Юность Мауроса

– Он попался в мою мышеловку.

– Я спасу его из ловушки!

– У тебя ничего не выйдет!

– У меня – нет, а у него – да.

Нуардис снова была недовольна: из Мауроса никак не получается сделать земное воплощение Армарса. Великая Ведьма оказалась в педагогическом тупике: юноша категорически отказывался переходить на сторону зла. Бабушка Уранума безрезультатно билась над разгадкой тайны божественного избранника, когда ответ совершенно случайно подсказал её бестолковый внук. Он явился в Чёрную крепость с очередным неутешительным докладом о загубленной душе их подопечного. Одна фраза в скучном рапорте вывела Нуардис из состояния равновесия:

– Повтори, что ты сейчас сказал? Последнее произнесённое тобой предложение.

– Пожалуйста. Он постоянно приходит на могилу родителей и говорит: «Любимые мои мама и папа, жаль, что я могу вас видеть только в моих чудесных снах!»

– О каких чудесных снах он говорит? – зашипел чёрный кристалл.

– А я откуда знаю?

– Ты не контролируешь его сны? – заорала Великая Ведьма. – Ответь мне на один вопрос: где души его родителей? Помнится, ты запер их в стеклянную бутыль, – сдерживая гнев, уточнила злая старуха.

– Да.

– А потом от неё избавился, то есть выбросил?

– Нет.

– Что да?! Что нет?! Мне каждое слово из тебя клещами тащить?! – вскипела Нуардис.

– Я спрятал их в своей тайной комнате.

– Тогда объясни, как им удаётся оттуда являться сыну в ночных видениях?

– Их выпустил колдун Хорус. Сколько я ни ловил, ни запирал – всё напрасно. Он их находил и освобождал. Я устал гоняться за этой троицей по всем подземельям и просто перестал обращать внимание на их мелкие шалости, – прояснил дело Уранум.

– Жаль, что я не способна наколдовать тебе новые мозги! – злобно прошамкала Великая Ведьма. – Их мелкие шалости грозят сорвать наши грандиозные планы. Из-за их снов у нас до сих пор нет Чёрного Маршала. Как мы начнём войну без него?

– У нас же есть Маурос, – не понял внук.

– Эльф, который любит родителей и на которого влияет добрый колдун, не подходит. Кстати, ты подчинил Хоруса?

– Бабушка, ругайтесь сколько хотите, но нет. Сначала он присмирел, но быстро понял, что мои угрозы – блеф. Теперь ведёт себя так же нагло, как и раньше. Это он надоумил Долорес и Маурисио воспитывать сына во сне.

– Этому надо положить конец. Дай бабушке время. А пока наведайся к непутёвой мамаше, узнай об успехах.

Уранум по приказу Нуардис на несколько дней съездил в подземный дворец отца. Он не появлялся там уже больше года. С порога почувствовал что-то неладное. Спустя несколько минут дошло: стены большого приёмного зала покрывали чудесные росписи. И это не были портреты его мамаши. На стенах красовались величественные картины звёздного неба: планеты, созвездия, далёкие галактики, кометы и туманности. Они воссоздавали картину высшей вселенской гармонии.

Уранум остановился как вкопанный. Убранство поражало изысканностью и великолепием. Росписи хотелось рассматривать бесконечно долго, погружаясь в безграничные глубины космоса.

Внук Великой Ведьмы весьма неплохо разбирался в астрономии и астрологии. Скоро он понял, что изображённая здесь картина вселенной представляет идеальную гармонию и не соответствует реальности. С точки зрения астрономии на стенах изображался полный бред, а не открытый космос. С точки зрения астрологии звёздная картина выглядела продуманной до мельчайших деталей и представляла лишь самые благоприятные сочетания и расположения небесных тел. Звёзды и планеты в унисон пророчили только добро, радость, мир, любовь, благополучие, достаток, счастье и взаимопонимание.

Вдруг Уранум замер и протёр глаза, решив, что это обман зрения: планета бога войны Армарса отсутствовала на привычном месте. Он искал её везде, но она бесследно исчезла. Художник стёр её с карты звёздного неба. Зато Уранум насчитал семь планет богини любви Лиэры с тремя спутниками.

«Где этот гадкий абстракционист? Я устрою ему познавательную экскурсию в астрономическую башню! Небо без планеты Армарс! Кто позволил ему размалевать дворец этой несусветной пакостью?» – рычал Уранум, направляясь в покои отца в надежде застать и покарать художника Кистиано.

