Отзывы на книги автора «Эдуард Лимонов»

Один из текстов, которые могли бы и не быть написаны, не реши вдруг Лимонов считать себя профессиональным писателем. Случилось это в парижский период его жизни, который вышел, кажется, наиболее плодотворным, но среди работ той поры не каждый текст заслуживает места в истории литературы. Этот - заслуживает.
Наверное, все тексты о любви заслуживают быть написанными, но нет оснований тратить время на чтение каждого из них. Лимонов мастер такого жанра, строго говоря, он с него и начал, и трудно уберечься от сравнения его первого романа "Это я, Эдичка" с "Укрощением тигра".
Эдичка это глубоко трагический персонаж, абсолютный хаос в поисках объятий, естественно, его невозможно обуздать или успокоить. Если вы подойдете к нему с букетом цветов, он сначала расплачется от умиления, а потом пошлет вас на хуй. Протагонист "Тигра" же пошлет вас на хуй немедленно и не от излишней сентиментальности, а потому что вы просто явились не вовремя - мешаете делать гантельную гимнастику.
Но цепкость взгляда, безжалостное отношение к обществу, презрение к людям массы, которое, будучи честным, вовсе не выглядит чванливым - автор и сам себя не уберегает от собственного холодного взгляда - все это осталось. Вот, к примеру, прекрасно сделанный кусок абсолютно комичной сцены из жизни автора-героя:

Плебейка прихватила с собой травы. Он приготовил стейки, они их съели, впили две бутылки "Кот дю рон" и закурили джойнт, сделанный писателем из Наташкиной американской марихуаны. Сидя у знаменитого впоследствии столика мадам Юпп, они враждебно поглядывали друг на друга. Враги.
- Пойдем в постель? - предложил он, представляя, как будет ебать сейчас эту вторгшуюся в его жизнь русскую бабу. Ебать, как наказывать, схватив за крупную теплую шею.
- Прямо сейчас? Побежим? - спросила Наташка, злясь. - Может быть, докурим джойнт?
- Разумеется, докурим. И пойдем... - настоял он и, затянувшись еще раз джойнтом, отдал ей окурок: - Я больше не хочу. - И ушел в спальню. Там он задернул шторы, отделяющий мир внешний от мира кровати, спокойно разделся, сложил вещи на стул и лег.
"Какая сука! - подумала она. - Не поцеловал, не взял за руку, не раздел...".
- Я жду тебя! - сказал он из спальни.
"Ну хорошо! - решила она. - Сейчас будет война. Я тебе устрою, Лимонов!". И сняв сапоги и кожаные штаны, пошла в ванную. В ванной она зло почистила зубы.
И писатель отметил, с полупьяной улыбкой, направленной в темноту, что она чистит зубы зло, агрессивно, слишком много энергии вкладывая в этот невинный процесс.
Она явилась из ванной мощная, совсем голая, и, став над ним, накрытым до подбородка одеялами, скрестила руки под сиськами.
- Ну, куда я должна лечь?
- Куда хочешь. Я представляю тебе право выбора.
Она обошла кровать и легла, резко взмахнув одеялами, на свободной части кровати - ближе к окну.
- Ну? - спросила она, со спины повернувшись к нему, правая сиська смяла подушку, левая - соском и шершавыми шишечками ареолы смотрела на него. - Что же ты меня не ебешь?
- Сейчас буду ебать, - ответил он.

"Укрощение тигра" в каком-то смысле даже вуди алленовский сюжет, пусть вас не смутит, что автор то и дело украшает себя-героя эпитетами вроде "железный человек" или "супермен", весь этот карнавал нужен только для того, чтобы скрыть глубокую ранимость и чуткий нрав, который достался ему в наследство от родственника-Эдички.

Собственно, вот он, вот он клондайк, с которого Эдуард Вениаминович распался в своих следующих книгах на миллиард критических стрел в адрес Немцова и либералов, сливших протест. Это такой концентрат... И так получилось, что я ещё и читаю его после, нарушив хронологию, тем самым, как бы возвращаясь к истокам.

Начну с того, что это сборник постов с ЖЖ. И что хорошо читать в блоге, где есть определенная периодичность, то не совсем удобно читать в книге, где всё подряд. Ибо тут каждая статья - суть повторение в чуть иной вариации.

Затем замечу, что эта тема уже максимально неактуальна. Протесты либералов умерли, времена изменились. Поэтому всё это - архив. Или современная история России. Тут уж как вам удобнее. Да, некие персонажи всё ещё с нами, всё ещё живы, и нам бы всем не лишне знать их прошлые грешки. Но это всё капля в море неактуальности.

