Отзывы на книги автора «Джозеф Конрад»

Самое странное, что связано для меня с этой книгой, так это бесконечное количество рецензий на неё с основным посылом "не зашло", "скучно", "что это было" и иже с ними. Погодите, ребята, а кто вам сказал, что Джозеф Конрад собирался вас развлекать? Кто вам вообще сообщил, что его история должна быть приключенческой или хотя бы занятной?
Да, начинается она вполне в духе Роберта Льюиса Стивенсона или Даниэля Дефо, но вот совершенно не собирается становиться еще одним "Островом сокровищ" или "Робинзоном Крузо". Потому что Конраду нужно было написать о совершенно ином. О том, как с цивилизованного белого человека с легкостью слетает весь налет цивилизации, когда он перестает быть скованным её ограничениями. Никакой благовоспитанности, никаких моральных установлений. Наоборот, его варварство становится абсолютно вопиющим, почти божественным, как только им начинают владеть подлинные страсти. К несчастью, весьма низменные. Потому что легендарным Куртцем, навстречу которому стремится романтично настроенный молодой моряк Марлоу, владеет прежде всего алчность и жажда власти, а вовсе не те цивилизаторские идеи, которые декларировались обществу при освоении Черного континента. Да что тут врать-то вообще? Какое там освоение? Это было совершенно варварское и хищническое его разграбление, безо всякой попытки понять местных жителей, и как-то договориться с ними. Мы ужасаемся каннибализму? А разве не каннибалами были те белые и цивилизованные люди, которые под ружейными дулами гнали на заведомую смерть множество черных жителей, ни на минуту не задумываясь над ценностью их жизней? Когда герой прячется от летящих на палубу парохода стрел, он нисколько не сомневаясь обзывает своего рулевого трусом, хотя именно тот остается на палубе, и принимает на себя смертельный удар... И ведь Марлоу даже сочувствует погибшим, и ужасается методам Куртца, особенно увидев, чем украшен частокол вокруг его хижины. Но всё же этот почти парализующий страх, который охватывает героя во время плавания вверх по реке, постепенно соскабливает с него всю романтику, тягу к приключениям, любопытство, любознательность и человеколюбие, оставляя в нем только мощное желание выжить, любой ценой, и эту странную смесь ужаса с восхищением перед этим страшным человеком - тираном и диктатором, предвестником будущих кровавых тиранов, которых мы так много узнаем в несчастном ХХ веке...
Не слишком хорошо я знаю историю зарубежной литературы, но на мой взгляд, Джозеф Конрад оказался первым автором, который заговорил о правомерности вот такого возмутительного разворовывания чужих территорий, причем не впрямую, а обратившись к метафоре: вторгаясь в чужие земли с алчной целью белый человек открывает в себе то самое сердце тьмы, которое готово его поглотить. И дело тут не в континенте, не в цвете кожи и обычаях его жителей... Дело в том, что такой подход меняет его изнутри.
А теперь вот, уже в наше время, мы получаем бумерангом в ответ нашествие черных и прочих бывших колонизированных народов в нашу белую, старую, уютную и хорошо воспитанную Европу. Причем ведут они себя ровно также, как когда-то мы (точнее, наши предки-колонизаторы) их научили: ищут удобство, комфорт и богатство, абсолютно плюя на соблюдение теперь уже наших традиций, не жалея наших жизней ради достижения собственных целей. А мы - расплачиваемся за алчность и жестокость собственных предков, становясь, подобно предкам нынешних мигрантов-захватчиков, случайными жертвами их амбиций. Так что всё наше "бремя белого человека" по сути привело лишь к тому, что мы научили "дикарей" ценить бытовой комфорт, не стесняться в выборе средств для его достижения, и нисколько не беречь ничьих жизней, кроме своей собственной и нескольких, лично для них дорогих и важных.
В общем, книга тяжелая. Душная. Неоднозначная. Но совершенно точно заслуженно находящаяся во всех возможных списках. И удивительно, насколько Коппола в "Аппоклипсисе сегодня" точно передал её основную мысль, настолько существенно изменив внешний антураж событий.
Хотя приключений здесь искать явно не стоит. И читать ради развлечения - противопоказано.

Имя Конрада знакомо мне с достопамятных времён запойного чтения цикла вполне себе космических и никоим образом не маринистских рассказов ( Станислав Лем "Рассказы о пилоте Пирксе" ) — в рассказе "Условный рефлекс" в краткой ёмкой характеристике своего героя Лем пишет "Ведь он читал Конрада ...", и этого коротенького в четыре слова упоминания хватило, чтобы запомнить новое имя раз и навсегда. Наверное здесь заслуга пока что не Конрада, но в большей степени пана Станислава Лема, однако, будучи упомянутым таким великолепным и авторитетным Мастером литературного Олимпа, имя Конрада автоматически попало в список будущих "хотелок".
Правда хотелкость эта затянулась пожалуй что чересчур, потому что только теперь, по прошествии уже не лет, но десятилетий, пришла возможность познакомиться с классиком английской литературы поляком Конрадом что называется тет-а-тет и фейс-ту-фейс.

