Цитаты из книги «Цель»

– Ты думала, где оставлять ребенка, когда будешь уходить на занятия? – спрашивает она, пока мы загружаем стиралку. – Еще не знаю. В Гарварде нет яслей. Скорее всего, найду няню на дому. Мысли обо всех этих проблемах нервируют меня, но я не хочу слишком много жаловаться. Карин и Хоуп и так уже чувствуют себя виноватыми из-за того, что не могут помочь больше, но, вашу мать, у них есть своя жизнь, о которой надо думать в первую очередь. – А что насчет твоей бабушки? – Боже, видела бы ты ее лицо, когда я спросила. Она сказала, что уже воспитала одного ребенка, – я указываю большим пальцем на грудь, – который ей не принадлежал, и не собирается воспитывать второго. – Жестоко. Мы перемещаемся на кухню и начинаем заниматься детскими бутылочками. – Жестко, но верно. Я не могу перекладывать эту ношу на нее. – Как насчет Такера? – Карин выливает воду из чистой бутылочки и ставит ее на полку с посудой. – Что насчет него? – Он отец и должен помогать. Можешь потащить его в суд и заставить выплачивать алименты. Мои глаза расширяются от удивления. – Я не стану этого делать. Он и так будет помогать. – Я делаю паузу. – Настолько, насколько я ему позволю. Карин раздраженно фыркает. – Ты такая упрямая. Ты не должна делать это все одна, Би. Звучит так, будто он просто случайный попутчик. Что между вами происходит?

– Это какой-то новый ритуал плодородия? – говорит он с порога, растягивая слова и опираясь плечом на дверь. – Потому что она уже, знаете ли, беременна. – Тащи сюда свою задницу, белый мальчик, и собери эту штуку, – огрызается Д’Андре. – Это нелепо. – Что нелепо? – Такер останавливается рядом со мной, и я пользуюсь возможностью прислониться к его ногам. Даже стоять на коленях тяжело, когда таскаешь повсюду дополнительные тридцать фунтов. – Мы разобрали ее на части. Разве можно не знать, как собрать ее обратно? Д’Андре повторяет предыдущую отговорку. – Я – главный бухгалтер. Такер закатывает глаза. – У тебя есть универсальный гаечный ключ? – Ты сейчас издеваешься? – рычу я. – У меня нет никаких ключей, не говоря уже о тех, у которых есть названия. Он улыбается. – Оставь это мне, дорогая. Я все сделаю. – Я хочу помочь, – вызывается Хоуп. – Это как хирургия, только на дереве, а не на людях. – Господи, помоги нам, – бормочет Д’Андре. – Идем, – Карин вцепляется в мою руку. – Давай начнем стирать хоть что-то из того, что мы купили.

вижу два стыкующихся куска, но остальные доски на полу – словно набор «Лего» без инструкции. Карин пожимает плечами. – Я ученый. Могу подсчитать объем и массу кусков, но не буду рисковать пораниться, пытаясь собрать это. В дверном проеме появляется Д’Андре, на его темной коже блестит пот. Мы все трое поворачиваемся к нему с умоляющим взглядом. – Что вы на меня так уставились? – спрашивает он с подозрением. – Ты можешь собрать эту кроватку? – спрашиваю я с надеждой. – И если можешь, пожалуйста, сними рубашку, – умоляет Карин. – Вы перестанете относиться ко мне как к куску мяса? – огрызается Д’Андре. – У меня есть чувства. Но он все равно скидывает рубашку, и какую-то минуту мы посвящаем тому, чтобы возблагодарить Бога за создание таких экземпляров, как Д’Андре, чья грудь выглядит словно вырезанная из мрамора. Он ухмыляется. – Достаточно? – Нет, не очень. – Карин кладет подбородок на руку. – Почему бы тебе не снять и эти шорты? Признаюсь, мне любопытно. Д’Андре – крупный мужчина. Я не против поглядеть на его причиндалы. Хоуп выбрасывает ладонь в воздух. – Нет, никакого стриптиза. Мы тут, чтобы помочь собрать колыбель. Малыш, что ты можешь сделать? – Я главный бухгалтер, – напоминает он ей. – Помнишь? Я хорошо справлюсь с подсчетами и переноской тяжестей. Ее соберет Такер. Он снаружи, уговаривает кого-то забрать письменный стол. – Он бросает прицельный взгляд на мой живот. – Так что мы подождем твоего мужчину. – Ей не нужен мужчина, – отвечает Хоуп. – У нее есть мы. – Тогда зачем я тут? – Потому что ты меня любишь и не хочешь спать на диване, – сладко говорит Хоуп. – Это не диван, Хоуп. Это кусок дерева и немного поролона