Читая эту книгу нужно понимать, что перед нами работа человека с огромным эго и регалиями, чья судьба оставила его за бортом основных процессов протестов. Что бы нацболы не говорили в его защиту, но здесь он маргинал. Либералы не взяли играть его в свою песочницу и он на них за это злится, выплескивая тонны желчи. Да, он крупнее их, имеет более интересную судьбу, его мышление глобальнее, за ним стоят радикальные и действенные люди, он фигура иного масштаба, но.... но за ним не пошли массы. Вот как бы это не было грустно, но это факт. Лимонов может бесконечно упрекать лидеров "креативного класса" в сливе, но за ними были сотни тысяч, а он так и остался со своими "тремястами спартанцами" на площади Революции.

И всё это привело к тому, что Эдуард оказался меж двух буржуазных сил - властной и оппозиционной, и воевал против всех без каких либо перспектив. И сколько бы ты раз в этой ситуации не повторил: "Немцов - шулер" или "лидеры либералов слили протест", что изменится? Кричащий о помощи человек в бушующих волнах океана.

С книгами Эдуарда Лимонова я уже немного знакома. И поэтому, открывая очередную его книгу, я уже примерно знала, чего от нее ждать.
Но Лимонов в каждой своей книги – это однозначно совсем другой Лимонов.

После успешного выхода «Это я – Эдичка» в Париже, наш герой возвращается в Америку, чтобы отдохнуть, набраться сил и написать очередную книгу. В первом же рассказе Эдичка появляется ночью в белом костюме с кучей бабла в кармане в самом опасном, дохлом и разрушенном районе, где убийство прохожего похоже не редкое явление.

Книга «Американские каникулы» состоит из рассказов, каждый из которых описывает отдельный сюжет из жизни героя – то ли это встреча с бывшей подружкой, с друзьями, знакомство с двойником и священником, размышления на тему любви/нелюбви и многое другое. Каждый рассказ отдельная история. И всегда очень неожиданная концовка.

Многих книга может ввергнуть в шок. Начиная с первых страниц – изобилие нецензурных слов, постельных сцен и наркотиков. Герой рассказов ни в чем себе не отказывает, живет сегодняшним днем и празднует жизнь. Но мало кто догадается, что все это лишь внешняя оболочка. Обилие друзей и знакомых, постоянная смена подружек, пьянки и гулянки говорят лишь об одном – наш герой дико одинок. И кажется с тех пор, как от него ушла «прекрасная Елена» любовь в его сердце уже не поселится. На самом деле он очень раним и за всеми этими эпатажными декорациями Эдичка пытается спрятать свою боль.

С другой стороны эта книга о непробиваемом эмигранте, который не хочет мириться с тем, что его не принимают, что он вынужден общаться только «со своими же» и творить тоже только для них. Его раздражает общение с русскими и он тяготит к общению с американцами, хоть и высмеивает их. Ведь он же смог прорваться и напечатать свою книгу и он пишет дальше, и спорит со своим редактором.
Эдуард Лимонов – как политик мне, конечно, не импонировал. Как писатель – это отдельная страница в истории нашей страны. Он стоит особняком и мало кто с ним конкурирует. Поэтому его книги или любят, или нет)