Наверное, есть смысл сразу остановиться на авторской манере изложения событий. Автор неспешно подводит читателя к тому, что речь идёт о каком-то происшествии, в котором так или иначе замешан герой романа. Эта процедура намёков и плавной подводки к трагедийно-драматическому происшествию длится довольно долго, отчего сначала возникает некоторая натянутость. А Конрад не спешит с событиями и подобно опытному артиллеристу ведёт огонь пристрелочно и затем уже вилочно, загоняя свой литературный снаряд в конце-концов в яблочко, в центр мишени, в колышек.

Однако оказывается, что само столь долгожданное драматическое событие вовсе не является центром повествования, потому что для автора это происшествие стало только лишь отправной точкой для некоего своеобразного литературно-психологического расследования. Конрад гоняет своего героя по карте и по глобусу, по жизни и по географии, по людям и встречам, но в конце-концов оказывается, что это не просто бегство от людей, а бегство за самим собой и одновременно от себя самого.

А затем наш герой довольно внезапно меняет чехарду поисков на своеобразное служение, на миссионерство и почти что на мессианство. Казалось бы всё, точка достигнута, вина искуплена и совесть успокоена. Но, как говорится "если хотите насмешить бога, то расскажите ему свои планы" — вмешивается ещё одна недобрая сила и ситуация выходит из под контроля нашего героя...

Конечно же, основным конфликтом романа является внутренний конфликт Джима с самим собой. Его индивидуальные характерологические особенности постоянно подпитывают в нём ощущение своей виновности, а свойственный ему романтизм понуждает его совершать поступки в том числе и такого плана, которые более нормальный и отчасти пофигистский человек может назвать позёрными и идеалистическими. Джим великий идеалист и романтик (о чём напрямую пишет в романе и сам автор, вкладывая эту характеристику героя в уста Штейна), и потому он не способен вести себя в предлагаемых автором условиях как-то иначе.

Наверное с точки зрения современного человека такое поведение Джима покажется дурацким. Но почему-то всё-таки приходят на ум слова Честь и Совесть и Справедливость и всякие другие высокопарные и кажущиеся смешными и выспренними. А ведь действительно, сейчас из-за карточного долга, пожалуй, никто стреляться не будет, и из-за пощёчины на дуэль никого не вызовет... Куда всё это делось? И было ли оно в нас?..
Но вот в Джиме было точно!

Имя Конрада знакомо мне с достопамятных времён запойного чтения цикла вполне себе космических и никоим образом не маринистских рассказов ( Станислав Лем "Рассказы о пилоте Пирксе" ) — в рассказе "Условный рефлекс" в краткой ёмкой характеристике своего героя Лем пишет "Ведь он читал Конрада ...", и этого коротенького в четыре слова упоминания хватило, чтобы запомнить новое имя раз и навсегда. Наверное здесь заслуга пока что не Конрада, но в большей степени пана Станислава Лема, однако, будучи упомянутым таким великолепным и авторитетным Мастером литературного Олимпа, имя Конрада автоматически попало в список будущих "хотелок".
Правда хотелкость эта затянулась пожалуй что чересчур, потому что только теперь, по прошествии уже не лет, но десятилетий, пришла возможность познакомиться с классиком английской литературы поляком Конрадом что называется тет-а-тет и фейс-ту-фейс.

Наверное, есть смысл сразу остановиться на авторской манере изложения событий. Автор неспешно подводит читателя к тому, что речь идёт о каком-то происшествии, в котором так или иначе замешан герой романа. Эта процедура намёков и плавной подводки к трагедийно-драматическому происшествию длится довольно долго, отчего сначала возникает некоторая натянутость. А Конрад не спешит с событиями и подобно опытному артиллеристу ведёт огонь пристрелочно и затем уже вилочно, загоняя свой литературный снаряд в конце-концов в яблочко, в центр мишени, в колышек.

Однако оказывается, что само столь долгожданное драматическое событие вовсе не является центром повествования, потому что для автора это происшествие стало только лишь отправной точкой для некоего своеобразного литературно-психологического расследования. Конрад гоняет своего героя по карте и по глобусу, по жизни и по географии, по людям и встречам, но в конце-концов оказывается, что это не просто бегство от людей, а бегство за самим собой и одновременно от себя самого.

