Глава 4. В становище врага

Ночь. Привал. На стороне песчаников ярко горят костры, звучит ритмичная барабанная дробь, страстное бренчание струн и весёлые переливы флейты. Огни костров разбросаны вокруг на несколько вёрст. Где-то свет приглушен и пламя чуть теплится, а где-то веселье течёт рекой так же, как и у песчаников.

У нагов стояла тишина. Костры горели ровно, пламя отбрасывало блики на чешую хвостов нагов, развалившихся на земле. Возок принцессы находился в полной темноте. Её высочество изволила спать. Перед дверью, спиной к ней и лицом к ярким огням песчаников, расположились два охранника. Они не очень бдительно несли свою службу, полагая, что в становище нагов сквозь кордон часовых вряд ли кто пройдёт. А принцесса всё равно спит. Точнее, должна спать.

В ночной темноте неслышно отворилась дверь возка, и вниз медленно спустилась тонкая, укрытая тьмой фигура. Она замерла за спинами нагов, осторожно прикрывая за собой дверь. А затем тихонечко двинулась вдоль стенки возка, добралась до угла и нырнула за него. Наги продолжали смотреть на чужое веселье, изредка прихлопывая хвостами в такт музыке.

Тейсдариласа пошла к кострам песчаников в обход, чтобы не попасться на глаза охране. Через некоторое время девушка вышла к становищу песчаников и осмотрелась. Огромного Вааша она увидела сразу и поспешила к нему.

Наг полулёжа-полусидя расположился прямо на земле, сложив хвост зигзагами, и с энтузиазмом подпевал под музыку, хлопками подбадривая ярко одетых танцовщиц. Рядом с ним стоял большой кубок с вином. Принцесса тронула Вааша за плечо. Он обернулся, и его глаза удивлённо распахнулись.

– А ты как тут? – Его голос без труда перекрыл шум.

Тейсдариласа смущённо улыбнулась и пожала плечами. Вааш расхохотался, откинув назад голову.

– Обхитрила делилонисовских червей? Э-э-э, молодец! Садись! – Он щедро махнул рукой на собственный хвост, предлагая его в качестве скамьи.

Девушка осторожно присела на землю и опёрлась на хвост спиной. Странные ощущения. Тёплый, живой, мышцы чуть подрагивают. Она даже не могла понять, нравится ей или нет. Ещё немного поёрзав, Тейсдариласа наконец с любопытством осмотрелась.

Оказывается, песчаники не всегда носят безликую одежду. Девушки, танцующие на траве, были наряжены в юбки из яркой ткани. Тейсдариласе никогда не приходилось видеть столь необычные наряды, хотя она бывала в других странах и успела немного посмотреть мир. А может, необычность придавали танцы песчаниц, шокирующе эротичные и завораживающие своей красотой.

Сейчас в свете костров танцевали две женщины. Одна из них крепко сбитая и голенастая, а другая потоньше и поизящнее. Обе плясали весело, с задором, одаривая зрителей лукавыми улыбками. Их ритмичные движения словно передавались окружающим, заражая их желанием танцевать. Даже Тейсдариласа почувствовала, как у неё задергались локти и зашевелились пальцы на ногах.

Танец песчаниц больше походил на некое колдовство. Чем больше Тейсдариласа смотрела на танцующих женщин, тем более далекой казалась ей реальность. Новый весёлый и легкомысленный мир затягивал девушку. В этом странном мире были только танцующие женщины, их лёгкая и яркая одежда, браслеты из бубенцов, звякающие на руках, распущенные волосы, летящие по воздуху, и смелые движения, вызывающие бурное одобрение мужчин. Песчаницы не стыдились показывать свои тела, и это тоже завораживало Тейсдариласу. Костюмы песчаниц открывали животы, а в вихре лёгких юбок мелькали обнажённые бёдра.

Музыка очаровывала и добавляла магии танцу. Завораживающая мелодия, уносящая в другой мир… Музыканты располагались на противоположной стороне поляны и отличались от остальных песчаников длинными белыми шарфами с золотой вышивкой. Всего музыкантов было трое. Один из них играл на флейте, второй то потряхивал бубном, то выбивал замысловатую дробь на маленьком барабанчике, который был зажат меж его колен, а третий перебирал струны цимбал. Тейсдариласа даже со своего места видела, как блестит обильно украшенный золотой росписью инструмент. Песчаник виртуозно играл на нём, перемежая удары молоточком с обычным щипком.