Его решимость едва не иссякла в следующем помещении. Раньше из приёмного зала гости подземного дворца попадали в величественный колонный зал, который приводил в самое сердце царства – в тронный зал. Не успев покинуть открытый космос, Уранум попал в пещеру сокровищ. Стены были словно инкрустированы драгоценными камнями неописуемой красоты. Художник написал их столь искусно, что вошедший едва мог справиться с желанием дотронуться до них, а некоторые алчные особы – и отковырнуть себе парочку. Изумруды и рубины, сапфиры и топазы, алмазы и лазуриты переливались радужными цветами. Мастер расположил их не в хаотичном, а в весьма определённом порядке, который, правда, не сразу бросался в глаза: драгоценные камни образовывали причудливые цветочные композиции. Уранум залюбовался поистине неземной красотой. Он несколько минут простоял в умиротворённом забытьи, не желая покидать прекрасный мир. Он с великим трудом справился с наваждением. Эстетическое упоение сменилось пьянящей злобой: «Ах ты, маляр-самоучка! Да кто тебе это позволил? Сказано – рисуй маму! Ты ответишь за два испорченных зала!»

Словно ошпаренный он вылетел из колонного зала и ворвался в тронный. Здесь его ждал неприятный сюрприз. Он схватился за сердце и опёрся о дверной косяк, не в силах сдвинуться с места. Стены тронного зала покрывал изысканный орнамент. Он состоял из простых линий, кружочков, завитушек, геометрических фигур и выглядел весьма примитивно. Но первое впечатление было обманчивым и быстро сменялось восторгом. Казалось абсолютной загадкой: как из простейших линий получался столь завораживающий рисунок. Неповторимый орнамент буквально гипнотизировал. Уранум не заметил, как простоял у дверей около получаса. У него был до крайности глупый вид: он застыл на месте, уставившись в одну точку, рот был приоткрыт, глаза выпучены, периодически он издавал нечленораздельные звуки, похожие на мычание. Повинуясь потусторонним голосам, он безуспешно пытался заглянуть в самую глубь своей чёрной души и найти там добро. Ему почти удалось откопать в этой клоаке что-то отдалённо позитивное, когда голос слуги вывел его из гипнотического ступора:

– Ваше высочество, я доложу о вашем приезде!

– Что? Что ты сказал? – приходя в себя, пролепетал Уранум.

– Я сообщу Великому Владыке Недр, что вы пожаловали домой. Как же он обрадуется!

– Доложи. Постой! Кто сделал эти росписи?

– Художник Кистиано. Кто же ещё?

– Кто ему разрешил?

– Ваш батюшка. Ему работа художника пришлась по душе. Он последнее время просиживает в тронном зале часами, – ответил слуга.

– А в других помещениях? – сурово спросил молодой господин.

– В зависимости от настроения проводит день в одном из них, – пояснил слуга.

– Но большую часть дня – в своей опочивальне? – с надеждой в голосе спросил Уранум.

– К огромному счастью, нет! Наш господин возвращается к жизни. В личные покои он приходит исключительно ночевать, – светясь от счастья, сообщил слуга.

– Понятно… А где он сейчас? – осведомился Уранум, плохо скрывая гнев.

– В библиотеке. Кистиано создаёт там очередной шедевр.

– Пока не сообщай отцу о моём приезде. Не хочу нарушать творческий процесс. Сам понимаешь, следует соблюдать деликатность. Искусство – штука тонкая. Лишний шум ни к чему, – резко сменив гнев на милость, приказал Уранум.

– Вы, как всегда, правы, ваше высочество, – заулыбался слуга.

– Я устал с дороги. Зайду к отцу немного позже.

– Как вам будет угодно, ваше высочество, – слуга с учтивым поклоном удалился.

Уранум, пользуясь отсутствием папаши, поспешил в его опочивальню навестить маму. Он пребывал в скверном расположении духа и мысленно искал способ доставки во дворец чёрного кристалла с душой Нуардис. Лишь старая ведьма могла навести здесь порядок.