– А ты знала, что, когда ребенок начинает шевелиться, его называют оживающим? – спрашивает Хоуп. Я фыркаю. – Она что, выскочит из моего живота с мечом и объявит, что в живых должен остаться только один? – Очень может быть. Женщины ведь умирали, рожая, так? Ребенок, по сути, – это паразит. Он живет, питаясь твоей пищей, поглощая твою энергию. – Концом вешалки она постукивает себя по губам. – Так что да, думаю, девиз «Горца» тут был бы кстати. Мы с Карин смотрим на нее в ужасе. – Безнадежная, заткнись, – приказывает Карин. – Я просто рассуждала, что с медицинской точки зрения это вероятная теория. Не тут, но, может быть, у других, менее развитых, народов. – Она тянется похлопать меня по животу. – Не беспокойся. Ты в безопасности. И тебе нужно больше одежды для беременных, – говорит она, переключаясь на новую тему, пока я все еще перевариваю мысль о том, что мой ребенок – паразит. Я качаю головой. – Нет. Вся эта одежда выглядит отвратительно. Я и так похожа на лодку, не хочется быть еще и страшной лодкой. – Думаю, если бы я была беременной, я бы носила одежду свободного кроя или халаты, как Люсиль Болл, – задумчиво говорит Карин. – А они вообще есть в продаже? – спрашивает Хоуп.

– Как, по-твоему, я это сделаю? Начну прыгать? – А ребенок от этого не вывалится? Ну, если бы ты была на последнем месяце, могла бы ты его вытрусить наружу? – Карин размахивает руками, словно член танцевальной команды Тейлор Свифт. Я смотрю на нее в недоумении: – Прошу, скажи мне, что для той области, которую ты изучаешь в магистратуре, неважно, знаешь ли ты хоть что-то о родах

– Ты действительно любишь Така, да? – Люблю. Он тяжело вздыхает. – Ты должна сказать ему. – Нет, – я вздыхаю, – и ты ему ничего не скажешь. – Он должен знать… – Нет, – повторяю я, на этот раз тверже. – Я серьезно, Дин. Не говори ему ничего. Ты мне должен. Насмешка сверкает в его глазах. – С чего бы? Я выпячиваю подбородок. – Ты не заслужил ту отличную оценку по статистике на втором курсе. – Ага. И я должен держать рот на замке в наказание за мою незаслуженную оценку? – Так ты признаешь, что она незаслуженная? – Конечно, – отвечает он обиженным тоном. – Поверь мне, я сделал все, что мог, лишь бы преподаватель меня завалил. – Чушь собачья. – Это правда. После того как я сдал тот проект, над которым мы вместе работали, и ты получила всего лишь B, я понял, что ассистентка что-то нахимичила с моими оценками. Я попросил преподавателя просмотреть все мои тесты и все работы, и оказалось, что я не должен был сдать этот курс. – О боже. Я знала это. – Хотя я не чувствую от этого ожидаемого удовлетворения. Моя вражда с Дином кажется вдруг невероятно пустяковой. И, как он и сказал, такое чувство, будто все это было миллион лет назад. – Ну, а я не знал, – откровенно говорит он. – Ты наверняка думаешь, что я трахал ассистентку ради оценок, – он сверкает улыбкой, – но я трахал ее потому, что у нее отличные сиськи и милейшая задница. Я изображаю смех, а затем снова становлюсь серьезной. – Почему ты мне ничего не сказал? Он фыркает. – Потому что мы не друзья.

– будем складывать все аккуратно или просто побросаем в коробки, как придется? – Какие коробки? – Я подхватываю с пола упаковку с мешками для мусора. – Одежда пойдет сюда. – О боже. Ты такой парень. – Да. – Ухмыляясь, я провожу рукой вниз по прессу, а затем хватаюсь за свое хозяйство, спрятанное под джинсами. – Хочешь проинспектировать, чтобы убедиться? – Ты меня упаковываться звал или трахаться? – И то, и другое. Она обводит рукой комнату. – Тут нет кровати. – Кому нужна кровать? – Моему бедному, толстому, беременному телу, – отвечает Сабрина с жалкой улыбкой. – Как тебе такой вариант, – предлагаю я, – давай упакуемся как можно быстрее, а потом я поеду с тобой в Бостон, и мы устроим секс-шторм на твоей большой, удобной кровати? Она поднимается на цыпочки и целует меня в губы. – Договорились.

. Входит Гаррет, стирая со лба пот. Когда он видит Сабрину, его лицо озаряется. – О, хорошо, что ты тут. Погоди, мне нужно кое-что взять. Через минуту мы слышим на лестнице громкие шаги, а она оборачивается ко мне, словно спрашивая: «Он говорил со мной?». Ханна приглаживает рукой волосы и бросает на меня умоляющий взгляд. – Просто помни, что он твой лучший друг, окей? Звучит зловеще. Когда Гаррет возвращается, в руках у него блокнот и ручка, которые он кладет на стол, садясь напротив Сабрины. – Так, – говорит он, поворачиваясь ко мне, – присядь. Это важно. Теперь я сильно озадачен. Отстраненное выражение на лице Ханны не помогает разобраться в происходящем