Эдуард Лимонов давно достиг всех мыслимых и немыслимых высот в мировой литературе. Лучшие образцы его поэзии стали нашей классикой. Проза переводится на все языки мира. Биографии, написанные российскими и европейскими литературоведами, расходятся сумасшедшими тиражами и становятся настольными книгами первых лиц государства. Он может позволить себе все. Что, собственно, и делает. Во-первых, Лимонов пишет по несколько книг за год. Не успеваешь их прочесть. Но это только полбеды. Больше удивляет жанровое своеобразие этих книг. Были эссе о гениях[1], экстравагантное богоборчество[2], прогулки по кладбищам[3], генеалогическое исследование[4], сборники публицистики и, конечно, стихи и отчасти проза. И вот — «Мои живописцы». Во-вторых, прежде чем разбирать эту книгу, надо сказать еще об одной «непозволительной роскоши»: писатель то ли из-за экономии средств и увеличения гонорара, то ли еще по каким-то не совсем понятным причинам отказывается от редактора и корректора. Поэтому тексты изобилуют опечатками (но у кого их нет?) и повторами каких-то мыслей, сцен, образов (а вот это уже страшно!). Издательства насели на Лимонова (или наоборот?), поэтому будущим исследователям, которые станут готовить академическое собрание сочинений, придется потрудиться и заново вычитать и поправить чуть ли не каждый текст, написанный за минувшее десятилетие. Все это касается и разбираемой книги. Лимонов — не искусствовед и не эрудит, но пламенный любитель живописи. Чего он не знает, выискивает в Интернете (и не считает это зазорным). Иной бы ушел в энциклопедии, библиотеки, каталоги репродукций — и остался бы там навечно. Наш герой обращается к живописи как все тот же писатель-эксцентрик. Ему важно отрефлексировать увиденное полотно. Поэтому ощутимую часть «Моих живописцев» занимают истории о посещении выставок или храмов, о компаниях неподцензурных советских художников и т. д. Практически за каждой картиной — конкретный эпизод из жизни. Это вписывается в парадигму творчества Лимонова: есть величественное «я», во многом схожее с автором, и есть весь остальной мир. То есть все незыблемо: ровно то, что мы читали лет сорок назад, сохранилось и по сей день. Но за это постоянство мы и любим писателя. Новое и самое интересное — разброс имен: Джотто и Рублев, Боттичелли и Дюрер, Россетти и Бердслей, Врубель и Климт, Ван Гог и Павленский, Шиле и Уорхол, Мунк и Беленок. От Лимонова можно было бы ожидать рассказов о «бульдозерной выставке», Евгении Кропивницком, Анатолии Звереве, Оскаре Рабине, Вагриче Бахчаняне и Михаиле Шемякине — о тех, кого знал лично и с кем было прожито немало юношеских лет; но он бежит от прямого мемуарного высказывания к экспрессивным заметкам автобиографического характера. Что ж, можно и так. Казалось бы, когда заходит речь о классиках, должны включиться пафос и некоторая надменность, но Лимонову удается этого избежать. И даже разрушить идиллическую обстановку. Для этого он оттеняет полотна собственной фигурой (лежал в одной психиатрической больнице с Врубелем; видел в Антверпене росписи Рубенса в церкви Святого Якова) или попросту фантазирует, уходя в область «телесного низа»: каких проституток рисовали художники, какими натурщицами себя окружали, как часто меняли жен и т. п. Что же получается на выходе? Хорошо оформленный блог с богатым иллюстративным материалом (в том числе с редкими фотографиями), читая который иногда спотыкаешься о шероховатости стиля; но это не важно, так как такая литература читается не столько ради эстетического удовольствия, сколько ради причастности к жизни интересующей нас личности. Может быть, Лимонов намеренно так пишет? Играет с жанром? Что ж, ответ повисает в воздухе, поэтому критика умолкает, уступая место литературоведению.

"СМРТ - короткое, бритвенно-острое слово. Сербская смерть быстрее русской, она как свист турецкого ятагана".

Одна из тех книг, о которых можно что-то сказать лишь с трудом подбирая слова. Так написать о войне может лишь тот, кто на войне побывал. Лимонов и побывал. Книга представляет собой сборник даже не рассказов, а зарисовок и личностных впечатлений от пребывания Эдуарда Вениаминовича на югославских войнах. Яркий, цепкий, талантливый и максимально субъективный взгляд со стороны ..... сербской стороны. Наверное на войне и невозможно оставаться нейтральным. Оказавшись там, поневоле принимаешь ту или иную сторону. Сложно относящийся к православию Лимонов, безоговорочно, как и подавляющее большинство русских/россиян, принял сторону православных сербов. Без привычного лимоновского самолюбования конечно не обошлось, но всё же в этой книге Эдичка любуется бравым собой где-то там, на заднем плане. На первом месте здесь ЗЕМЛЯ ...... На земле ведь произрастают тучные травы, на которых пасётся прекрасный белый конь. На земле сливовые, яблоневые и черешневые сады. На земле города, каждый со своей историей. На земле хижина, из которой идёт дымок и ощутим запах свежего хлеба ...... Земля и люди, готовые умирать за эту землю. Лимонову отлично удалось передать и всю красоту сербской (хорваты и мусульмане не согласны) земли и весь трагизм, ужас балканской войны. Удалось потому, что в отличие от многих диванных писателей, Лимонов там был и написал о том, что видел своими глазами. СМРТ в книге не только лишь сербская. СМРТ вообще не избирательна. Но с "Эдичкой" она тогда разминулась и слава Богу.