А затем наш герой довольно внезапно меняет чехарду поисков на своеобразное служение, на миссионерство и почти что на мессианство. Казалось бы всё, точка достигнута, вина искуплена и совесть успокоена. Но, как говорится "если хотите насмешить бога, то расскажите ему свои планы" — вмешивается ещё одна недобрая сила и ситуация выходит из под контроля нашего героя...

Конечно же, основным конфликтом романа является внутренний конфликт Джима с самим собой. Его индивидуальные характерологические особенности постоянно подпитывают в нём ощущение своей виновности, а свойственный ему романтизм понуждает его совершать поступки в том числе и такого плана, которые более нормальный и отчасти пофигистский человек может назвать позёрными и идеалистическими. Джим великий идеалист и романтик (о чём напрямую пишет в романе и сам автор, вкладывая эту характеристику героя в уста Штейна), и потому он не способен вести себя в предлагаемых автором условиях как-то иначе.

Наверное с точки зрения современного человека такое поведение Джима покажется дурацким. Но почему-то всё-таки приходят на ум слова Честь и Совесть и Справедливость и всякие другие высокопарные и кажущиеся смешными и выспренними. А ведь действительно, сейчас из-за карточного долга, пожалуй, никто стреляться не будет, и из-за пощёчины на дуэль никого не вызовет... Куда всё это делось? И было ли оно в нас?..
Но вот в Джиме было точно!

Имя Конрада знакомо мне с достопамятных времён запойного чтения цикла вполне себе космических и никоим образом не маринистских рассказов ( Станислав Лем "Рассказы о пилоте Пирксе" ) — в рассказе "Условный рефлекс" в краткой ёмкой характеристике своего героя Лем пишет "Ведь он читал Конрада ...", и этого коротенького в четыре слова упоминания хватило, чтобы запомнить новое имя раз и навсегда. Наверное здесь заслуга пока что не Конрада, но в большей степени пана Станислава Лема, однако, будучи упомянутым таким великолепным и авторитетным Мастером литературного Олимпа, имя Конрада автоматически попало в список будущих "хотелок".
Правда хотелкость эта затянулась пожалуй что чересчур, потому что только теперь, по прошествии уже не лет, но десятилетий, пришла возможность познакомиться с классиком английской литературы поляком Конрадом что называется тет-а-тет и фейс-ту-фейс.

Наверное, есть смысл сразу остановиться на авторской манере изложения событий. Автор неспешно подводит читателя к тому, что речь идёт о каком-то происшествии, в котором так или иначе замешан герой романа. Эта процедура намёков и плавной подводки к трагедийно-драматическому происшествию длится довольно долго, отчего сначала возникает некоторая натянутость. А Конрад не спешит с событиями и подобно опытному артиллеристу ведёт огонь пристрелочно и затем уже вилочно, загоняя свой литературный снаряд в конце-концов в яблочко, в центр мишени, в колышек.

Однако оказывается, что само столь долгожданное драматическое событие вовсе не является центром повествования, потому что для автора это происшествие стало только лишь отправной точкой для некоего своеобразного литературно-психологического расследования. Конрад гоняет своего героя по карте и по глобусу, по жизни и по географии, по людям и встречам, но в конце-концов оказывается, что это не просто бегство от людей, а бегство за самим собой и одновременно от себя самого.

А затем наш герой довольно внезапно меняет чехарду поисков на своеобразное служение, на миссионерство и почти что на мессианство. Казалось бы всё, точка достигнута, вина искуплена и совесть успокоена. Но, как говорится "если хотите насмешить бога, то расскажите ему свои планы" — вмешивается ещё одна недобрая сила и ситуация выходит из под контроля нашего героя...

Конечно же, основным конфликтом романа является внутренний конфликт Джима с самим собой. Его индивидуальные характерологические особенности постоянно подпитывают в нём ощущение своей виновности, а свойственный ему романтизм понуждает его совершать поступки в том числе и такого плана, которые более нормальный и отчасти пофигистский человек может назвать позёрными и идеалистическими. Джим великий идеалист и романтик (о чём напрямую пишет в романе и сам автор, вкладывая эту характеристику героя в уста Штейна), и потому он не способен вести себя в предлагаемых автором условиях как-то иначе.

Наверное с точки зрения современного человека такое поведение Джима покажется дурацким. Но почему-то всё-таки приходят на ум слова Честь и Совесть и Справедливость и всякие другие высокопарные и кажущиеся смешными и выспренними. А ведь действительно, сейчас из-за карточного долга, пожалуй, никто стреляться не будет, и из-за пощёчины на дуэль никого не вызовет... Куда всё это делось? И было ли оно в нас?..
Но вот в Джиме было точно!

