Джон опустился на колени рядом, Софи увидела это сквозь пелену слез. Он осторожно обнял ее и притянул к себе. И Софи не помешала. Она обняла в ответ слабыми руками, позволяя утешать себя, гладить по голове и стирать слезы со щек. Она не должна была, надо было гордо оттолкнуть, встать, вскинуть голову, но ей было ужасно горько, страшно и плохо, и Джон был единственный, чьих объятий она хотела. Он был единственный, кто мог утешить ее хоть отчасти, и она не смогла покривить душой перед самой собой. Она хотела его прикосновений, его ласки. Хотела чтобы он сказал, что все будет хорошо, что он отведет все ее тревоги, защитит от любой беды…

– Сколько горя я принес… – зашептал Джон на эльфийском. – О, сколько же горя…

Его губы коснулись ее виска. Он поцеловал в щеку, в уголок губ, в переносицу. Он целовал и целовал ее лицо, торопливо, неистово, закрыв глаза. Руки вокруг ее плеч сжались в стальное кольцо. Джон нашел ее губы, и Софи презирая себя, ответила на его поцелуй.

Она могла что угодно говорить себе, как угодно ненавидеть, презирать, бояться. Но больше всего этого она его любила.

Поцелуй был соленым от ее слез. И все же они жадно вцепились друг в друга, словно любовники после долгой разлуки. Софи в ярости сжала пальцы в его волосах, прикусила губу так яростно, что почувствовала солоноватый вкус его крови. Она злилась на него, ненавидела… и целовала так как никого в своей жизни. Так, словно жизни у нее без него не было.

Джон повалил ее на спину прямо на пол. Софи от неожиданности испуганно вскинулась. Джон никогда так… он же не был таким! Но он отвечал ей такой же злостью и такой же страстью. Они не могли разорвать поцелуя, зная, что разорвав, снова станут ругаться и кричать друг на друга.

Руки Софи жадно прижимали его ближе, а Джон бесстыдно задрал ее куртку и футболку, добираясь до голой кожи.

– Я так злюсь на тебя! Ненавижу! – зашептала Софи, уткнувшись губами в его гладкую щеку, не давая ему отстраниться. – И люблю… люблю, люблю, люблю!

Она снова чуть не расплакалась от ужаса и страха. Как она может? Как?!

–Я в ярости! – зашипел Джон. Он сдавил ее лицо в ладонях. – Убить готов, лишить языка, уничтожить… И не могу дышать! Ни единого вдоха не могу сделать без тебя!

Он сжал кулак и ударил в пол рядом с ее лицом. Она зажмурилась и вздрогнула, услышав, как треснуло дерево, но тут же просто притянула его к себе. Она знала, что он никогда не причинит ей боль. Просто знала и все.

– Что же нам делать? – прошептала она. С запозданием осознала, что обнимает Джона за талию ногами, что он лежит на ней, тяжело дыша от гнева и возбуждения.

– Я не знаю… – Джон прижался к ней лбом, мягко поцеловал губы, невесомо и нежно. – Как мне удержать тебя? Неужели только силой? Я ведь… Боги, я ведь пойду и на это! – он в ужасе вздрогнул. – Софи, любимая, умоляю освободи меня. Отдай мне мое сердце назад. Оставь меня в ледяном покое, чтобы не знал больше этого счастья и этой боли. Ты сотворишь из меня монстра, которым я не желаю быть! – он сел и потянул ее за собой. Софи обняла его руками и ногами, вцепившись как обезьянка. Джон с силой прижал ее к себе.

Они никак не могли разорвать поцелуя, сталкивались губами и языками снова и снова. Два дыхания мешались в одно, в отчаянии. Губы Джона спустились на ее шею, и Софи жадно прижала его ближе. Хотелось кричать и плакать. От ужаса, боли и жадного алчного удовольствия.