Это почти всегда победа героя над какой-то частью окружающего его мира. Меня почему-то всё время тянет сравнивать Лимонова с Селином и Миллером. Их тексты во многом похожи (как минимум, в аморальности и в очень мощной роли героя-рассказчика), но различие - как раз в отношении к миру: герой Селина от мира страдает и пытается выжить, герою Миллера тоже в этом мире несладко, но он с переменным успехом с ним примиряется, а герой Лимонова этот мир побеждает (тоже с переменным успехом).
Если о самих текстах, то написаны они просто мастерски: всегда идеально выверены композиционно, стиль яркий, сочный, гротескный, а некоторые куски хочется выписать и заучивать, как стихотворения: "А на Украине - май. Из жирной земли Украины вылезли всякие зелёные диковины, сочные растения и деревья цветут, и над землёй Украины висит слой приятных и волнующих запахов толщиной в несколько метров...". Да, эти рассказы 55-летнего Лимонова полны жизни, как и май на Украине, даже когда речь идёт о смерти (рассказ "Смерть рабочего"). А ещё самоиронии, что делает их только лучше.

Следуя за публицистикой Лимонова, мы плавно перемещаемся в тюремные застенки. Неволя успокаивает, убивает суетность и концентрирует мысль. Именно поэтому тюремное творчество Эдуарда выделяется повышенным уровнем радикализма.

Однако не все эссе в этом сборнике отвечают серьезным стандартам повышенного градуса злобы. Есть тут и эзотерические философствования Пшеничникова, и ода 18 веку, и беседы о кино, и сентиментальное высказывание о книгах и еще черт знает сколько всего отстраненного. То есть, всего того, что мы могли бы обнаружить и в иной его публицистике.

Но есть здесь и прекрасные элементы радикализма, озлобленности на власть, что так усердно подавляет народ, особенно его молодую половину... четверть. Из этого вытекает апологетика протеста: Когда недоступны иные инструменты политической борьбы, мы переходим к террору.

Ситуация в нашем обществе выглядит достаточно удручающей, поскольку многие вещи, написанные Эдуардом Лимоновым в начале 00-ых до сих пор происходят: "вечное государственное насилие", вытекающие из этого пытки в органах, отсутствие здравого смысла в армии и прочее, прочее, прочее. Но, с другой стороны, прошло всего два десятилетия, какие тут перемены, Э.Л. вон, вообще, считает, что ничего не изменилось со времен Пугачева, а временные рамки там гораздо шире.

Но Эдуард нападает не только на перемоловшую его систему. Достается и традиционализму с национализмом (как бы это не было парадоксально). Его призывы: хватит плодиться и не навязывайте женщинам социальную роль!, могли бы спокойно находиться в ряду современной левой повесточки (но справедливости ради он подчеркивает, что современный феминизм вульгарен).

Так что, все это просто бунт, это молодая разрушительная энергия, которая созидает разрушая. Лимонов призывает сносить все, пусть выживет сильнейший, пусть женщины становятся амазонками, а парни искусными воинами. Нужно к чертовой матери перевернуть стол властьимущих, закончив тем самым их игру и приступить к построению своего общества.

Да, подобные призывы завораживают и наполняют энергией, но если задуматься, они нерациональны и неконструктивны. Да, бунтарь-одиночка - это задорно и увлекательно, но расширяя его идеи на целое государство, мы рискуем попасть в новые 90-ые, и по итогу не получить никаких скифов и никакой новой сильной евразийской нации.

Лимоновым легко заразиться. Особенно когда ты подросток с избыточной эмоциональностью. Ты желаешь протеста. Но затем ты взрослеешь и воспринимаешь идеи про уничтожение государства, семьи, традиций, образования и промышленности с достаточной долей скепсиса.

Все таки, Эд - бунтарь и революционер, представитель (выражаясь его словами) "южного психо" , его время было в 90-ых, задорное такое время, веселое, но которое не может длиться бесконечно, не превратив при этом страну в современную Ливию или Ирак.

Да, стране нужны перемены.

Однако в современной России активный Лимонов из 90-ых безвылазно бы сидел в тюрьме. Собственно, как и при написании данного сборника.