Можете бросать в меня перезрелые бананы, но я не понимаю, в чем гениальность этой книжки. Мой мозг отказывается верить в ее гениальность. Я мучила его три часа с лишним, силясь разобраться, за что «Сердешко…» засунули в список «100 лучших книг по версии Нобелевских лауреатов». Что ж, мне не быть Нобелевским лауреатом, у них, наверное, как-то иначе устроена голова.

Повесть, по сути, – это бессмысленное и беспощадное роуд-бук, т.е. бесконечное движение из пункта А в пункт Б. Только вместо дороги тут моря и реки. Безликий главный герой по фамилии Марлоу завербовался в моряки и теперь тащится к некоему Курцу, агенту по сбору слоновой кости в богом забытой африканской глуши. Курц, как все говорят, – самый успешный агент в компании, больше всех добывает, и никто не знает, как это у него получается (ага, как же). Марлоу же очень заинтересован личностью Курца и хочет поскорее с ним познакомиться.

Это нормальный сюжет, и книжка была бы намного интереснее, не окажись Джозеф Конрад страшным занудой. В «Сердешке…» тьма описаний, которые должны создавать атмосферу (путешествия, дальние страны, дикари…), но вызывают отчего-то зевоту. Хочется, чтобы автор уже перешел к делу, начал раскрывать персонажей или заявил конфликт. Так же повествование можно обвинить в бессвязности – хотя события выстроены в хронологической последовательности и необычных сюжетных твистов тут нет, очень легко потерять нить и запутаться: а что теперь?.. где мы?.. кто все эти люди?.. о чем это, зачем это?..

Можно похвалить автора за актуальные и поныне темы: все то же «бремя белого человека», «мы лучше, они второй сорт», «даешь потребительское отношение к неразвитым странам» и т.п. Это важные темы, я двумя руками за то, чтобы они чаще затрагивались в художественных произведениях. Но, черт возьми, это не оправдание для унылого повествования. Это провал, уважаемые, лютый провал ;(

P.S. Да, эта книга вдохновила Копполу на создание великого фильма «Апокалипсис сегодня». Даже имя у главного антагониста то же – Курц. Спасибо Д.К. хотя бы за это.

Прыжок за борт
"Прыжок за борт" ("Лорд Джим") - вкупе с "Сердцем тьмы" квинтэссенция раннего Конрада. В этом романе автор продолжает исследовать психологические глубины, тему сильной личности, добра и зла, связи реальности с мечтой.

Главный герой - туан (лорд) Джим - сильная личность, молодой человек, идеалист. Один трусливый проступок повлиял на всю его последующую жизнь (прыжок за борт во время предстоящего крушения судна с большим количество людей). Отчасти общественное мнение, но больше критичное отношение к событию самого героя, послужили его последующему отчуждению. Вся дальнейшая робинзонада по сути является движением к смерти. Временное пристанище и возможное спасение он нашел в туземной деревушке, где Джим показал себя сильным героем и хорошим организатором. Вторичный проступок ставит все окончательно на свои места. В мире прогресса, в мире прагматиков нет места романтикам.

В повествовании Конрад, пытаясь приблизиться к объективности в освещении событий, использует довольно интересный прием: нарраторов в романе не один и не два, их множество (Джим, Брайерли, Марлоу, Брауна, Штейна, французского лейтенанта, др.). Таким образом автор даёт возможность читателям не только увидеть внешнюю канву романа, но и некое внутреннее, интерсубъективное представление событий со стороны участников.

И стоит, конечно, добавить несколько слов о Патюзане, последнем пристанище Джима, - это место своего рода общество в миниатюре. Герой пытался убежать от себя и мира, но в итоге - мир сам настиг его. И, хотя романтикам в мире не находится места, сам романтизм (идеал/мечта) победили, только какой ценой?

Данный роман - одна из лучших вещей Конрада, поэтому рекомендую.

Сердце тьмы
Самая известная, неоднократно экранизированная (мне на ум сразу приходят Патрис Шеро и Френсис Форд Коппола, кто-то вспомнит Николаса Роуга), повесть-притча Конрада "Сердце тьмы" продолжает влиять на умы людей. Произведение и в наше время звучит невероятно жутко и актуально.

Каждое его произведение обладает довольно сильным психологизмом. Конрад обнажает потаенные уголки души человека, что сродни идеям экзистенциалистов. Любая катастрофа или явление приобретают символичный и философский характер, будь то призрак, тайфун или загадочная тьма непролазных джунглей.