– Я никогда не отдам твое сердце… – прошептала Софи в беспамятстве. – Оно мое навсегда… Навсегда…

Джон укусил ее в ярости, Софи засмеялась, не чувствуя боли. Она впервые в жизни чувствовала радость обладания. Она хотела кричать всему миру, что этот мужчина – ее. Ужасный убийца, губитель всех людей, презренный полукровка. Ее.

– Клянись, что не откроешь мои тайны никому. Поклянись, и я поверю! – Джон с силой сдавил ее плечи.

– Не стану!

– Тогда я увезу тебя. В такую глушь, где ты не услышишь больше людского голоса. И твоего голоса не услышат. Никто и никогда.

– А ты поедешь со мной?

– Нет. Я должен быть в Сиршаллене, пока смогу в нем быть.

– Ты не отошлешь меня. Не сможешь.

– Предлагаешь мне смотреть, как ты губишь себя? Как тебя убьют на моих глазах? Разве я смогу выстоять против всех перстов Эльтана? Ждешь, что я буду убивать своих сородичей, чтобы спасти тебя? Лишь потому, что мое сердце в твоей груди?

– Ты можешь остановиться. Еще не поздно! – Софи с жаром обняла Джона. Поцеловала его в кончик острого уха. – Пожалуйста, Джон. Пожалуйста, Линар, остановись.

Он заледенел.

– Слова сказаны и дело сделано. – сказал он тихо. – Этой ночью все начинается. Я уже не в силах повернуть назад. Но даже если бы мог, не повернул.

Софи зло ударила его кулаком в плечо. И уткнулась туда же лбом.

– Как ты можешь… Как?

Он ласково погладил ее по голове. Поцеловал в висок.

– Для меня не было другого пути. Я выбрал самый милосердный для твоего народа и опасный для нас.

Какое-то время они сидели в тишине обнявшись. Софи вымотанная ужасным днем и бессонной ночью, в теплых объятиях Линара стала засыпать.

– Нет, – он мягко встряхнул ее. – Не засыпай. Мы должны решить, Софи. Мы разлучимся или ты дашь мне клятву. Я наивный глупец, но я готов поверить тебе. Моя свита молчит, но каждый из них думает, что тебе лучше отрубить голову. Эльтан сегодня предлагал мне твою смерть. Такую, о которой я ничего не узнаю. Я не увижу твоего тела, не почувствую холода твоей кожи. Ты просто исчезнешь раз и навсегда. Словно тебя и не было никогда.

Софи похолодела от ужаса, поняв, что прийти сюда мог не Линар, а персты Эльтана. Если бы он согласился.

– Ты клялся защитить меня. – прошептала она в ужасе.

– И я сдержал свое слово. – ответил он просто. – Я сохраню твою жизнь. Но если ты не дашь мне клятвы, я сохраню ее так, как смогу. Отослав тебя.

Софи сглотнула. Что было делать? Предать людей, согласиться хранить тайну? Или разлучиться сейчас и навсегда. Софи подумала, что оказавшись в лесу, никому и никогда не поможет.

– Я дам тебе слово. Я сохраню твою тайну. – Линар с неистовой радостью посмотрел ей в глаза. – Пока я в Сиршаллене. – добавила Софи. Радость его примолкла.

– Пока ты в Сиршаллене… – пробормотал он. – Значит, выйдя за пределы наших лесов, ты станешь говорить обо мне с каждым встречным?

– Я буду говорить каждому встречному, что есть опасность. Что есть болезнь, которую нужно победить.

– И как ты объяснишь свое знание?.. Впрочем, не важно. Люди узнают, это неизбежно. Однажды твое знание станет бесполезным. Быть может, это произойдет скорее, чем я думаю.

– Я хочу спать, Дж… Линар. – поправилась Софи. Он виновато прикусил губу.

– Тебе лучше называть меня так. Эльтан отказался от моего прозвища. И я отказался от него. Пора мне стать тем, кто я есть.

