Родители были недовольны её решением уйти с работы и посвятить себя семье. Владимир Иванович и Светлана Александровна не были столь непримиримы в плане семейных условностей, они были современными людьми с широким кругозором, совершенная противоположность родителям Арсения. И дочь старались воспитывать личностью разносторонней, никогда не ограждали её от жизненных неурядиц, не ограничивали свободу, даже в попытке уберечь от чего-либо, и, наверное, поэтому, за два года брака детей, так и не смогли найти общий язык с Тетериными. Встречались, собирались за одним столом редко, пару раз в год, и то, семейные посиделки всегда проходили несколько скомкано, все чувствовали себя неловко. Родители Юли оба из преподавательской среды, Владимир Иванович был деканом экономического факультета в местном университете, и поэтому он был так сильно недоволен и до сих пор переживал из-за того, что Юля оставила профессию, позабыла о своём дипломе, с головой уйдя, как он считал, в черновую работу. Мама Юли, Светлана Александровна, окончив в своё время литературный факультет педагогического института и проработав больше десяти лет в школе, теперь заведовала самой большой в городе библиотекой. Человек начитанный и интеллигентный, который, по её же признанию, совершенно не знала, о чём разговаривать с матерью и бабушкой зятя. Родители Юли не любили сидеть долго на одном месте, обожали путешествовать, уезжали за границу минимум дважды в год, присылали фотографии и делились с дочерью впечатлениями от увиденного. И, конечно же, Юля понимала, что для неё они хотят того же – бесконечного развития, приключений, взрыва эмоций. Что сами так ценят в жизни. А выбор дочери для них непонятен, и этим она их сильно волнует. Отец откровенно считал её семейную жизнь рутиной. Юля несколько раз пыталась доказать ему обратное, но как-то не получалось. Каждый раз она сбивалась на рассказ об их с Сеней любви, и дальше разговор не шёл. А самой Юле не нравилось думать о том, что их с Сеней семья – ничем непримечательна. Она ведь так старается…

Несмотря на то, что её родители и родители Арсения были близки по возрасту, их разделяло всего несколько лет, с первого взгляда можно было подумать, что между ними разрыв в десятилетие, а то и больше. Юля невольно отмечала это каждый раз, как видела их вместе, за одним столом. Её родители выглядели моложаво, особенно отец, стильно одетыми, положение и работа обязывали следить за собой и своим внешним видом, но самое главное, её мама и папа всегда улыбались. А Тетерины почти всегда хмурились и были чем-то бесконечно озабочены. Юля помнила, что, когда Арсений только познакомил их, привёл Юлю в дом, она от серьёзной атмосферы и тяжёлых взглядов несколько растерялась. Но следом ей начали объяснять, кто же такие Тетерины, и какая ответственность на них всех лежит. Что их семья, их имя у всех на слуху, и началось это не вчера, а больше века назад, и нужно понимать важность и необходимость оставаться правильными и порядочными людьми, придерживаться определённого жизненного уклада и не забывать об условностях, особенностях жизни в маленьком городке, где все друг друга знают.

– Это в городе все порхают, – любил говорить, а точнее ворчать Николай Васильевич. – Всем на всех наплевать, никакой морали. А здесь в тебя каждый может пальцем ткнуть, и никто уже не забудет, как ты оступился. В деревне ты у всех на виду.

Судя по последним событиям, говорили Тетерины так с высоты своего негативного опыта. Успели наделать ошибок, особенно Николай Васильевич, вот и продолжает опасаться, старается очистить репутацию. Теперь Юля это понимала.

– Как дела? – спросили её родители, когда Юля появилась у них как раз к завтраку. Никакой тебе каши, пирогов или блинов. Родители предпочитали завтракать по-европейски, омлет, тосты с маслом, обязательный стакан апельсинового сока, и позже кофе, который папа всегда варил сам, не доверяя жене, и гордясь своими талантами.

– Дела нормально, – отрапортовала Юля. Расцеловала родителей и налила себе сок. Улыбнулась широко, чтобы никто не усомнился в её искренности. – Соскучилась по вам, вот и приехала с утра пораньше.

– Конечно, по нам она соскучилась, – не поверил Владимир Иванович. – Настолько, что появилась за десять минут до того, как мы на работу с матерью отправимся. Так и скажи, что у Милки сегодня выходной, вот ты и примчалась с подружкой поболтать.

– Ладно, Вова, дай девочке от семейной жизни отдышаться. Вечером её из дома всё равно не выпустят.