У Эдуарда Лимонова есть одно из ключевых произведений - "У нас была великая эпоха". Так вот, с сожалением можно сказать, что эпоха "мёртвой" серии Э.Л. - окончилась.
Третья часть "Книги мертвых" не изобилует знаковыми фигурами и громкими именами. Преимущество автор отдаёт своим французским коллегам, с которыми он общался и которые скончались не так давно. Это, пожалуй, главная линия всех повествований автора - и главный же минус книги. Периодически "Книга мёртвых-3" оживает, когда Лимонов вспоминает о событиях 90-х, порой неожиданных, порой уже забытых. Пикантности книге придаёт, пожалуй, и ряд его признаний - например, о том, что Наталья Медведева всё ещё является к нему в воображении, и он часто ведёт с ней диалоги; что в середине 90-х в стремлении забыть о Медведевой он был завсегдатаем ночных заведений, где его иногда угощали экстази.
Но основная часть повествования, помимо французов, вышла слишком блекло. Непонятно, к чему были вставлены две странички воспоминаний о товарище Лимонова по Салтовке в Харькове. Совершенно зря много внимания автор уделял малозначимым фигурам 90-х (такие вещи будут интересны только тем, кто "варился" в то время). Ну и довершает и без того не очень радостную картину кривизна языка: то ли редакторы поленились, то ли сам автор не стал изгаляться.
В целом, можно с уверенностью сказать, что это далеко не лучшая вещь от Лимонова. Но надо понимать, что 72-летний писатель и политик все свои лучшие вещи уже написал, статус и признание получил, и теперь может не спеша выдавать по книге в день. Хуже от этого он уже не станет наверняка - ну а все, мало-мальски знакомые с его творчеством, и без того замечают масштабы личности Лимонова, которые выходят далеко за пределы его первой скандальной книги про негра.

Последняя прижизненная книга Лимонова словно насквозь пронизана заупокойными мотивами. И может это всего навсего сила самовнушения. А может сработал ассоциативный ряд. Меня всегда, степи, шаманы и прочие подобные вещи, наводят на смерть и создают образ сквозящего ветра, что терзает ваш одинокий костерок, освещающий пустоту.

Это сборник обрывков. И на первый взгляд в нём нет никакой цельности. Записки из разных географических мест; истории, которые никак друг с другом не соотносятся. Но это ошибочный взгляд. Ибо здесь всё цельно как монолит. От точки Р к точке С тянется тонкая ниточка жизни, на которую нанизаны маленькие камушки событий, наполняющие нашу скромную судьбу особым смыслом и определенным шармом.

Сам Лимонов описывает эту книгу, как вереницу людей, событий, пейзажей, встретившихся у него на пути. То есть единицы памяти, которые показались ему наиболее подходящими на роль фрагментов, в какой-то степени определяющих его жизнь.

И этими фрагментами он пытается дать нам один очень важный урок: вглядывайтесь в мгновения, врезайте их в свою память, замечайте больше, подчёркивайте незначительные детали, насыщающие эпизоды.

Вот такая вот она жизнь. Детство. Эпизоды формирующие твои привычки. Памятные моменты. Затем изобилующие и фонтанирующие молодость и зрелость. А после старость болезненная и дряхлая. И как же прекрасно он закончил книгу, да, вероятно об этом не написал только ленивый, но он реально как будто чувствовал... и закончил книгу главой из онкоцентра, озаглавленной: "Конец фильма".

Из серьёзных минусов этой работы хочется выделить чрезмерное количество повторов на сравнительно небольшой объём. И эта беда многих его поздних книг. Совсем не пытался он их огранять и кидал читателю в скомканном виде.

Излишнее самолюбование — главная претензия читателей к книгам Лимонова. К сожалению или к счастью, Лимонов умеет(ел) писать лишь о себе и своей насыщенной приключениями жизни, но из-за своей высокой самооценки он иногда уходит в бахвальство.

Однако это не делает его хуже как писателя (именно если рассматривать в качестве литератора, а не как личность), кому-то это может показаться специфическим собственным стилем, как например, повествования о выпитом алкоголе у Ч. Буковски. Читателю, не знакомому с произведениями Лимонова или не любящему восхваления себя великого, эта книга может показаться бредом. Всё содержание «Книги мёртвых» строится на рассказах об известных знакомых писателя, которых уже нет в живых.

Эта книга может заинтересовать лишь:

1) поклонников воспоминаний Лимонова о своей молодости, получивших название «Харьковская трилогия» («У нас была Великая Эпоха», «Подросток Савенко», «Молодой негодяй»). Особенно последних двух частей трилогии. Например, в «Книге мёртвых» есть информация о том, что стало с Кадиком, другом Эди-бэби из второй части, или девушкой Эдуарда Анной Моисеевной из заключительной части;

2) тех, кому понравились сцены из жизни эмигрантов третьей волны из ранних произведений Лимонова;

3) тех, кому нравится ранний Лимонов и не нравится поздний. Это одно из немногих интересных произведений Эдички, написанных им за последние 20 лет.

Остальных может зацепить только интересное название.