Вообще-то Тейсдариласа всегда была далека от искусства музицирования. Её не учили игре на музыкальных инструментах, да и многие науки, присущие женскому образованию, обошли её стороной. Поэтому то, что творил музыкант со своим инструментом, показалось ей сродни чуду. Она даже представить не могла, что ударом молоточка по струнам можно извлечь такой яркий и насыщенный звук. В её представлении это тюканье должен был отозваться жалобным «бзынь».

Но помимо танцев и музыки особую магию добавлял в происходящее царивший вокруг шум. Песчаники умели веселиться и делали это с большим удовольствием. Заводные танцы и задорная музыка, весёлый смех и шутки – всё вместе создавало особую атмосферу праздника. Тейсдариласа сама не заметила, как стала прихлопывать в такт музыке, подбадривая танцующих девушек.

А Вааш продолжал пить вино и что-то кричать на непонятном девушке языке. Ему весело отвечали с разных сторон. Каждый ответ поддерживался взрывом хохота. Один раз к нагу подпорхнула женщина и под всеобщий свист и подбадривания крепко поцеловала в губы. А затем, что-то задорно сказав напоследок, убежала.

– Хороши у них бабы! Ох, хороши! – довольно пробасил Вааш. – С огнём!

Танцующие девушки сменились, сменилась и музыка: стала более ритмичной, быстрой и резкой. Танец был таким же. Тейсдариласа восторженно смотрела на сильные и гибкие фигуры, лихо отплясывающие в свете костров. Никто не хлопал. Сами песчаники смотрели на танец с довольными и одновременно серьёзными лицами. А гости с восторгом и открытыми ртами.

Танец оборвался резко. Струны просто надрывно бзинькнули, а девушки отскочили в толпу и растворились в ней, словно их и не было. Тут же, без перехода, грянула весёлая, разнуздалая мелодия, и к костру выбежали сразу пять женщин. Они танцевали сами и зазывали остальных. Одна из них даже протянула руку Тейсдариласе, но Вааш выставил вперёд ладонь, останавливая её, и произнёс одно слово:

– Та́йка⁹.

Песчаница удивлённо вскинула брови, но не обиделась и выбрала себе другую жертву. Пояснять своё поведение Вааш не стал. А Тейсдариласа почувствовала смутное разочарование: сумасшедшая энергетика праздника захватила её, и в ней проснулось желание потанцевать. Но она продолжала сидеть на месте, улыбаться и хлопать в ладоши.

С весёлого праздника они с Ваашем ушли далеко за полночь. Они не торопились. Позади оставались яркие костры, музыка, песни и танцы. С трёх других сторон их обступала тьма, развеиваемая мягкими бликами чуть теплящихся костров. А в небе царила полная луна и входящий в силу волчий месяц. Подвыпивший Вааш был настроен поговорить.

– Эх, Дариласка, – тяжко вздохнул он. – Не повезло тебе: наагашейд не тот мужик, с которым рядом спокойно будет. Нет, владыка, конечно, хорош, – спохватился он, – но с женщинами совсем не нежен. Ты его, главное, не зли и как можно меньше на глаза попадайся. Может, и подзабудет про тебя. Хотя… – Он окинул девушку задумчивым взглядом. – Ты же ещё ребёнок. Зря я, наверное, тебе всё это говорю.

Впереди замаячили очертания возка. Перед ним россыпью красных камешков теплились угольки костра. В их скудном свете можно было разглядеть бодрствующую охрану. Девушка поспешила спрятаться за Ваашем. Наг одним взглядом оценил обстановку и мотнул головой вбок.

– Иди в обход, – велел он. – А я отвлеку их.

Девушка кивнула и, ссутулившись, неслышно растворилась в темноте. Вааш удивлённо посмотрел ей вслед. Насколько он знал, принцесс не учат незаметно подкрадываться, но эта уж больно профессионально скрылась из глаз. Хотя, может, он чего-то не знает о воспитании принцесс?

Явление пьяного Вааша не пропустили не только охранники перед возком, для которых этот спектакль и затевался, но и несколько десятков нагов вокруг, не отличающихся крепким сном.

– Дариласка! – Рёв заставил вздрогнуть даже мужчин с очень крепкими нервами. Охрана так вообще взвилась вверх, поднимаясь на хвосты.

Мощная фигура Вааша раскачивалась где-то в четырёх саженях от них. Опасно так раскачивалась, того гляди грохнется. Узнавшие его наги испытали одновременно облегчение от того, что это он, и раздражение.