В словах матери слышался откровенный намёк, но Юля предпочла сделать вид, что его не заметила. Пила сок и продолжала улыбаться. Всё-таки родители думают, что её новые родственники домашние тираны. Причём, Сеню они таковым не считали, это мнение относилось именно к его родне. И как этот стереотип в родителях перебороть, Юля не знала.

Вскоре родители уехали на работу, Юля же зашла в свою комнату, в которой, кстати, со времён её незамужней жизни совсем ничего не изменилось. Зашла совсем ненадолго, несколько минут полежать на своей постели и заглянуть в огромный шкаф со своими вещами. В нём до сих пор висели платья, костюмы, красивым рядом стояли туфли на шпильке, но как-то так получилось, что с некоторых пор все они были позабыты, и у неё не находилось особого повода всё это носить. В рестораны Сеня её не приглашал, к родственникам вычурно наряжаться было непринято, а ведь когда-то Юля жить не могла без каблуков. Работала в банке и целый день, до гудящих ног, бегала на каблуках, мечтала их вечером снять, но всё равно любила все свои туфли. Лучшим подарком для неё на любой праздник считались отличные туфли, папа об этом знал, и никогда на дочери не экономил. Кто бы мог подумать, что Юлина жизнь внезапно изменится так сильно, что она позабудет, что такое высокий каблук и городская суета.

Милка, её подружка с детского сада, жила двумя этажами ниже. Сколько Юля себя помнила, столько они с Милой были знакомы. Вместе копались в песочнице, потом пошли в детский сад за руки и в красивых платьицах. Вот только у Юли платье всегда было чистое, а у Милки вечно в каких-то пятнах. Её мама, Анна Павловна, всегда удивлялась и сердилась на то, что её дочка, куда бы ни отправилась, обязательно найдёт и притащит в дом какую-нибудь грязь. Со временем, когда Мила достаточно повзрослела, это определение перешло с пятен на одежде на Милкину личную жизнь, и по этому поводу Анна Павловна не уставала сокрушаться и вздыхать. Повзрослев, Мила превратилась в респектабельную женщину, можно сказать, в предпринимателя. В какой-то момент своей жизни, наверное, не совсем осознанный, взяла и предприняла неимоверное усилие над своей ленивой натурой, и организовала, открыла, обустроила, назовите, как хотите, салон красоты. При том, что сама ни разу ногти самостоятельно не накрасила, всегда просила об этом Юлю. Но с организаторскими способностями у Милки всегда был полный порядок, вот она и занялась любимым делом – всё организовывать и всеми командовать, и вот уже третий год этим с упоением занималась. В её салоне трудилось три парикмахера, две маникюрши и якобы косметолог без ясного образования. А с недавних пор Милка бредила обустройством инфракрасной сауны и требовала от всех найти для неё достойного массажиста. Лучше мужчину, лучше красивого, высокого и с сильными руками. Его услуги точно станут пользоваться спросом у клиенток.

– У тебя салон красоты или вертеп? – удивлялся её старший брат.

Кстати, брат у Милки был классный. Юля искренне считала, что Женька – идеал мужчины. Обладатель спокойного нрава и мечтающий о семье и детях. Такого мужчину ещё поискать. А он всё почему-то ни у кого не находился, так и сидел в свои тридцать лет дома, исправно и вовремя приходя вечерами с работы, готовя ужин для себя и младшей сестры, и тем самым заставляя переживать Анну Павловну ещё больше. Та была уверена, что её детей кто-то сглазил. Даже квартиру освятила, дважды. Какие-то подушечки с травами по углам разложила, каждое окно под бормотание то ли заклинания, то ли молитвы перекрестила, а когда её терпение и нервы закончились, уехала к сестре в деревню, оставив взрослых детей проживать одних, и только попросила сообщить, когда возвращаться, чтобы нянчить внуков. Обратно её пока никто звал, вот уже третий год, внуков никак не намечалось. Милка строила бизнес, а Женька карьеру, трудясь главным менеджером в компании по установке элитных дверей. От него Юля в своё время и узнала, что двери тоже могут быть элитными, а не только жильё и автомобили. А, вообще, если говорить совсем честно, то Юля знала, почему Женька, со всеми его положительными качествами, не торопится жениться. Он с давних пор, наверное, ещё с их общей юности, был влюблён в неё. Это ни для кого не было секретом, но ей самой казалась очень странной сама мысль о том, чтобы встречаться с братом подруги, пусть и старшим братом. Но она же помнит Женьку совсем мальчишкой, со всеми его детскими чудачествами, фантазиями, подростковыми прыщами и первой сигаретой за углом дома. Помнит, как они с Милкой бегали за ним хвостом, выслеживали, а потом мчались к родителям, чтобы рассказать страшную правду – Женька курит. А после получали от него настоящего пенделя. И после всего этого представить их хотя бы целующимися, Юля никак не могла. А Женька, кажется, до сих пор страдал из-за того, как внезапно Юля встретила свою любовь, выскочила за Сеню замуж и улетела из родного гнезда. Мила по секрету говорила, что брат уже полгода даже на свидания не ходит, а последняя его пассия, по имени Ксюша, оказалась совершенной дурой, и до сих пор ему названивает.

