Глава 5

Одинокое окно кабинета психолога с трудом пропускало свет вялого весеннего солнца. Казалось, словно оно еще не проснулось, не потянулось и не хочет дарить тепло уставшей от холодов земле. Алексей Муратов сидел в жестком кожаном кресле напротив пожилой дамы в черном свитере, обтягивающих кожаных штанах и очках в широкой черной оправе. Уже почти четыре месяца он проходил обязательную реабилитацию после всего, что свалилось на его голову. Мужчина вдруг осознал, что в его мире всего этого быть не может. Вдруг он и правда, сошел с ума?

– Как вы себя сегодня чувствуете? – психолог по имени Валерия что-то небрежно черкала в блокноте.

– Сойдет, – сказал Муратов, устраиваясь удобнее.

– Немногословно. Мы с вами уже четыре месяца работаем, и я вижу определенный прогресс. Думаю, со следующей недели смогу допустить вас к службе. – сказала она.

Эти месяцы стали для Муратова настоящим адом. Мало того, что после пребывания в коме он каждое утро просыпался с чувством, будто его переехал грузовой автомобиль, так еще и Ткачев настоял на полугодовом отпуске с обязательным посещением психолога. Быстров порекомендовал ему Валерию Игнатенко, и она правда оказалась блестящим специалистом. Интересно, откуда у Никиты такие знакомства?

– О чем думаете? – спросила психолог, внимательно наблюдая за каждым действием мужчины, – расскажите, вас больше не мучают кошмары?

– Нет. Все те сны… – Алексей вспоминал больные сновидения, в которых он видел Катю и странное существо с крыльями, – будто нереальны.

– Ваши воспоминания так и не вернулись, – сказала Валерия, – но подобное часто случается после травмирующих событий и черепно-мозговых травм. Просто подождите.

Муратов и правда не помнил почти ничего из тех событий, которые предшествовали инциденту в церкви. Не помнил, как там оказался и какой целью вообще поехал к черту на рога. Последнее, чем побаловала память – это смутные обрывки больных снов, в которых была Катя. Катя. Наверное, Муратов смирился с ее потерей. Когда после больницы он научился мало-мальски самостоятельно ходить, то сразу отправился в место захоронения погибших от взрыва в Троицкой церкви. Весь день он думал, где правда, а где больное сознание дорисовывало более-менее логичную картину.

Каин Вуд. Почему он так его ненавидел? Сейчас бизнесмен вызывал лишь смутное чувство благодарности. Он ведь говорил, что непричастен к смерти Кати, ведь так?

– Ваш мозг пытается восполнить пробелы, – говорила психолог Игнатенко, – это абсолютно нормально, что вы пока путаетесь. Со временем память вернется и все встанет на свои места.

Но это было в их вторую, кажется, встречу. Прошло почти полгода и ничего не изменилось. Его память о том, что произошло и по какой причине, по-прежнему была покрыта туманом, а то и вовсе стерта. В этот прием Валерия не требовала от него рассказов, лишь непрерывно что-то писала в блокноте.

– Вы вполне можете вернуться к службе, – сказала она напоследок, – только через месяц зайдите ко мне, я проведу кое-какие тесты.

На улицу Алексей вышел со странным чувством одиночества. Через полчаса они с Быстровым должны были вместе попить пива в ближайшей к отделению пивной. Мужчина сел в машину и задумался. Отсутствие воспоминаний вселяло какое-то странное спокойствие. Даже одержимость Катей прошла, словно он просто перешагнул одну-единственную черту. Все, о чем Муратов раньше думал, казалось сущим бредом. Или он просто проработал травму, как выражаются психологи?

Быстров уже ждал в кафе.

– Здорово, Лех. Как там твой психолог? – Никита прищурился, словно оценивая друга и подозвал молодую официантку.

– Два пива, лапуля, – сказал он и глазами проследил за качающей ягодицами девушкой.

– Ты же женишься, – улыбнулся Муратов, – вот Люда с тобой настрадается.

– Ну пока-то я свободен, – вздохнул напарник, – так что гуляй рванина.

– Не изменяй ей, – серьезно сказал Алексей, – кому ты такой еще нужен. Она хорошая девушка и любит тебя.

Никита как-то странно взглянул на дверь кафе. Там толпилась стайка подростков, странно и эпатажно одетых. Была и длинноволосая нимфа с розовыми локонами, и пацанка-блондинка с короткой стрижкой, и много кто еще. Почему-то эта группа заинтересовала Быстрова.

– Мне стоит беспокоиться? – спросил Муратов, отхлебывая холодное пиво из вспотевшей кружки, – им лет по пятнадцать.

– Что за ерунда? – нервно хихикнул напарник.

Однако кое-что в его голосе показалось Алексею подозрительным. Он достаточно хорошо знал Никиту, чтобы сразу понять – в поведении друга что-то изменилось. Увидев этих подростков, Быстров погрустнел и от былой развязности не осталось и следа.

– Колись, – коротко сказал Алексей.

Быстров вздохнул, почти залпом вливая в себя ледяное пиво, немного помолчал и тихо заговорил.

– Когда ты валялся в коме, кое-что произошло. Наш подозреваемый, я бы сказал, твой подозреваемый, белобрысый, которого мы у храма встретили, сидел в изоляторе. Я тогда землю носом рыл, чтобы вытащить из него информацию. И на меня налетела его сестра, как две капли…

– Так у него сестра есть? Любопытно. И что?

– В моей машине приставила мне кинжал к горлу. Честно говоря, я даже испугался слегка. Требовала брата освободить. А взамен дала флэшку с инфой.

– С какой?

