Джек взял себя в руки, огляделся и сказал, стараясь не походить на неуклюжего подростка:

– Здесь уютно. Так ты владелица этой булочной?

Элли тоже огляделась и с улыбкой ответила:

– Да, мы с мамой партнеры.

– Вот как. – Он окинул взглядом пустые холодильники. – А где еда? Разве здесь нет еды?

Ее улыбка была как удар в солнечное сплетение.

– Выпечку мы почти всю распродали, а мясо уносим на ночь. – Она поправила ремешок огромной кожаной сумки и вежливо поинтересовалась: – Как долетел?

Сидеть в полувоенном транспортном самолете, страдая от головной боли и боли в ребрах? Просто изумительно.

– Нормально. Спасибо.

Какое там нормально? Он чудовищно устал, тело болело так, будто внутри была раскаленная кочерга. Ужасно хотелось помыться и выспаться, наконец. Взгляд Джека упал на холодильник с напитками, и ему до смерти захотелось кока-колы. Элли поймала этот взгляд и с улыбкой указала на холодильник:

– Угощайся.

Джек нахмурился:

– У меня денег нет.

– За счет заведения.

Он тут же полез в холодильник. Терпкая, сладкая жидкость освежала. Может быть, сахар и кофеин дадут ему заряд энергии на пару часов?

Осознав, в каком положении оказался, он выругался сквозь зубы. Даже не может заплатить за несчастную банку кока-колы. Видимо, придется жить за счет Элли, пока ему не вернут кредитки. Джек поморщился, почувствовав себя бессильным, беспомощным. Одно радовало: такое положение продлится всего пару дней. Джек ненавидел быть кому-то обязанным.

Он допил кока-колу и огляделся в поисках мусорного ведра. Элли забрала у него банку и выбросила.

– Если хочешь, бери еще.

– Нет, спасибо.

Она подняла глаза, их взгляды встретились. Она показалась Джеку потрясающим сочетанием Востока и Запада. Загорелая кожа от предков с Гоа, голубые глаза и волевой подбородок от отца-ирландца. На таких девушек нужно вешать знак «Осторожно, опасность». Длинные ноги, тонкая талия, потрясающий бюст.

Язык тела был хорошо знаком Джеку. В ее глазах он прочитал беспокойство, смущение и даже некоторое недовольство. Мог ли он ее винить? Он здесь чужой.

– Классный декор, – сказал он, пытаясь разрядить обстановку. На стене висело огненно-красное каноэ, оплетенное яркими цветами вроде маргариток. – Никогда раньше не видел декорированные каноэ, как и доски для серфа.

Элли хихикнула:

– Ну да, возможно, это перебор, зато интересно!

– Цветы совсем как настоящие, – одобрил Джек.

– А зачем нужны цветы, не похожие на настоящие?

Он никогда не задумывался о цветах.

– А что это за надписи на каноэ?

Элли пожала плечами:

– Не знаю, я его купила таким.

Джек опустил руку в карман и вздрогнул, услышав сигнал такси. Черт возьми, он совсем забыл! Что за унижение! Одно дело – выпить банку кока-колы, и совсем другое…

– Слушай, мне очень стыдно, но тут такое дело… ты не могла бы заплатить за такси? Деньги я верну, обещаю.

– Конечно. – Элли вынула из сумки кошелек и вложила пару купюр в раскрытую ладонь.

Когда ее пальцы коснулись руки Джека, словно огонь пробежал по его жилам. Сильно влекло к этой девушке, и ничего нельзя было с этим поделать.

Черт побери! Не очень-то приятно испытывать влечение к любимой дочери начальника, которой многим обязан и которую больше никогда не увидишь.

«Не обращай внимания. Ты взрослый человек, должен держать себя в руках».

Отдавая деньги таксисту, он увидел сквозь раскрытую дверь, как Элли тащит его рюкзак. Невзирая на боль, он побежал за ней, настиг и забрал мешок. Гнусные бандиты отняли его iPad, мобильный и спутниковый телефоны, деньги и кредитки, но зато оставили грязную одежду. Он бы с удовольствием отдал им и это.