– Что плохого в том, что названивает? – удивлялась Юля. – Может, любит?

– Не нужна нам эта корова. Она ни разу завтрак сама не приготовила.

Юля, не скрываясь, усмехнулась.

– Ты тоже.

– Знаешь что!.. – тут же возмутилась подруга. – Я ему сестренка младшая, он обязан обо мне заботиться, а она пока никто, не жена. Вот вышла бы ты за Женьку замуж, может, тоже бы никогда готовить не стала. А теперь вот умирай у плиты, корми своего Сенечку.

– Я не умираю, – миролюбиво возразила Юля. – Мне нравится готовить. И Сенечку кормить нравится.

Мила сокрушённо покивала.

– Да, любовь – коварная штука. Нужно быть очень осторожной.

– Ты чересчур осторожна, – сказала ей тогда Юля.

А сейчас вот настойчиво названивала в дверной звонок подружкиной квартиры. Правда, открыла ей не Мила, а Женька, заспанный и всклокоченный. Юля явно подняла его с постели, и любой другой человек если и не разозлился бы на неё, то возмутился, но Женька заулыбался спросонок и пошире распахнул дверь квартиры.

– Юлька, ты приехала!

– Приехала, – сказала она, не дожидаясь официального приглашения и протискиваясь мимо Женьки в прихожую. Скинула с ног босоножки и прошла на кухню. – Где Милка?

– Отсыпается. – Женька тоже зевнул во весь рот. – Явилась в два часа ночи, опять где-то тусила, – сдал он младшую сестру, и, судя по взгляду, ожидал от Юли поддержки и праведного возмущения. Но Юля лишь плечами пожала.

– Она свободная женщина.

– Как же, свободная, – фыркнул братик. – Сам видел, как за ней на днях Антон заезжал.

Юля глянула с любопытством.

– Она его простила?

– Чёрт их разберёт.

Антон Хабаров, кажется вечный Милкин ухажёр, учился с ними в одной школе. Антон был ровесником Жени, они даже учились в начальных классах вместе, но затем, как-то так вышло, Антон уверял, что всё это козни со стороны педагогического совета, он от сверстников поотстал, как раз на два года. И получилось, что одиннадцатый класс он заканчивал уже с Юлей и Милой. Догадайтесь почему.

Потому что Хабаров был лентяй и хулиган. И дважды оставался на второй год. Но что самое странное, так это то, что его не выпроводили из школы после девятого класса, хотя, очень хотели. Директор, кажется, даже плакала, когда ей не удалось избавиться от сей легендарной личности. Хабаров хулиганил и ленился, но при этом он был очень настырным и далеко не глупым парнем. И, по правде говоря, учёба давалась ему легко. Настолько легко, что ему становилось скучно, и Антон предпочитал проводить время где-то ещё, а не в классе на уроках. Но стоило ему взяться за ум, знания из него начинали литься потоком, и учителя лишь разводили руками и вынужденно ставили ему приличные оценки. Вот так Хабаров и оказался в десятом, а потом и в одиннадцатом классе. Как-то случайно, просто отвлёкся в своё время, и немного подзадержался в детстве, как любила говорить его мама, Любовь Константиновна.

Мама у Антоши была замечательная, добрая, улыбчивая, сколько Юля себя помнила, тётя Люба торговала пирожками на рынке. Замечательная из неё вышла бы свекровь, Юля подруге на это не раз намекала, на что Милка с готовностью отвечала, что свекровью она бы обзавелась, без проблем, а вот муж, особенно такой безответственный тип, как Хабаров, ей совершенно ни к чему. Их бесконечный роман длился уже лет десять, они сходились и расходились, Антон даже предпринял попытку жениться, правда, из неё ничего толкового не вышло, и вот, видимо, он снова возник на Милкином горизонте. А она села в его машину, её никто снаружи не заталкивал, хотя, в день Антошкиной женитьбы полтора года назад, Милка топала ногами и клялась, что больше ни за что и никогда.

– Что хочешь на завтрак? – спросила Юля Женю, открывая холодильник.

– Гренки. Я молоко купил.

Гренки, так гренки.

