье, и неожиданно заглох. И несмотря на то, что водительница приложила все усилия, попытки реанимировать железного друга ни к чему не привели.» Место, что ли, тут заколдованное?» – разозлилась Доминик. Или все-таки день?
Она взяла сумку, захлопнула дверцу и зашагала по стертым временем базальтовым камням: гладиаторы не сдаются!
Ливень нагнал – еще даже сигарета не закончилась. Сверху вдруг хлынули тяжелые вертикальные струи, и исторический пейзаж моментально превратился в гравюру самого себя. Доминик в восхищении сделала пару оборотов волчком и побежала к ближайшей развалине.
Развалина, самая высокая из наличествующих, напоминала собой каменную башню над туннелем. Туннель был коротким, метра три, и представлял собой прекрасное убежище от непогоды.
Немного коробил тот факт, что прежде здесь обитали урны с прахом современников Цезаря (из тех, кто с билетом на Марс), но тут уж дареной могиле в зубы не смотрят. Две тысячи лет назад тут вообще не так живописно было: по обеим сторонам от тех же самых булыжников высились кресты – шесть тысяч – по числу распятых на них соратников Спартака.
Кресты представлялись хорошо – особенно, когда очередная молния делала белым весь полукруглый экран туннельного свода. В глазах потом долго темные фигуры мерещились.
Дождь иссяк так же стремительно, как и начался, гроза отправилась на юг, а Доминик – на север, искать виллу под номером 220с. Но не тут-то было. После 220 шел сразу 222, а за монастырем (который вообще оказался без номера) шел почему-то сразу 260. Телефон сообщил, что вошел в зону покрытия, хоть и слабого, однако джипиэс при таком эфемерном сигнале работать наотрез отказался. Ну и ладно, вон как раз кафе на другой стороне, сейчас у народа узнаем.
Столики, стоявшие на улице, по раннему времени были пусты, если не считать спящих под ними многоцветных кошек. Шоколадно-абрикосовые пятна с черными и белыми полосками напоминали рисунки Миро.
Доминик толкнула вальявочную дверь и вошла внутрь. Столов не было, только витрины со съестным и небольшая барная стойка. Позади нее женщина, похожая на добрую сову из мультфильма, вытирала полотенцем стакан. Увидев Доминик, она тепло, по-дружески улыбнулась. Доминик улыбнулась в ответ.
– Здравствуйте, синьора, не подскажете, где тут номер двести двадцать «эс»?
Стакан и полотенце перестали вращаться. Оливковые глаза с интересом уставились на пришелицу поверх очков.
– Добрый день и тебе, Лаура. Хотя мы сегодня уже виделись, и тогда ты вроде помнила мое имя. Но вот как ты запамятовала, солнышко, что двести двадцать «эс» – это твой дом?
Доминик, растерявшись на несколько секунд, весело хохотнула.
– Спасибо, что подняли мне настроение! Я б не отказалась иметь домик в ваших краях, но, к сожалению, в моем удостоверении личности обозначен совсем другой адрес. И имя, опять же к сожалению, тоже другое. А еще у меня замечательная память на лица, поэтому я на сто процентов уверена, что вас, моя синьора, вижу в первый раз в жизни.
«Сова», склонив голову набок, изучающе смотрела на Доминик. Во взгляде появилась тревога.
– Может, надо вызвать врача? Ты кроме этого… пробелов в памяти, в целом как себя чувствуешь?
– Благодарю за заботу, синьора, но вы просто перепутали меня с кем-то. – Доминик перестала улыбаться. Если ее перепутали с кем-то из дома под номером 220с, то что же это получается? Похожая на нее женщина живет с Алессандро? Вот вам и рыцарь печального образа, хитроумный, черт возьми, идальго! Сколько же он уже ухаживает за Доминик (ну, ухаживает – громко сказано, в основном на выставки да концерты ангажирует)? Месяца три? Нет, больше – полгода уж, наверное, с тех пор как с ним случился инцидент в лице дочери перспективного заказчика.
А было так: несовершеннолетняя, зато совершенно избалованная особа, единственная наследница нескромных сбережений скромного владельца сети супермаркетов решила стать Дульсинеей. Не просто так решила, разумеется, а после краткого, но вдохновляющего знакомства с архитектором, который возводил продовольственному королю загородный замок. Ей Ловец Бабочек показался прекрасным рыцарем. Наверное, потому, что других рыцарей в окружении папочки не водилось. И пока единственный бесценный экземпляр думал о стропилах и эркерах, Дульсинея измышляла способы сердце идальго поразить.
И регулярно их практиковала: то в бассейн заявится купаться неглиже, то на шею архитектору запрыгнет. Алессандро, как мог, пытался противостоять внезапным атакам и призывал к платоничности, однако благоразумие не входило в число девушкиных добродетелей. Рыцарь был поставлен перед выбором: или пылающая страсть до конца каникул, или рассказ папе про пылающую страсть. С интимными подробностями. Скабрезными. Иди доказывай потом, что Дон Кихот.
О проекте
О подписке