В повести "Сердце тьмы" в фокусе Конрадовского зрения - зло. Зло внешнее - джунгли, стихия, тьма, становится злом внутренним, первобытным, на уровне инстинктов. Начиная описание с враждебной реки, аборигенов, автор постепенно смещает акцент на человека, некоего Куртца, который является отображением героя Марлоу, его темных уголков души. Не то демон, не то человек, персонаж, подчиняющей своей воле других людей.

Между рассказчиком-героем Марлоу и коммерческим агентом Куртцем изначально существует связь, притяжение. По мере продвижения вглубь темноты она становится теснее, а после смерти агента - мистической. Куртц по сути антидвойник Марлоу, его сокровенная сущность, и выглядит она пугающе - властная, способная подчинить не только волю человека, но и стихию.

Для меня колоритный персонаж Конрада - Куртц - стоит в одном ряду Женомором, Леоном Робинзоном, безымянным убийцей Жионо, Боргманом.

Кстати, можно обнаружить параллели в описаниях Америки/Африки Сандраром и Селиным, в описаниях мистической связи героев/антигероев. Вместе с тем произведения этих авторов - интересное продолжение темы двойников, рассмотренная под несколько другим углом.

Конец рабства и другие морские повести и рассказы
Многие повести и рассказы проникнуты поистине флоберовской скрупулезностью и сильным психологизмом.

Во второй том избранного входят ряд повестей и рассказов. Пожалуй, понравилось все входящее в состав издания: "Конец рабства", "Юность", "Тайфун", "Сердце тьмы", "Черный штурман", "Тайный сообщник". Какие-то и произведений проникнуты сильным лиризмом, как например, "Завтра" и "Юность", какие-то - эмоциями и страстями как у Достоевского ("Тайфун"), некоторые мистицизмом ("Тайный сообщник", "Черный штурман"), но все читаются с интересом.

"Конец рабства" - самая большая из повестей. Это произведение в первую очередь об одиночестве, о стремлении человека противостоять природе и стихиям (главный герой - старик-капитан, на которого надвигается слепота). Повесть может быть также интерпретирована как метафора надвигающейся катастрофы, краха колониальной империи: судно "Софала" - Британская империя, капитан Уолей - отживающий свой век колониализм, гибель парохода - крах империи. ("Хорошим временам приходит конец.") С одной стороны Конрад изобразил героя сильным, с некоторым аристократическим благородством, но с другой - обрекшим себя на вынужденные ложь и добровольное рабство (капитанство на судне из-за бедности). Вместе с гибелью судна и капитана приходит свобода ("Если когда-либо ты прочтешь эти слова, я поручаю тебе вознести благодарность господу милосердному, ибо тогда я буду мертв и все будет хорошо. Дорогая моя, близок конец моего рабства").

Кроме прочего в произведениях Конрада присутствует позитивистская вера в прогресс и изменчивость человека к лучшему.

"Всё, что для нас, людей, становится объективной реальностью - будь то сам дьявол, - мгновенно утрачивает над нами всякую демоническую власть."

Если вам отчаянно не хватает атмосферных, мистических историй этой осенью и возникает непреодолимое желание насладиться неспешным чтением классиков XVIII - XX века, то ловите мою горячую рекомендацию!

Готические сюжеты в этом сборнике поражают своей двусмысленностью.
Вы же помните, что не каждый призрак - это просто призрак, а вампир - не просто вампир? Даже пугало (рассказ "Хохолок" Натаниэля Готорна) здесь возникает для того, чтобы символически изобразить нашу действительность.

Между обыденным, повседневным и пугающим существует лишь тонкая грань. Писатели это умело показывают. Так, большим открытием для меня стал Брэм Стокер, с творчеством которого я до этого не была знакома. Его рассказ "Дом Судьи" поразил! Зловещая атмосфера, интригующий сюжет, а какой стиль! Бесподобно! Считаю этот рассказ лучшим в сборнике (да простит меня Лавкрафт со своим "Гипнос" :))

Хочу отметить ещё несколько произведений, глубоко меня впечатливших:
"Портрет" Маргарет Олифант
(об отце, хранящем свои секреты и сыне, не утратившим память о своей умершей матери)

"Харчевня двух ведьм" Джозеф Конрад
(о пропаже молодого моряка, офицере, который отправился на его поиски и жуткой находке)

"Давний знакомый"
Джозеф Шеридан Ле Фаню
(о таинственном "преследователе" и пугающем прошлом героя)

"Венера Илльская"
Проспер Мериме
(о загадочной и зловещей античной статуе, которую откопал на свою беду житель маленького городка)

"Любовь мертвой красавицы"
Теофиль Готье
(история о том, как опасно, порою, устремлять свой взор на женщину)

Сделки с дьяволом, кошмарные сновидения, неугомонные призраки, пугающие мраморные статуи, вампиры, желающие утолить свои страсти, ожившее пугало, восставшие мертвецы... Местами предсказуемо, сделаем скидку на "возраст" произведений. Но какие тексты! Красивый, мягкий, изящный язык. Особенно витиеватые фразы Людвига Тика меня пленили (рассказ "Любовные чары").

