Задачей этого органа было «в случае отмеченных им противоречий в толковании законов различных кассационных инстанций выносить объединяющие принципиальные решения, которые кассационными инстанциями принимаются к руководству.

В случаях обнаружения неустранимого противоречия между действующим законом и народным правосознанием Верховный судебный контроль делает законодательным органам представление о необходимости издания нового соответствующего закона.

Отменять решения верховного судебного контроля может только законодательный орган советской власти» (ст. 6 Декрета)¹⁴⁷.

Декретом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) и Совета Народных Комиссаров (СНК) от 11 июня 1918 г. был учрежден Кассационный отдел при ВЦИК, и определен порядок кассации приговоров революционных трибуналов¹⁴⁸.

10 марта 1921 г. был принят Декрет о Высшем судебном контроле в РСФСР. «Народный Комиссариат Юстиции осуществлял контроль за деятельностью судебных органов, давал разъяснения и указания по применению действующего законодательства, имел право признавать недействительными решения суда, вступившие в законную силу, отменял их и направлял дела на новое рассмотрение»¹⁴⁹.

Положение о судоустройстве 1922 г. не предусмотрело существование Высшего судебного контроля как формы обжалования судебных решений и приговоров, вступивших в законную силу, поскольку в новой системе судов практическая надобность в нем отпала.

Я. Бранденбургский в статье «Почему мы упразднили Высший судебный контроль» объяснял такое решение.

Во-первых, был создан Верховный Суд, в котором сформирована высшая кассационная инстанция по гражданским и уголовным делам, на которую и была возложена обязанность контроля за единством судебного правоприменения.

Во-вторых, за пять лет советской практики «суд заметно вырос и советское право значительно глубже проникло в сознание наших работников», «сейчас не может иметь места та пестрота приговоров и решений, которые характеризуют первые несколько лет судебной практики», «губернские суды… составлены из гораздо более квалифицированных судебных работников, благодаря установленному для них Положением о судоустройстве обязательному стажу»¹⁵⁰.

И главное: вынужденное и сознательное отступление в первые годы судебной практики от единства суда (высший судебный контроль осуществлял административный орган – Наркомюст) не было уже необходимым. Изменилась коренным образом объективная обстановка, появилась реальная возможность «сделать еще шаг по пути создания единства суда»¹⁵¹.

С 4 января 1923 г. роль «верховного судилища» стала принадлежать Верховному Суду РСФСР в котором была создана кассационная коллегия по гражданским и уголовным делам.

Гражданская кассационная коллегия (ГКК) Верховного Суда РСФСР (ср. с наименованием до 1917 г.) издала 22 декабря 1924 г. наказ¹⁵², где в самом общем виде сформулировала требования, при нарушении которых решение не может оставаться в силе.

Обращалось внимание и на то, что общих указаний недостаточно и пояснение их применения на практике необходимо искать в публикуемых определениях Верховного Суда по конкретным делам.

По этому поводу Г. Рындзюнский в первом практическом комментарии ГПК РСФСР 1923 г. (именно так именует этот труд автор Предисловия Я. Бранденбургский¹⁵³) под названием «Техника гражданского процесса» отмечал: «чтобы понять основную линию, которую Верх. Суд проводит в своей кассационной деятельности по гражданским делам, и пути, по которым должны, следовательно, идти наши кассационные инстанции, как в отношении формального наблюдения за выполнением судами требований закона, так и классового восприятия основ гражданского права, необходимо старательно и постоянно изучать все вновь выходящие решения Верх. Суда и данные им в наказе основы. Советские юристы с нетерпением ожидают выхода систематизированных сборников этих решений, пока же опубликованная в печати руководящая практика нашего высшего кассационного суда настолько все же немногочисленна, что не выработала каких-либо твердо очерченных границ для определения пределов кассационного обжалования и рассмотрения, а теоретическое обоснование их не может дать исчерпывающего представления об этом вопросе, который всегда был крайне трудным для точного определения…»¹⁵⁴

В первые полтора года работы губсудов (образованы¹⁵⁵ в соответствии с Положением о судоустройстве РСФСР 1922 г.) Гражданской Кассационной коллегии Верховного Суда, «хотя она и относилась в высшей степени бережно к их работе, приходилось отменять очень высокий процент всех решений губсудов (процент отмененных решений губсудов за время с 1 апреля 1923 г. по 1 октября 1924 г. составляет почти 50%).