– Там был дневник патриарха сбрендившего. Старик совсем из ума выжил, подстроил взрыв храма, думал, что Славянское братство его хочет за задницу взять. Как она ее достала, я спросить не успел, да и особо не хотел.

– И что? – Муратову вся история казалась нереальной, словно происходила в параллельном мире.

– В общем, близнец ее послал. Не знаю, что они не поделили. Мне ее даже жаль стало. Мелкая, испуганная, агрессивная.

– Твой типаж, одним словом – улыбнулся Алексей.

– И я о том же. Сводил ее в кафе, покормил. – сказал Быстров, – безо всякой задней мысли, кстати.

– Мне-то не ври.

– Нет, ну мысли промелькивали, конечно. Но я же джентльмен. Предложил подвезти, а она возьми и позови меня в парк.

– Женщина с кинжалом позвала тебя ночью в лес, и ты пошел? Быстров, ты меня поражаешь, – Муратов еле держался, чтобы не засмеяться на всю пивную.

– Почуял, что она неопасна. И оп, – голос напарника стал совсем тихим, – завела меня в беседку и отсосала. А потом попку подставила. Ну а я что мог поделать? Потом просто пропала. И вот, пять месяцев прошло, а от девки ни слуху, ни духу.

– Как она тебя, – улыбнулся Алексей, – и теперь то волнующее воспоминание не дает тебе спать?

– Ты еще моим психологом заделайся, – буркнул Быстров, – но, блин, да. Каждый раз, когда я о ней думаю, у меня стояк.

– Как ее хоть звали? – Муратов чувствовал волнение друга и прекрасно понимал, как можно быть одержимым одной женщиной, – где живет?

– Ничего не знаю. Только запах волос, словно в лесу после дождя, – вздохнул Никита и понуро продолжил хлебать пиво.

– Зачем ты тогда женишься? Ты же не для того это делаешь, чтобы ту девушку забыть? Это подло, Быстров.

– С Людкой легко, – сказал тот, – думаю, у меня получится построить с ней что-то, напоминающее семью. Мне уже сорок два, Муратов.

– Мне это не нравится. Хочешь, я попробую отыскать твою блондинку? Решишь свои вопросы. Уверен, встреть ты ее еще раз, в миг бы и думать забыл. Людмиле – ни слова, а то она тебя пошлет.

Оставшееся время оба приятеля сидели и каждый думал о своем. Муратов понимал, что вряд ли отыщет девушку, так сильно зацепившую друга. Но выбора нет, нужно искать. Заодно и в рабочий ритм войдет. В душе Алексей был очень благодарен Людмиле за помощь тогда, ночью на кухне Быстрова и искреннее не хотел, чтобы она мучилась из-за измен Никиты. Первым молчание прервал Быстров, бегло взглянувший на часы.

– Пора Людку с работы забирать. Сегодня она хочет обсудить приготовления к свадьбе. Честно? Я бы просто расписался, да оттрахал ее в отеле и все. Но нет, бабы. Платье, цветы…

– Не будь снобом, Быстров, – сказал Алексей, – позволь девушке насладиться. И еще, дам совет. Если не любишь ее – отмени свадьбу. Она поймет. Это лучше, чем ты женишься, а твоя блондиночка вдруг объявится. И будешь на две стороны жить. Гадко это.

Никита ничего не ответил, лишь кивнул и сел в машину.

Люда была хорошей, спокойной и очень рассудительной. Быстров добивался расположения девушки не менее года и когда она оказалась в его постели, был несказанно горд. Конечно, укушенный Муратов здорово подпортил им малину в первую ночь, но с тех пор следователь регулярно проводил с ней целые дни. Но после неожиданного появления синеглазки он не мог спать. Быстрова мучили сладкие воспоминания о ее гладкой коже, развратных стонах и изматывающей невозможности коснуться и впиться губами в ее маленький ротик. Людмила стала той самой отдушиной, которая позволяла не сойти с ума. Он даже подумал, что полюбил ее.

Но стоило следователю встретить девушку, хоть немного напоминающую синеглазку, он начинал терять рассудок. Конечно же, Люду он не любил. Возможно, Муратов и прав. Стоит найти девочку и освободиться от этой зависимости. Возможно, она не так и хороша в реальности, как в воспоминаниях. Но ее запах постоянно был с ним. Одно время мужчина даже искал в косметических магазинах шампунь с таким ароматом. Но так и не нашел.

– … и вот я им так и не дозвонилась. Но очень хочу заказать торт там. Никита, ты слушаешь? – требовательный голос невесты вырвал Быстрова из воспоминаний.

– Да, конечно. Ты хотела заказать торт именно там, – вздохнул он, – ну закажи в другом месте. Хочешь, завтра съездим в ту кондитерскую?

Она крепко поцеловала Никиту в щеку. Приятный аромат цветочных духов ударил в нос следователю. Все-таки, эта девушка – сокровище, и нужно ее беречь. Вернувшись в его квартиру, они разложили продукты, купленные после работы, и Быстров переоделся в домашние спортивные штаны. Невеста направилась в душ, завлекающе виляя ягодицами, но душ был слишком мал для их сексуальных утех.

– Жди меня в постели, – мягко сказала Людмила и нырнула в ванную, закрыв ее на щеколду.

Быстров открыл окна в квартире и направился в спальню. Раскрыв дверь на балкон, он вдохнул запах весеннего вечера. Повсюду горели окна, жители безмятежно наслаждались заслуженным отдыхом. А вот сердце Никиты было неспокойно. Мысли снова и снова возвращались к синеглазке, словно… он принюхался и сначала не поверил, затем резко развернулся.

Ева стояла прямо напротив него, спиной к двери. На ней были обтягивающие джинсы и майка. Точь-в-точь как в тот вечер. Быстров шумно вдохнул, словно ему не хватало воздуха.