Не рекомендую читать сборник залпом, по 1-2 истории перед сном - идеально!

Бывают такие книги, о которых ты много читаешь и слышишь и при этом все время откладываешь их чтение по неизвестным тебе причинам. У меня такое случается не редко. Так было и с повестью английского писателя Джозефа Конрада « Сердце тьмы». На все восклицания друзей «Как, ты еще не читал «Сердце тьмы» Конрада» я лишь пожимал плечами. Но тут африканская тема, близкая мне с детства (я прожил год в детстве с родителями в Республике Бенин на Западе Африки), вернулась ко мне на новом витке. И я решил прочитать небольшую по объему повесть Конрада.

Удивительно, как некоторые произведения литературы не теряют актуальности с течением времени, в то время как другие забываются еще при жизни автора. Повесть «Сердце тьмы» (1902) Конрада написана так, что первоначальный романтический стиль автора, стилистические изыски и красивые метафоры очень быстро отходят на второй план благодаря тому, что на тебя обрушивается со страниц произведения.

Джозеф Конрад (настоящее имя — Юзеф Коженевский, 1857–1924 гг.) знал о чем писал в своем произведении. Он родился в Российской империи в семье поляков-патриотов, участников антиправительственных выступлений. В 1874 году сбежал в Марсель, оказался юнгой на французском торговом судне и через три года, во время плаваний на Тихом океане, впервые начал учить английский язык. Со временем он стал капитаном британского пассажирского флота, и морской опыт дал Конраду материал для его литературных произведений. В 1890 году Конрад получил работу капитана в бельгийской торговой компании, работавшей в Конго, тогда бельгийской колонии. Он поднялся на своем пароходе на 230 миль вверх по реке Конго, и дневник этого путешествия за июнь-август 1890 года лег в основу повести «Сердце тьмы» (1899 г. — журнальный вариант, 1902 г. — публикация отдельной книгой).

Главный герой повести капитан Марлоу совершает путешествие в глубь экваториальной Африки, чтобы вывезти оттуда больного агента компании, мистера Куртца. Это не просто приключения европейца в джунгли Африки, это путешествие героя в самые темные закоулки собственной души. Конрад сумел совместить увлекательность сюжета, его динамичность и все усложняющуюся структуру текст и стилистические приемы, помогающие погрузить читателя в болезненное состояние человеческого эго.

Повесть полна противоречий и читатель до самого конца не может разобраться как в своем отношении к главному герою, так и к описываемым событиям. Повесть на самом деле начинается в Лондоне в устье Темзы и заканчивается там же. Тем самым Конрад показывает, что тьма не сопутствует мрачной обстановке диких африканских племен, полных странных языческих обрядов и каннибализма. Тьма сокрыта в самом человеке. Марлоу заболевает и метафора болезни (безумие и галлюцинации лишь усиливают состояние героев) сопровождает все, что происходит в повести.

С самого начала Конрад населяет свою повесть символами тьмы, со временем они усиливаются и наполняют собой все пространство. Например, Марлоу поражают две женщины, лихорадочно вяжущие в приемной торговой компании: они «охраняют врата тьмы и словно вяжут саван из черной шерсти». Это напоминает античных богинь судьбы, вяжущих нити людских жизней. Разнообразные сцены смерти, насилия, болезней, коварства белых, дикости чернокожих служат лишь поводом поговорить о гранях «цивилизованности». Марлоу совершает не просто путешествие на внутреннюю станцию, чтобы познакомиться с «выдающимся человеком» Куртцем. Он совершает путешествие к самому себе и понимает, что границу между цивилизованным человеком и дикарем переступить очень просто. Как это сделал Куртц, и его болезнь неизлечима, он готов на коленях снова ползти в самую тьму джунглей, потому что тьма наполняет его сердце.

Не зря Конрад применяет к европейцам очень точное словосочетание, которое потом Томас Элиот перенимает в своей знаменитой поэму «Полые люди», люди, потерявшие себя, свое настоящее содержание. Именно поэтому тьма так легко наполняет их души и подчиняет их. На самом деле Конрад просто предупреждает, что путешествие к самому себе может привести вас в самое сердце тьмы.

"Сердце тьмы" как-то странно наложилось на то, где и как я его читала, поэтому не стало для меня настоящей книгой, а перевоплотилось в некое подобие эссе. Впрочем, это мои тараканы, это я туки-туки за себя, перестраховываюсь и объясняю, почему я на книжку смотрю даже более поверхностно, чем обычно.