Эта цифра так значительно превышает процент отмены приговоров по уголовным делам за то же время (около 16%) отчасти в виду полного отсутствия за ГКК права (до 1936 г. в ГПК РСФСР действовал ряд ограничений на кассационное обжалование решений по отдельным категориям дел – прим. автора), а ныне крайне узких пределов исправлений, допускаемых в решениях по гражданским делам (ст. 246 ГПК), отчасти и потому, что решение гражданских дел значительно труднее и состав гражданских отделов судов значительно слабее практически подготовлен, чем состав уголовных отделов, имеющий довольно часто за собой крупный трибунальский стаж.

Кроме того, гражданские дела становятся все сложнее, ибо в них под прикрытием сухих формул гражданского нрава или разных договоров часто ведется настоящая классовая борьба за утраченные позиция буржуазии (споры о частной собственности, споры в области трудового договора, земельных отношений и т.д.), что не всегда улавливается на местах»¹⁵⁶.

Со временем советская кассационная практика окрепла, преодолела буржуазные апелляционно-кассационные крайности.

Определились суды, исполняющие роль кассационных инстанций и порядок кассационного обжалования не вступивших в законную силу судебных постановлений по гражданским делам¹⁵⁷.

Гражданское процессуальное законодательство окончательно закрепило оригинальные черты «советской кассации», сохранявшиеся вплоть до 1995 г.¹⁵⁸

Вместе с тем ответ на вопрос о том, на кого же были возложены кассационные функции Правительствующего Сената, пока является неполным.

Несомненно, Кассационная коллегия по гражданским Верховного Суда РСФСР обеспечивала в пределах своих полномочий единство правоприменения. Вместе с тем осознавалась потребность в существовании особого органа, чьей особой миссией было бы именно осуществление контрольной функции единства судебного правоприменения.

Такими органами стали Президиум и Пленум Верховного Суда РСФСР.

В новых условиях жизни государства и общества контроль за единым применением судами закона предполагалось осуществлять в иной форме, чем во времена деятельности кассационных департаментов Правительствующего Сената. Получила свое развитие идея судебного надзора, истоки которой находятся в отечественном гражданском процессуальном законодательстве и кассационной судебной практике конца XIX – начала ХХ в.¹⁵⁹

Все тот же Я. Бранденбургский отмечал: «Мы ни в малейшей степени не отказались от судебного надзора, но одно дело, когда Верховный Суд по своей инициативе или по инициативе государственной прокуратуры пересматривает приговор, содержащий в себе серьезное нарушение материального или процессуального права, и совсем другое дело, когда все заинтересованные лица могут обжаловать любой приговор и решение, хотя последние уже вошли в законную силу.

Практика двух лет показала, что жалобы эти стал подавать всякий, кому не лень, и субъективные добрые намерения руководителей держаться рамок, поставленных декретом о Высшем Судебном Контроле, разбивались с каждым днем все больше и больше, и Высший Судебный Контроль объективно превращался в новое учреждение, во что-то вроде 2-й кассационной инстанции.

С этой ненормальностью нужно было решительным образом покончить. Население должно, наконец, проникнуться той мыслью, которая составляет основную сущность нашей судебной системы, сводящуюся к тому, что судебное дело по существу рассматривается один раз, что никакой апелляции у нас нет и что приговоры и решения могут быть обжалованы то же только в кассационном порядке и, конечно, только один раз»¹⁶⁰.

В итоге, в отличие от «буржуазной кассации», Верховный Суд в лице Президиума и Пленума стал осуществлять пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений в надзорном порядке не по инициативе лиц, участвующих в деле, а исключительно по своей инициативе или по инициативе прокуратуры.

Основанием для такого пересмотра были «не любое нарушение закона, а лишь такое, которое привело к решению, идущему вразрез с общегосударственными интересами, с линией судебной или иной политики Рабоче-Крестьянской Власти»¹⁶¹.

Иными словами, «отмена решения в порядке надзора возможна лишь в том случае, когда того требует охрана рабоче-крестьянского государства и трудящихся масс, но не тогда, когда решение постановлено с нарушением тех или иных частных прав и интересов отдельного гражданина»¹⁶².

В советском надзорном производстве первых лет его существования можно еще разглядеть признаки «буржуазной кассации», проявляющиеся, например, в следующем:

– в цели судебного надзора – защита публичных, а не частных интересов лиц;

– в существенности оснований для пересмотра и последующей отмены вступивших в законную силу судебных постановлений;

– в судебно-контрольной функции надзорного органа, не претендующего на роль судебной инстанции, рассматривающей гражданское дело.

Вместе с тем дальнейшее развитие идеи судебного надзора¹⁶³ свело на нет эти начинания, имеющие (а иного с точки зрения эволюционного развития российского гражданского процессуального права и не могло быть¹⁶⁴) в своей основе дореволюционный научно-практический опыт кассационного обжалования и кассационной проверки, пересмотра судебных постановлений по гражданским делам.