– Я не знаю, кто ты есть… – пожала плечами Софи и положила голову к нему на плечо. – Но я очень люблю тебя и не хочу разлучаться. Это ужасно, правда? Что же я за человек…

– Обычный человек. Все живые, и люди и эльфы, хотят провести жизнь в любви…

– Ничего ты не знаешь про людей. Тебе только предстоит их узнать.

– Разве мне это нужно?

Софи понуро вздохнула. Действительно, к чему утруждаться, когда через шестьдесят лет люди станут диковинками.

– Да, нужно. Ты ведь тоже человек, хоть и наполовину. На лучшую свою половину.

Софи почувствовала, как его грудь вздрогнула в смешке.

– Я отдал бы руку, чтобы быть чистокровным эльфом, лишенным этих мук. Людское во мне только мучает. Терзает, заставляет совершать ошибки.

– Заставляет быть человеком, из плоти и крови, чувствовать как мы. Ты ведь знаешь, что твое сердце – это не холодное сердце эльфа, правда? – Софи отстранилась и прижала ладонь к его груди. – Я это знаю. Ведь оно у меня.

– Сердце эльфов не изо льда, Софи. – покачал головой Линар. – Просто оно может заледенеть от боли. Как у моего брата… Скоро его вновь призовут в Кайрин. Кто знает, быть может в последний раз.

– Зачем?

Линар опустил взгляд.

– Об этом я не скажу тебе. Довольно и одной тайны, что я так опрометчиво открыл. Ты клянешься хранить мои секреты? – он хмуро и внимательно поглядел ей в глаза, подняв лицо за подбородок.

– Пока я в Сиршаллене, я никому не скажу. Ни человеку ни эльфу. Но когда я его покину, я буду свободна говорить.

– Покинешь… – Линар привычно нахмурился. – И когда же ты его покинешь, по-твоему?

– Я не знаю. Однажды.

– А что если никогда?

Софи помолчала. Что-то в ее груди интуиция или простая вера, говорило ей что она покинет Сиршаллен. Ей было двадцать лет и представить, что она проведет тут всю свою жизнь она не могла. Это просто не укладывалось в голове.

– Там и увидим. – Софи пожала печами и отстранила Линара. Поднялась. Он встал следом.

– Я пойду спать.

Линар кивнул.

– А ты? – просто спросила Софи, даже не подразумевая что-то большее, чем просто сон.

На лице его дрогнула улыбка.

– Неужели ты, после всего, что я совершил и наговорил сегодня, позволишь мне спать в одном с тобой доме?

– Я ведь… в твоих глазах я тоже сделала сегодня непростительное. Наверное, нам снова надо учиться прощать друг друга. – Софи сказала это и осеклась. Прощать? Неужели она может простить Линару то, что он совершил? Вот так взять и простить, что он перекроил весь мир под свои взгляды. Просто взял и лишил людей, всех людей, будущего.

Софи растеряно посмотрела на него. Он стоял рядом в привычном зашнурованном эльфийском жакете, со строго собранными волосами. Твердый подбородок, гладкие, ни разу не тронутые бритвой щеки, острые скулы. И глаза, так любимые ею серые глаза с золотыми искрами. Линар смотрел на нее с нежностью, какой она не видела ни в одних глазах за всю свою жизнь.

– Моя голова сейчас взорвется… – простонала Софи. – Я не прощаю тебя, и я с тобой не согласна. Я буду пытаться остановить тебя, если когда-нибудь мне представится шанс. Я буду пытаться спасти людей и говорю тебе об этом открыто. Если хочешь и можешь – решай мою судьбу. Я буду опасна для тебя пока дышу.

Линар улыбнулся, закрыл глаза и потер лицо ладонями.