Метафора, в общем-то, тоже не настолько сложная, чтобы в ней утонуть. "Сердце тьмы" — это не только сам чёрный-пречёрный континент, где творятся всякие непотребства, не только мучения оказавшихся там и бред лихорадки, но и попытка проанализировать собственные внутренние помыслы на фоне точно такого же переваривания самих себя другими персонажами. Конрад несколько специфичен в своём стиле, так что не всем он понравится. Если его читать прямо так, с наскоку, то можно и плюнуть в недоумении: джунгли-шмунгли, негры-шмегры, лихорадка-шмихорадка, что вообще такое происходит, где экзистенциальная бездна и тайны самобытия, на которые фапал Генри Миллер, это же просто какой-то нэшнл джиографик без гламурного глянца, а со всеми прелестями жизни в климате, где гниёшь заживо. Вот поэтому и не надо его читать с наскоку и залпом (как я, надо было растянуть), лучше по чайной ложке, чтобы выработать в себе постепенно иммунитет к этой лихорадочной атмосфере и, конечно, к нежному аромату гниющего гиппопотамьего мяса, куда же без него.

Прочитать "Сердце тьмы" я бы советовала перед "Путешествием на край ночи", чтобы иметь возможность провести аналогии. Душная влажная тьма, мерзкая жара, всё с неприятными эпитетами. На фоне этого жаркого, влажного марева смутно виднеются какие-то персонажи, которых без рюмки не поймёшь. Главный герой (точнее, рассказчик) маловнятен, все остальные - тоже. Более-менее в костяк плоти облачён некто Куртц, но и эта его телесность сомнительна, потому что всё его существование и величие мы знаем с чужих слов, сомнительные рассказчики, верить им никак.

Интересно, что можно рассмотреть "Сердце тьмы" под другим углом. Если "не другой" угол — это тот факт, что без налёта цивилизации человек постепенно звереет и превращается в странное и неприятное нечто, то "другой" — да ведь ничего не изменилось. Африка, да, но люди всё те же, просто немножко изменился антураж и сфера их интересов стала более выпуклой для нашего незамыленного глаза. Всё так же они хотят материальные блага (слоновую кость), хотя с собой в могилу её не унесёшь (тут можно поспорить, в могилу-то унесёшь, но вряд ли она тебе там пригодится). Всё так же распыляются на низменные страстишки, дают себе волю быть агрессивным по отношению к более слабым и подчинённым, стремятся посильнее накрячить тех, кто наседает на них сверху. И "сердце тьмы", оказывается, вовсе не зависит от географии или чёрного континента, оно всегда где-то здесь с нами за пазухой.

Жалко, что моя любовь с Конрадом не сложилась, но я перемещу локус вины на этот чёртов-чёртов внешний мир и попробую ещё разочек позже. Даже при моём спокойном отношении к повести нельзя не отметить, что она хороша и по достоинству занимает своё место в пантеоне вечного и незыблемого мастрида классики для всех-всех-всех.

Мы приглашаем тех, кто отчаян
В дикие джунгли скорей.