Надзорное производство вплоть до 1995 г.¹⁶⁵ представляло собой оригинальное процессуально-правовое явление, характерное исключительно для советского гражданского процесса¹⁶⁶.

Современный период. Через более чем 90 лет, в 2010 г., кассация как институт российского гражданского процессуального права, как стадия гражданского процесса, как производство по проверке законности вступивших в законную силу судебных актов возвратилась в российский гражданский процесс¹⁶⁷ (в отличие от арбитражного процесса, знавшего кассацию с 1995 г.). Определенную роль в этом возвращении сыграл Европейский Суд по правам человека¹⁶⁸.

В общем, можно было бы говорить о сходстве российской кассации конца ХIХ в. и кассации ХХI в.:

– раздробленность кассационной функции;

– особый порядок возбуждения кассационного производства;

– особые основания для отмены судебных постановлений.

Но даже эти общие черты отличались своеобразием законодательного оформления, свойственного все тому же надзорному производству, хотя и изменившемуся после 1995 г., но сохранившему отдельные (влияющие на порядок обжалования и проверки судебных постановлений) советские черты.

В 2018 г. были учреждены кассационные суды общей юрисдикции, в связи с чем кассационное производство в гражданском процессе было изменено¹⁶⁹.

В результате изменений сохраняется децентрализация кассации, но при этом появились черты российской кассации периода 1864 г. (принятие кассационной жалобы влечет ее рассмотрение в судебном заседании кассационного суда), черты немецкого ревизионного производства конца XIX в. (частичная проверка вопросов факта).

Просматриваются и признаки, характерные для обжалования и пересмотра судебных постановлений периода действия Свода законов 1832 г. (ред. 1857 г.): определения суда кассационной инстанции – Судебных коллегий Верховного Суда РФ, могут быть обжалованы в высший судебно-надзорный орган – Президиум Верховного Суда РФ.

* * *

Исследовав возникновение и развитие кассации по гражданским делам важно обратить внимание на следующее:

1. Кассация как предоставленная законом возможность отмены вступившего в законную силу (окончательного) судебного решения в связи с нарушениями норм права, допущенными судом при рассмотрении и разрешении дела, имеет истоки в римском праве.

2. Развитие идеи кассирования судебных решений происходит во Франции в связи с необходимостью усиления королевской власти, гарантирования единообразного применения норм права всеми судами государства.

3. Для достижения обозначенной цели создается специальный орган (сначала подконтрольный монарху, позднее – самостоятельный), осуществляющий полномочия единственного в государстве высшего судебного органа, осуществляющего контроль единства судебной практики.

4. Окончательное превращение высшего суда в кассационный суд, миссией которого было ограждать единство закона и составлять, тем самым, опору законодателя, происходит в период практического воплощения теории разделения властей.

5. Развитие и законодательное оформление кассации в европейских правопорядках происходило схожим с французским образом, но в преодолении двух крайностей: придать кассации характер очередной судебной инстанции или рассматривать ее как высший судебный орган, осуществляющий контроль за единым применением закона всеми судами в государстве.

6. Идея единства кассационной функции находила, как правило, полную поддержку в унитарных государствах. В государствах с федеративным устройством, как правило, происходил отказ от этой идеи, в результате чего часть кассационной функции передавалась региональным высшим судам, при этом высший кассационный контроль сохранялся в высшем судебном органе государства.

7. К началу ХХI в. большинство зарубежных европейских правопорядков сочетают в организации кассационного производства публично-правовое и частноправовое начало, отражающиеся на порядке возбуждения производства, рассмотрения дела судом кассационной инстанции, его полномочиях.

8. Развитие российской кассации связано, главным образом, с иностранными заимствованиями правовых норм.

9. Потребность усиления власти государя и обеспечения единого применения норм права на территории Российской империи обусловливает создание специального высшего государственного органа с судебными полномочиями кассационного характера, разработку правил (процессуальных в том числе) его деятельности.

10. Окончательное формирование института кассации в России происходит в результате великой Судебной реформы 1864 г.

11. Российская кассационная теория и практика периода второй половины ХIХ – начала ХХ в. свидетельствует о наличии опыта (заслуживающего внимания в настоящее время) решения проблем высокой судебной нагрузки кассационных департаментов Правительствующего Сената.

12. Российская теория и практика судебного надзора 1920-х годов свидетельствует о влиянии дореволюционного кассационного научно-практического опыта на формирование нового пути контроля единого судебного правоприменения.