Милка появилась на кухне на запах еды. Остановилась заспанная в дверях кухни и грустно глянула на подругу, что стояла у плиты. Спросонья Милка всегда грустила, семейная черта. Женька тоже бодрым никогда по утрам не выглядел.

– Что тебе спокойно не живётся? – пожаловалась Мила, опускаясь на стул у окна. Подперла подбородок рукой. – Рань такая.

– Это у тебя рань, а у меня уже половина дня прошла.

– Деревенская жизнь людям не на пользу, всегда тебе говорила. Надо больше спать.

– Говорят, ты не слишком много спишь, – заметила Юля с лёгким ехидством. – Говорят, гуляешь по полночи.

– Не верь злым языкам, – отозвалась Мила, придвигая к себе чашку с горячим кофе и дуя на него. – Все завидуют.

– Я не завидую беспорядочной личной жизни людей, – высокопарно проговорил Женя, вновь появляясь на кухне. Умытый, побритый и бодрый.

Мила кинула на брата многозначительный взгляд.

– А надо бы. Останешься старой девой.

Женька едва ощутимо тюкнул сестру по темечку и присел за стол напротив неё. Перед ним тут же возникла чашка с кофе и тарелка с гренками. Мила продолжала наблюдать за происходящим грустным взглядом, который потом перевела на подругу. Глянула серьёзно и изрекла уже привычное:

– Мне за тебя страшно.

Юля же браво улыбнулась. Если честно, смеялась именно над собой.

– Сама чувствую, что семимильными шагами приближаюсь к званию идеальной жены.

– Только тебе орден никто не даст. Секрет тебе открываю.

Женька уплетал гренки, а Юля присела на край широкого подоконника у него за спиной. На подругу смотрела.

– Говорят, Хабаров каяться приходил, – сказала она.

Мила послала брату гневный взгляд, а в ответ на вопрос подруги, якобы равнодушно пожала плечами.

– Мне всё равно.

– И, скажешь, что не с ним отдыхала вчера?

Мила сдвинула брови, задумалась, после чего выдала:

– Он мне должен.

– Ничего он тебе не должен, – возмутился Женя, который с Антоном, кстати, с детства дружил. Вот такая Санта-Барбара российского спального района. – Он женился через год, как вы расстались. Ты с ним даже не разговаривала.

– Откуда тебе знать, с кем я разговариваю?

– Я знаю.

– И что? Пусть не разговаривала. – Мила расправила плечи и напустила на себя побольше высокомерия. – Он все равно виноват. Выбрал себе в жёны блондинку, совершенную дурочку. Хотя, знает, что я таких терпеть не могу.

– Да, с тобой не посоветовался, – съязвил Женя, за что получил пинок по лодыжке под столом.

– Жень, оставь её сердечные дела в покое, – посоветовала ему Юля. – А то останешься инвалидом, а все равно ничего не поймешь.

– Вот это точно.

Мила на неё посмотрела.

– А у тебя что нового? Примчалась с утра раннего. Сбежала, что ли?

– Почти, – призналась Юля и вздохнула. Женька тут же обернулся через плечо, глянул на неё с интересом и, наверное, с каплей надежды, Юля приказала себе не вглядываться в его глаза. – Дома совершенный ужас.

И рассказала друзьям про несбывшееся наследство бабы Клавы.

– Ух ты, – хмыкнула Мила. – У Сени есть брат. Потайной.

– Тайный, – поправил сестру Женя.

– Скорее уж, нежеланный и нелюбимый, – сказала Юля. – И все его боятся, даже свёкор. Что очень странно, никогда не видела, чтобы он так нервничал.

– Как, ты говоришь, его зовут?

– Игнат Кудепов, – произнесла Юля имя незнакомого человека. Усмехнулась. – Люба говорит, он бандит.

– Бандит? Не представляю себе брата Сенечки бандитом. Сразу глазки невинные видятся, и ресницы длинные. Хлоп-хлоп, я хороший мальчик.

Юля кинула на подругу укоризненный взгляд. Милка примолкла, но всё равно усмехнулась. А потом предложила:

– Можно про него в городе поспрашивать.

– У кого? – удивилась Юля. – У тебя бандиты знакомые есть?

– Бандитов нет, а в полиции знакомые есть.

Юля не на шутку призадумалась, если честно, была совсем не против разжиться хоть какой-то информацией, но, в то же время, возникал резонный вопрос:

– А зачем мне это надо?

– Чтобы быть готовой к приезду родственника, – логично ответил Женя. Доел гренки и широко Юле улыбнулся. Широко и совершенно счастливо. Она засмотрелась в его голубые глаза, но, если честно, думала в этот момент совсем о другом. В конце концов, кивнула, соглашаясь.

– Хорошо, поспрашивай.