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Сабрину Ханна. – Тебе все так же плохо по утрам? – Нет, это прекратилось пару месяцев назад. Теперь я просто уставшая и голодная, и мне постоянно хочется в туалет. О, а также все сложнее и сложнее становится разглядеть собственные ноги. Но это, наверное, к лучшему, потому как мне кажется, что они опухли вдвое. – Ох, это неприятно, – сочувственно говорит Грейс. – Но по крайней мере ты получишь очаровательное, пухленькое чудо за всю свою боль и страдания. Это достойная награда, так ведь? – Ха! – Сабрина ухмыляется. – Как насчет того, чтобы позвонить тебе в три утра, когда мое пухленькое чудо будет орать, надрываясь? Думаешь, тогда ты скажешь мне, что это достойная награда. Ханна прыскает. – Она тебя поймала, Грейс

Я знаю, что не должен смеяться. Мать моего ребенка расстроена. Последнее, что мне стоит делать, так это смеяться над ней, но потрясенное выражение ее лица бесценно. – Такер! – она толкает меня в плечо. – Прекрати смеяться и скажи мне, что это за чертовщина. Я бросаю взгляд на фото и снова не могу удержаться. – Это успокаивающий… – с трудом произношу я. Сабрина опять пихает меня. – Логан, – задыхаюсь я. – Он сделал это для малыша. Это успокаивающий тест. – Клянусь богом, Так, если ты не начнешь говорить внятно, я пошлю это фото полиции и скажу им, что стала жертвой маньяка. Я захожусь смехом. – Такер! Все еще задыхаясь от смеха, я с трудом сажусь и выпрямляюсь. Захожусь в кашле, а затем смотрю на тряпичное существо на экране. Думаю, это должен был быть мишка Тедди, но, видимо, в процессе что-то пошло не так. Стежки как будто из фильмов Тима Бертона. Один глаз сделан из пуговицы, другой, словно из фильмов о серийных убийцах, нашит буквой «Х» черными лентами. Сбоку на голове недостает куска меха, а лапы – разные по размеру. Под фото Логан написал: Грейс думает, это напугает малыша. Она ведь ошибается, да? Нет, не ошибается. – Зачем Логан сделал это для нас? – требовательно спрашивает Сабрина. Я фыркаю. – Он претендует на роль крестного отца. – Выражайся яснее! Подавляя еще один приступ смеха, я спешно поясняю: – Он и Гаррет – оба хотят быть крестными нашего ребенка. Я случайно глупо пошутил о том, что заставлю их побороться за этот титул, и они сочли идею отличной. Так что теперь они соревнуются. Сабрина поднимает бровь. – А ты, вообще, думал, что, может, я никого из них не хочу видеть в роли крестного? – Конечно. Я думал, мы поговорим об этом когда-нибудь, но, уверен, Гаррет и Ханна будут прекрасными крестными. – Они должны будут отвоевать это право у Хоуп и Карин. Но ты уже сбросил Логана со счетов? Мой взгляд снова устремляется в телефон. – Хм, да. Она наконец улыбается. – Окей. И как устроено это соревнование? Я вздыхаю. – Все сложно, как бы глупо это ни звучало. – Твой ответ меня ничуть не удивляет, – радостно говорит она. – Есть пять… ну, не знаю, критериев. В каждом демонстрируется важный родительский навык. – Боже, поверить не могу, что говорю все это: Логан объяснил мне правила, и теперь я чувствую, будто одобряю безумие затеи, повторяя сейчас его слова. Сабрина тем не менее смотрит зачарованно. – Какие критерии? Я сканирую память. – Способность успокаивать. Помощь в чрезвычайных ситуациях. Надежная поддержка. Хм… материальная обеспеченность. И… дерьмо, не могу вспомнить последний. – Как купленная мягкая игрушка может характеризовать способность успокаивать? – Купленная? Дорогая, это существо сделано своими руками. Они купили эти наборы «сшей мягкую игрушку сам». Челюсть у нее едва не падает на пол. – О боже. Вот это… целеустремленность. – Они хоккеисты. Целеустремленность у нас в крови. – Как они узнают, кто выиграл? У них есть призовые очки? – Я должен выбрать победителя в каждой категории. – Очевидно, потому, что мои друзья ненавидят меня, заставляя выбирать. – И они показывали копии своих налоговых деклараций, чтобы определить, кто выиграл в финансах? – сухо спрашивает она. – Нет. Но тут ничья, потому что они оба будут играть в профессиональных командах. То же с надежной поддержкой, я никогда не стану выбирать между Ханной и Грейс. Я слишком дорожу своими яйцами. Она фыркает. – Так что покажет этот тест? – Если только Гаррет не сошьет что-то еще более кошмарное, чем это, – я постукиваю по экрану, – то, почти уверен, он победит. – Твои друзья чертовски странные, Такер. Ты ведь знаешь это? – Прекрасно знаю