– Вааш, полз бы ты отсюда, – прошипел один из них. – Её высочество всё равно спит, и ей нельзя гулять по ночам. Прямое распоряжение наагариша Делилониса.

Вааш посмотрел на него осоловевшими глазами, видимо не понимая, о чём ему говорят.

– Так солнце на небе уже. – Он широко махнул рукой на ночное небо, ткнув пальцем в луну.

Охранники тоскливо посмотрели в указанном направлении, понимая, что от пьяного Вааша так просто не избавиться. Особенно когда он напился до такой степени, что луну за солнце принимает.

– Дариласка, пшли гулять! – завопил пьяница. – Хватит дрыхнуть! Сиськи сплющатся от долгого лежания. А у тебя там и так… того… мало…

Откуда-то со стороны, из темноты, раздался сдержанный смех. Один из охранников нервно оглянулся на возок, опасаясь, что принцессу всё же разбудили. Тейсдариласа, только выглянувшая из-за угла, поспешила опять скрыться в темноте.

В этот момент Вааш качнулся и пополз вперёд, видимо, желая лично разбудить и вытащить нордасскую принцессу на живописную ночную прогулку. Бдительные охранники двинулись ему навстречу, выставляя вперёд ладони.

– Вааш, стой! Утром приползёшь. Пусть спит.

Воспользовавшись тем, что всё внимание отдано пьяному нагу, Тейсдариласа прокралась вдоль стенки возка к двери и тихонечко скользнула внутрь. Всё, цель достигнута! Вааш это заметил, но уползать не спешил.

– Так уже утро, – продолжал издеваться он.

– Да какое, твою мать… – не выдержал и взвился один из охранников, за что получил тычок от напарника и умолк.

– Он хотел сказать, чтобы ты после полудня приполз, – миролюбиво сообщил второй охранник Ваашу. – Девочка уже несколько дней в пути, пусть отдохнёт как следует.

– А-а-а-а-а… – понимающе протянул Вааш. – Так ей ночи, что ли, мало? Всю жизнь проспит.

Вздохнувшие было с облегчением наги скрипнули зубами.

– Какой сон? Она среди врагов, всего боится, переживает за свою дальнейшую судьбу… Всю ночь ворочалась и вздыхала, только под утро уснула, – продолжал выкручиваться дипломатичный наг.

– О-о-о! – оценил изворот нага Вааш. – Ну, тогда пусть спит.

Он развернулся и пополз прочь. Потом замер, посмотрел на звёзды и развернулся обратно.

– Так раз она не спит, то, мож, погулять выйдет?

– Вааш, она спит, – проявил чудеса терпения наг. Его более эмоциональный напарник лишь скрипел зубами, силясь не послать дурную пьяную голову гулять куда подальше.

– Ты ж сказал, она ночью не спит. – Вааш непонимающе уставился на него. – А сейчас ночь. Вон, звёзды…

– Ты… – Более вспыльчивый охранник всё же не выдержал и красочными, сочными эпитетами расписал упёртому пьянице, куда ему ползти, какими способами добираться, почему он должен туда ползти и сообщил много интересного о нём самом. В конце добавил, что если Вааш сейчас же не утащит свой хвост куда подальше, то он обмотает его вокруг столба, пришпилит копьями и оставит вялиться на солнышке.

Вааш послушал, кивнул головой и сказал:

– Ну, пусть спит. Сон – это… как там… полезно.

И наконец-то уполз, оставив охранников молча беситься. Немного успокоившись, наги прислушались, пытаясь понять, спит ли принцесса или всё же разбудили.

– Вроде спит, – неуверенно протянул дипломатичный наг.

– Мне б такой сон! – раздался из темноты недовольный голос одного из разбуженных нагов.

Охранник осторожно приоткрыл дверь возка и заглянул внутрь. В ворохе одеял спиной к нему спокойно спала девушка. Точнее, уткнувшись в подушку, она прятала широкую, от уха до уха, улыбку.

Тейсдариласа лежала в ворохе подушек и смотрела в единственное окно возка на яркое голубое небо. Иногда лицо овевал свежий утренний ветерок. Солнце встало лишь пару часов назад, и вместе с его восходом войско двинулось дальше.

Девушку никто специально не будил, она сама проснулась, едва заслышав бряцанье котла, в котором готовили пищу. И больше уже уснуть не смогла: не привыкла так долго спать, дядя приучил не разменивать время на праздное ничегонеделание. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её впустую. Но сейчас Тейсдариласа занималась именно ничегонеделанием и просто валялась на одеялах, заложив руки за голову и размышляя над своим будущим.