Он вошёл в комнату и пристально посмотрел на портрет Хильдегарды. Та, к его возмущению, мирно дремала. «Значит, меня можно шпынять и мучить за мельчайшую провинность? Я за эти годы разыскал бабушку, обзавёлся надёжным союзником, построил крепость и набрал воинов, почти воспитал Чёрного Маршала, раздобыл печать ведьмы, создал отряд спецназа из вольных духов природы, отправил на тот свет трёх эльфов и одного колдуна! А эта никчёмная бестолочь не может свести с ума своего мужа? Её никто не трогает, не гоняет, как бобика, во все стороны одновременно, не наказывает и не подвергает ужасным пыткам – а меня при первом же удобном случае! Ну, я тебе сейчас устрою колонный зал в алмазах и небо без планеты Армарс!» – его трясло от гнева. Он со всей силы стукнул кулаком по широкой золочёной раме, обрамлявшей магический портрет, и рявкнул великанше в самое ухо:

– Просыпайся! Нечего висеть без дела! Поедешь со мной на доклад к Нуардис! Я устал бесконечно отдуваться за всех.

– Сыночек, ты вернулся? Мамочка так по тебе соскучилась! – проворковала она спросонья.

– Сейчас не до охов и вздохов! Отвечайте, что за бардак во дворце? – гаркнул сын.

– А что я могу сделать? Это всё Хорус! Которого, кстати, ты впустил в подземное царство на наше горе! – Хильдегарда указала на сына пальцем для большей наглядности.

– Я уже догадался, – кивнул злодей.

– Догадался! Замечательно! Милый мой, как ни крути, а виноват ты!

– И у вас язык поворачивается такое сказать! – вскипел внук Великой Ведьмы.

– Ты довёл его до самоубийства, он прыгнул в колодец. Из-за тебя он остался неприкаянной душой в нашем тихом подземном царстве. Твоя трусость не позволила мудрейшей Нуардис узнать обо всём вовремя и принять меры, – перечисляла великанша, загибая пальцы. – Посмотри маме в глаза. У тебя есть возражения?

– Гладко у вас получается! Все такие умные, один я дурак! – негодовал Уранум.

– Собственно говоря, это и есть корень зла и наших проблем. У тебя нет мозгов, – надменно заявила недовольная мамаша. – Что ты морщишься?

– Бабушка вчера сказала мне то же самое.

– Вот видишь. С истиной не поспоришь. Поедешь обратно к несравненной Нуардис и доложишь ей, что по твоей вине во дворце случилась настоящая катастрофа.

– Действительно катастрофа? – переспросил сын в отчаянии.

– Коллапс! Твой отец освободился от моего влияния, в опочивальне почти не появляется, с каждым днём чувствует себя всё лучше и лучше, – подтвердила великанша.

– Вот прям совсем хорошо? – с видом побитой собаки спросил внук Нуардис.

– Да, он возвращается к жизни, – с досадой выпалила заботливая супруга.

– Мама! Как это могло произойти? – у злодея подкосились ноги, и он плюхнулся в кресло.

– В один ужасный день художник приволок сюда колдуна, – начала рассказ Хильдегарда.

– Может, наоборот? Колдун притащил художника? – перебил сын.

– Какая разница?

– Обычно Хорус всех подбивает на подлости и неповиновение нам.

– Пожалуй, ты прав. До его появления живописец походил на забитого неврастеника, боялся не только моего портрета, но и собственной тени. Когда объявился этот шарлатан, Кистиано заметно осмелел. Художник представил колдуна твоему отцу, сказал, что Хорус – известный звездочёт, астролог и его старинный друг.

– Что? Папа знает, что в его владения попала неприкаянная душа колдуна и произошло это по моей вине? Он убьёт меня! – схватился за сердце и за голову Уранум.

– Нет. Версия его гибели звучала как настоящий анекдот, – успокоила его мать. – Колдун соврал, что любовался редчайшим астрономическим явлением с обрывистых берегов близ Ферлатиса. Увлёкся исследованиями дальнего космоса и хвостатых звёзд, оступился – и свалился в бездну.

– Он был на берегу. Следовательно, должен был упасть в морскую бездну.

– Нет! Коварная судьба толкнула его к старому колодцу ведьм. В общем, в такую байку мог поверить только полный идиот.

– Папа поверил?

– Ну разумеется! Даже нашёл в себе силы посочувствовать чужому горю.

– Запущенный случай наивности! – скривился злодей. – Что дальше?