– Это правда лишь отчасти. Ты опасна для меня как никто из живущих. Ведь я не могу забрать твою жизнь, не могу причинить тебе боль. Но это не продлится вечно. Люди узнают, с твоей помощью или нет. Рано или поздно, они узнают, и твое знание перестанет быть опасным для меня. – Он подошел и придержал ее за плечи, нежно сжал, словно пытаясь уберечь от холода. – Ты госпожа моего сердца, София. Мой отец заставил забрать этот титул, я сам желал забрать его сегодня. Какая глупая затея. Как будто это возможно – вынуть сердце из груди и заставить его биться иначе. – он кисло усмехнулся. – И все же я должен подчиняться владыке. Моя звезда… Я больше не могу отдать ее тебе. И потому я не посмею делить с тобой ложе. – Он подхватил ее руку и нежно поцеловал костяшки. – Я этого не достоин.

Софи кивнула. Да, сложно было на это что-то возразить, но ей было плохо и страшно, и прижаться к его теплому боку было бы хоть каким-то утешением.

– Ты ведь не изменишься, да? – с болью спросила Софи.

– Нет, – покачал Линар головой. – Не изменюсь. Тебе придется принять меня таким, какой я есть. – он помолчал. – Или не принять.

Софи коснулась его щеки, нежно провела пальцами по скуле. У Джона были густые, загнутые ресницы. Софи осторожно коснулась их и он смущенно моргнул и отстранился.

– Что? – он с улыбкой посмотрел на нее, словно она затеяла какую-то игру.

– Хочется найти в тебе больше от человека. – призналась Софи, отпустила его и шагнула в сторону спален. Но замерла.

– Дж… Линар, – поправилась она. – Так сразу и не привыкнешь. – она хмыкнула. – Помнишь ты сказал мне, что третья встреча – это знак судьбы. Что мы должны пройти вместе путь, чтобы понять, зачем судьба свела нас?

Он внимательно нахмурившись слушал. Кивнул.

– Это так. Мы в это верим.

– А ты не думал, что я встретилась тебе, чтобы ты передумал? Чтобы остановить тебя? Но ты не остановился.

Линар покачал головой.

– Я не мог. Этому не суждено было случиться. Ты пришла в мою жизнь, чтобы показать – у всего есть цена. И за великое приходится платить самым дорогим, что у тебя есть. Я обрел тебя именно в тот миг, когда пришло время потерять. Мои мечты о нашем с тобой будущем я положил на алтарь победы как и многое другое. Я отдавал себе отчет в том, что ты возможно не захочешь больше меня видеть. Но ты… ты говоришь мне о любви. Ты позволяешь мне разделить с тобой кров в тот день, когда я нарек тебя рабыней. – Он растерянно поглядел в сторону. – Как это возможно? Быть может, ты лжешь мне, чтобы снова предать? О, каким глупцом я буду, если это так.

Софи хмуро поглядела на свои руки.

– Не высокого ты обо мне мнения, да? – хмыкнула она. – Впрочем, наверное, ты прав. Какие дела, такая и награда.

Она повернулась, чтобы уйти, но Линар поймал ее за руку и повернул к себе.

– Софи… Я… – он умолк глядя ей в глаза, нахмурился. – Прости мне эти слова. Я верю твоему слову как своему. И даже если я ошибаюсь, даже если я последний из глупцов, готовый поставить свой народ под угрозу из-за веры в слово смертной… Я ничего не могу поделать с собой. Я верю твоей клятве.

Софи улыбнулась и прижалась к его руке. Рука Линара была теплой. Софи болезненно зажмурилась. Именно в этот миг она до конца осознала, что у них нет будущего. Что она может сколько угодно вот так цепляться за его руку, но это не может длиться вечно и ничего не изменит.

– О чем ты думаешь? – он нежно отвел волосы с ее лба. – Чего ты желаешь?

– Желаю… – она открыла глаза. Джон смотрел на нее взволнованно, с болезненным пристальным интересом человека, который боится пропустить разряд молнии на небе.

Больше всего на свете она желала проснуться рядом с ним вчерашним утром, когда она ничего не знала и ничего не стояло между ними нерушимой стеной. Проснуться, снова улыбнуться ему и увидеть его сонную улыбку в ответ.

– Хочу чтобы этот ужасный день наконец закончился. – прошептала она, отпустила его ладонь и пошла спать.