Туман.
Река.
Бродяга
моряк.
Воспитание
Дикость
Человек
Зверь, монстр, чудовище. Ты ведь всегда знал, что он скрывается там, в глубине чащи? В этих непроглядных джунглях твоей души? Беги, сколько хватит сил, зверь всегда сможет тебя найти , от него не скрыться, знай у зверя твое лицо, вернее у тебя лицо зверя, душа зверя, жажда зверя , и в джунглях всегда обитают только звери.
Река-Змея гипнотизирует тебя.
Прогресс
Варварство
Стреляй в джунгли из всех орудий!
Ты проиграл!
Джунгли всегда побеждают.
Обернись.
Ты уже все осознал
Хаос в вещах, делах, мыслях.
Кто такой мистер Куртц?
Шум и гул хриплых голосов, кругом тропики
Тропики Луи, дойди же скорей до края ночи
Тропики Вернора, Познай их гнев на маленьком плоту Сквозь бури, дождь и грозы, Взяв только сны и грёзы
Тропика Томаса, Где твой Грааль король-рыбак? Деревья дренажные трубы, мрачный круг ада, черные скрюченные тела пропитанные болью безнадегой и отчаяньем темные тени болезни и голода. Ты запомнишь все это.
Красноглазые демоны пленили людей!
Людей я вам говорю, вы слышите? Людей!
Здравствуй полуслепой демон хищничества и холодного безумия и призрак белого человека с крахмальным воротничком и выглаженными манжетами, зачем они тебе теперь?
Улыбка не улыбка, я помню ее печать, скрепляющая слова и делающая банальную фразу загадочной.
Кто такой мистер Куртц?
Рутина
Людям сюда приезжающим не следовало бы иметь внутренних органов.
Джунгли дверь в царство тьмы
Изменившие вере пилигримы обречены, оставаться за гниющей изгородью запах разлагающегося трупа нелепое хищничество аромат ничего больше не похоже на реальную жизнь немая глушь подступает сожги все сожги и выкинь руки к небу
Немые дебри примут тебя в свое лоно.
Я слышал имя Куртца
Джунгли полны аристократов бесконечно ждущих ничего еще миг, час, день, год, вечность, секунда и оно пребудет из Европы, главное ждать
Город гроб лихорадит эскиз дамы с факелом и повязкой на глазах.
Куртц диковинка посланец милосердия науки прогресса и черт знает чего еще почему я должен это знать?
Преступление наказание безжалостно но это единственный способ это положит конец всем пожарам
Каморта
Мон пеле
Пизенхолл
Ройваль
Тит Аро Чукву
Баулиндо
Андижан
Шемахы
Wer jetzt kein Haus hat, baut sich keines mehr.
Wer jetzt allein ist, wird es lange bleiben,
wird wachen, lesen, lange Briefe schreiben
und wird in den Alleen hin und her
unruhig wandern
Молчание проникает в самое сердце реальность невидимой жизни говорил Мефистофель из папье-маше
Куртц грядет
Первобытная грязь, первобытный лес, кто мы забравшиеся сюда где обитает мистер Куртц
Видите ли вы его этот рассказ хоть что-нибудь?
Мне кажется я пытаюсь рассказать вам сон и ни одной заклепки
Нашествие ослов Эльдорадо
В этой стране можно все пока ты заколдован но все остальные больны и лишь станции единственные маяки к прогрессу, гуманности ,совершенствованию и просвещению в сердце земли в глубокой тьме скрытом зле обращенном к нам своим ликом фантасмагорическое вторжение
Все ослы издохли
Скоро Я увижу Куртца, очень скоро
Возвращаюсь к первым дня существования мира пустынная река великое молчание без всякой надежды на покой неисповедимый замысел времени больше нет реальность блекнет наградой будут сердечная боль и все же каннибалы славные парни
Бой барабанов
Я лишь ленивый жук ползущий к Куртцу меж величественных колонн давно забытой еще не рожденной цивилизации
Рапозо
Дрезден
Пайтити
Мосул
Сонгми
Гута
Дакшон
Хиросима
Геркуланум
Теночитлан
Ирэм
Кер-ис
Илион
Бой барабанов в сердце тьмы война мир молитва доисторического человека его проклятье мы только призраки
Пали оковы чудовища, но люди остались людьми, ужасно
Услышь первобытный вой звучащего из прошлого и будущее в нем все: ответы, радость ,страх скорбь ,преданность, доблесть ,бешенство, истина.
Принципы тряпка что слетит при первой встряске только вера, вера в вой раба покорившегося странному волшебству и набирающегося спасительных знаний в насколько ветхом убогом и смешном шалаше живет белый человек на берегу великой реки.
Туман
Крик исполненной бесконечной тоски
Глотай латунную проволоку в надежде утолить ненасытный голод.
Мои ботинки полны крови, теперь я больше не услышу голос Куртца его слова пульсирующий свет из сердца тьмы его дар голоса
Вырытый из земли труп мистера Куртца дикая глушь проникла в его вены плоть и душу
Вы не сможете понять в какую тьму первобытных веков может забрести свободный человек вступившей на путь полного одиночества и молчания
Вся Европа учувствовала в создании Куртца кружившись в полуночной пляске обряда славящего его магический поток фраз истребить всех скотов бросив этот памфлет в мусорную кучу прогресса там где покаяться все дохлые кошки цивилизации
Арлекин на берегу посланник Куртца безумный и бессмертный разрушенный дом на холме где отрубленная голова расскажет о тебе самое главное то чего ты не знал пока не преслушался к своему одиночеству пустота в глубине
Час немилости пробил
Бой барабанов наркоз безумия банальные повседневные слова знакомые неясные звуки какие можно услышать в любой день
Его душа заглянула в себя и стала одержима слепой и бесконечной борьбой с самим собой
Темный поток вырывает из сердца тьмы унося меня к морю прочь из призрачной страны мимо вековых деревьев .
Мистер Куртц мертв. Что было у него кроме голоса и взгляда способного разглядеть все бьющееся во тьме сердца .Он подвел итог и вынес приговор
Ужас! Ужас! Ужас!
Он был замечательным человеком.