– Хорус сказал, для него огромная честь попасть в услужение к самому Великому Хозяину Недр. После потока лести он вдруг выдал твоему отцу, что знает о его горе – мол, слуги только о том и говорят, сочувствуют господину и оплакивают утрату обожаемой хозяйки, то есть меня, – артистично передразнивая Хоруса, говорила Хильдегарда.

– Он спятил? Мама, простите, но, померев, вы первый и последний раз их обрадовали.

– Сама знаю, – кивнула великанша, переживая, что доставила слугам такую радость. – Но каков хитрец! Великий Владыка Недр расчувствовался и даже пустил слезу. А колдун не унимается, расхваливает мои портреты, сожалеет, что не застал меня в живых. Такое тут наплёл! В моих глазах якобы читаются благородство, миролюбие, честность, мудрость, стремление к самым высоким идеалам добра, безупречная чистота помыслов…

– Хватит, а то я умру от смеха! – схватился за живот внук Нуардис.

– Сама чуть не умерла, – усмехнулась мамаша с портрета. – Представляешь, каких усилий мне стоило молчать, не шелохнувшись, чтобы не раскрыть тайну картины.

– Верится с трудом, что вы её не раскрыли, – прищурился Уранум.

– Представь себе, сдержалась. Через полчаса он втёрся в доверие к моему глуповатому супругу и предложил нечто гениальное: составить мой личный гороскоп.

– Мама, а не поздновато? Вы вообще-то… того… померли, – съязвил Уранум.

– Не напоминай! – отмахнулась покойница. – Твой отец тоже удивился, а этот прохиндей развёл целую теорию о переселении душ и убедил, что моя чистая и великая душа не могла бесследно покинуть этот мир, что в момент моей смерти на небосклоне зажглась новая яркая звезда, в которую я воплотилась, и обещал её вычислить.

– Вы – звезда? Тогда остальные звёзды в шоке, – рассмеялся сын.

– Бери выше! Великий Владыка Недр поверил ему и даже разрешил воспользоваться твоей астрономической башней для составления моего гороскопа.

– Хитрая гадюка! Он, факт, провёл обыск в обсерватории.

– Не сомневаюсь. На следующее утро явился сюда и заявил такое, что я чуть из рамы не вывалилась. Знаешь, кто теперь твоя мама? – горделиво повела плечами Хильдегарда.

– Боюсь предположить. Чёрная дыра? – брякнул Уранум.

– Не хами! – одёрнула его мать. – Я теперь новое воплощение богини любви Лиэры! А потом предложил изобразить моё новое воплощение – планету богини любви Лиэры на звёздном небе. Так с позволения моего супруга под чутким руководством Хоруса Кистиано расписал приёмный зал.

– Папе понравилось?

– Говорят, уходить не хотел. А дальше – пошло-поехало. Они размалевали колонный и тронный залы, теперь взялись за библиотеку. Что будет дальше – и думать страшно.

– От этой парочки надо срочно избавиться.

– Как? Они под личным покровительством твоего отца. К ним не подступишься.

– Чувствую, это ещё одна головная боль для Нуардис. А её головная боль – моя головная боль и страшные пытки. Когда истекает срок пребывания художника в нашем царстве? Мы же его на время одолжили?

– Твой отец выпросил художника на сто лет.

– Давай вернём раньше! – потёр руки злодей.

– Я бы хоть завтра его отдала, только папаша вряд ли с ним расстанется. Он может ещё на сто лет продлить аренду. Прежний хозяин, Великий Владыка Гор, кажется, не горит желанием снова увидеть его.

– Кому бы его сосватать? И главное – когда? – Уранум задумался. – Его взяли за несколько дней до вашей смерти, значит, осталось пять лет. Не так долго. Пожалуй, я подожду расстраивать Нуардис их настенной живописью. Может, всё само собой образуется…

– Да, не будем торопиться, – согласилась великанша.

На том и порешили. Уранум и его мать ужасно боялись гнева Нуардис и куда больше тряслись за собственные шкуры, чем за успех общего дела. Старая ведьма одновременно являлась движущей и тормозящей силой в создаваемой тёмными силами машине смерти. Она явно переборщила с пытками и запугиванием. Страх заставлял остальных участников заговора скрывать правду, это порождало дополнительные сложности, которые нарастали как снежный ком. Когда клубок проблем достигал критической массы, Нуардис всё же ставили в известность, и ей приходилось искать выход из безвыходных ситуаций. Она приходила в ярость, её необузданный гнев выливался на Уранума, Хильдегарду или Гурсу, лишний раз убеждая их в том, что молчанье – золото. Но эта прописная истина оказывалась заблуждением: утаивание сведений от Великой Ведьмы наносило непоправимый вред планам заговорщиков. От проблем нельзя убежать и спрятаться, их следует решать.