Возможно, ей досталась не самая хорошая судьба, но в небе не может быть постоянно безоблачно. Отсутствие туч приводит к засухе. Поэтому невзгоды нужны, чтобы жизнь снова зацвела и запахла. Главное, постараться во время сильной бури уберечься от молний. А так, любая непогода проходит, грозовые облака уплывают за горизонт, и на небе опять появляется яркое солнышко.

Девушка отвлеклась от мыслей: где-то над её головой зазвучала бодрая птичья трель. Какая-то бесстрашная пташка уселась на крышу, и её щебетание врывалось в распахнутое окно. Возок мерно покачивался. Утро становилось всё более замечательным, и Тейсдариласе хотелось улыбаться и думать о хорошем. Например, что сейчас она не в становище вражеской армии, а в очередном путешествии.

Дядя любил отправлять её куда-нибудь, чтобы она имела представление о мире и не видела всё вокруг в розовом свете, как когда-то его сестра и её мать. К тому же виконт почему-то был убеждён, что место его племянницы не в Нордасе. И каждый раз, отправляя её в очередную поездку, он надеялся, что она найдёт своё место в жизни.

Тейсдариласе нравилось быть в дороге. Правда, она не привыкла перемещаться с таким комфортом, как сейчас, и ей больше нравилось смотреть на сменяющиеся пейзажи не из окна экипажа, а из седла. Но в принципе и это было неплохо.

Настроение девушки не портили сложные моральные терзания из-за того, что она не может ненавидеть врага, который прошёл с огнём и мечом по её стране. Эту войну начали не наги, не Давридания и не Салея, а Нордас. Её начал даже не народ Нордаса, а правящая верхушка, которая непонятно чего хотела добиться этим.

Тейсдариласа не ощущала себя причастной к этой войне. Она прошло как-то мимо неё. В столицу, конечно, доходили новости и слухи с поля боя, но девушка не переживала по этому поводу. Данное ей образование, в котором было больше мужского, чем женского, позволяло понимать, что король Дорин не будет цепляться за свою королевскую гордость и запросит мира раньше, чем война докатит до столицы. А Давридания и Салея не будут уничтожать Нордас полностью, так как они обе к этому не готовы и не смогут поделить сферы влияния на новой территории. Попытка поделить территорию поверженной страны может вылиться в очередную войну, только уже между Салеей и Давриданией. Оба государства очень сильны, поэтому война между ними будет кровопролитной и здорово ослабит их, чем могут воспользоваться пронырливые соседи. Нет, они не станут так рисковать. Удобнее отщипывать от Нордаса по кусочку.

Война мало волновала Тейсдариласу. Даже мысли о том, что убито множество людей, не заставляли её кипеть от гнева. Если уж говорить о жертвах, то и воины Нордаса к противнику с милосердием не относились. И девушка не терзалась, что ей нравится Вааш или что ей симпатичны песчаники. Ей теперь жить в их стране. К чему мучить себя какой-то ненавистью, причём, по её мнению, необоснованной? Была война, война закончилась. В этой войне она не потеряла никого, кто ей дорог.

Тейсдариласа вынырнула из своих мыслей и прислушалась. Снаружи в основном доносилось конское ржание и скрип колёс. Голосов звучало мало, ранним утром все говорили с особенной неохотой. Громкоголосый Вааш к безмерному раздражению тех, кого он разбудил ночью, дрых. И разбудить его было сложно, даже взорвав рядом снаряд. Тейсдариласа видела из окна его колесницу с лошадьми. Они были привязаны вожжами к задку одного из цветастых фургонов песчаников. Из-под полога торчал зелёный хвост Вааша, свисающий чуть ли не до земли. Выглядело это так, словно у фургона свой хвостик отрос.

Её внимание привлекли взволнованные взгляды нагов. Они оборачивались и тут же возвращались в прежнее положение, выпрямляя спины и разворачивая плечи. Девушка приподнялась и подобралась ближе к окну. Сердце её заполошно скакнуло.

В чёрной колеснице, запряжённой парой вороных коней, ехал наагашейд. Тейсдариласа спряталась за раму, продолжая смотреть на него. На повелителе было длинное чёрное одеяние с широкими рукавами, небрежно запахнутое и подвязанное поясом. В широко распахнувшемся вороте виднелись крепкие точёные ключицы. Волосы распущены и растрёпаны, словно наг только что встал и ещё не причесался. На лице недовольство, глаза прищурены. И хвост! Мощный чёрный хвостище, еле умещающийся в колеснице.