Погостив несколько дней в подземном дворце, Уранум снова отправился в Северную пустыню, в царство вольного ветра Гурсу, где теперь властвовал другой правитель. Нуардис узурпировала власть, а вольный ветер забыл само понятие свободы. Он безоговорочно подчинился её воле, радовался любой похвале и жестоко страдал, если не мог угодить обожаемой хозяйке. Не пытался осмыслить глобальные планы заговорщиков, отдавая право думать Великой Ведьме и соглашаясь на роль простого исполнителя. Он один строго следовал всем её указаниям, не спорил с её решениями, её мнение почитал за непреложную истину, ловил на лету каждое её слово. Гурсу превратился в раба. На заре этого мира он предпочёл рабству смерть, хотя тогда от него никто и не требовал рабского подчинения. Ветры, находившиеся на службе у Великого Хозяина, чувствовали себя куда свободнее, чем Гурсу под началом у Нуардис. Увы, Гурсу не с чем было сравнивать. Он искренне радовался нынешнему положению вещей и гордился причастностью к высокой, но пока до конца не понятной ему миссии по преобразованию этого мира – в таких красивых словах описывала их цель Великая Ведьма.

Вольный ветер исполнял роль тюремщика, встречал новых заключённых, следил за ними первые две недели, не упускал из виду остальных жителей крепости, наводил порядок, усмирял бунты, пресекал мятежи, попытки бегства и присвоения казённого имущества. Он наслаждался безраздельной властью над ссыльными преступниками. Этого ему оказалось достаточно, чтобы чувствовать себя свободным и могучим.

Он гордился своей ролью и тем, что госпожа часто его хвалит, в отличие от Уранума, который раз за разом расстраивал Великую Ведьму. В последнее время он даже позволял себе некоторые колкости в адрес сына Великого Владыки Недр. Вот и сейчас не удержался и спросил при встрече: «Непутёвый внук снова явился расстраивать бабушку?» В ответ Уранум обозвал Гурсу комнатной собачонкой. «Как ты смеешь со мной так разговаривать? Я вольный ветер!» – возмутился хозяин крохотного царства. «Раз ты вольный, улетай из Северной пустыни!» – парировал Уранум и ушёл, не прощаясь. Гурсу, обиженный до глубины души, умчался на главную сторожевую башню.

Непутёвый внук решил, что подлые художества Кистиано и Хоруса в подземном дворце отца лучше пока сохранить в тайне. Он знал, что Нуардис не покинет тайную комнату в Чёрной крепости и не отправится в подземный дворец, даже если захочет лично удушить Хильдегарду, а значит, за ошибки матери отдуваться придётся ему. Тем более в появлении Хоруса в подземном царстве была и его вина. «Хоть бы бабушка придумала, как избавиться от этой магической занозы!» – молил Уранум, перешагивая порог тайной комнаты. Правда, слово перешагивать здесь не совсем применимо: вход, оборудованный для Уранума, был дыркой в полу. Она вела из подземных лабиринтов в покои ведьмы. Дырку обрамлял железный диск, намертво вмонтированный в пол и изготовленный под присмотром Нуардис: она назвала точные размеры, а главное – продиктовала тайные магические иероглифы и порядок их расположения по кругу. Они служили колдовской защитой. Кроме Уранума, этим входом без разрешения Великой Ведьмы не мог воспользоваться никто, даже Гурсу. Сын Великого Владыки Недр просачивался в это отверстие густым чёрным дымом и принимал подобающее обличие, уже находясь внутри круглой комнаты под главной сторожевой башней.

– А, это ты, внучек! Заходи. Я почти рада тебя видеть! – прошамкала Великая Ведьма.

– Взаимно! Вижу, вы в прекрасном расположении духа, как и доложил ваш лакей.

– Почему ты злишься на Гурсу?

– Он стал слишком заносчивым. Боюсь, вы его перехвалили по доброте душевной.

– Не по доброте, а по заслугам! Он мне не врёт. Ложь я чувствую мгновенно.

– Знаете, мой батюшка тоже так говорит, – заметил Уранум.