– Я закрою магазин, и пойдем. – Элли исчезла за дверью.

Джек ждал ее возле бассейна, где в лучах вечернего солнца плавали ярко-розовые цветы. Он заметил любовь Элли ко всему яркому, об этом свидетельствовали разноцветные волосы и необычный дизайн булочной.

Митчелл упомянул о работе дочери. Джек представлял себе хозяйственную, толстую, румяную, безвкусно одетую особу, но уж никак не стройную, яркую и сексуальную девчонку. Даже украшения были необычными – бусины всех от тенков голубого на нитях разной длины. «Счастливые бусы, им довелось касаться этой груди», – подумал бы он, не покажись ему эта мысль чересчур пафосной.

Он посмотрел на широкий пляж, простиравшийся через дорогу, и не смог сдержать улыбки. Был теплый летний вечер, около половины седьмого, на пляже было полно народу.

– Когда садится солнце? – спросил он.

– Поздно. Где-то в половине девятого. Я живу так близко от работы, что добираюсь пешком, мой дом вон там, на холме.

Джек оценил расстояние и вздохнул. Для полноты картины не хватало тащиться с тяжелым рюкзаком на холм. Что еще принесет ему этот день?

Он снова вздохнул:

– Пойдем.

Элли надела огромные солнцезащитные очки. Они прошли мимо антикварного и книжного магазинов, старомодной на вид аптеки. Он мог бы купить кое-какие лекарства, но это вызвало бы подозрения и глупые вопросы продавцов. Джек молчал, ждал, что заговорит Элли. В конце концов, ее хорошие манеры взяли верх над застенчивостью.

– Так что с тобой случилось?

– Разве отец тебе не сказал?

– Только то, что тебя избили и ограбили. Пришлось покинуть Сомали, и ты вынужден остановиться здесь.

К счастью, Митчелл не рассказал ей всех деталей. Джек задал военачальнику вопрос об угоне самолетов, и тот взорвался. Просто взбесился от злости, велел охранникам с ним разобраться. Шестеро на одного, да уж. Джек вздрогнул при воспоминании об этом.

– Я могу тебе чем-то помочь, кроме ночлега?

Этот вопрос вернул его к реальности.

«Провести ночь с тобой, вот чего бы мне хотелось». – Черт возьми, о чем он думает? Джек покачал головой, отгоняя эту мысль.

– Нет, мне бы только перекантоваться тут пару дней. Может быть, воспользоваться твоим мобильным, компьютером, адресом, куда доставят мои кредитки.

– У меня есть лишний мобильный, и я охотно предоставлю тебе старый ноутбук. Адрес напишу. У тебя дедлайн?

– Вовсе нет, просто небольшая статья в политический журнал.

Элли удивленно подняла брови:

– Я думала, ты только на телевидении работаешь.

– Иногда приходят предложения от газет и журналов. Пишу статьи в свободное от репортажей время.

Элли сняла очки и удивленно посмотрела на него:

– Как же ты собираешься писать статьи? Заметки-то у тебя тоже отняли?

– Я перекинул их на флешку до того злополучного интервью. Флешка у меня в ботинке.

Так вот какие меры он вынужден принимать, ведя репортажи из стран третьего мира.

– Но хоть паспорт они тебе оставили?

Джек хмыкнул:

– Будь их воля, забрали бы и паспорт.

Элли покачала головой:

– Чумовая у тебя работа.

Что верно, то верно, и он любит эту работу. С рюкзаком на спине, уклоняясь от пуль и бомб, идти вперед за редкой и остро необходимой информацией.

– Митчелл всегда говорил, что самый ценный опыт – сидеть в гостинице в Могадишо или Сараево, где нет воды и электричества, и играть в покер с местными жителями под музыку выстрелов и взрывов. Я никогда этого не понимала.

Джек уловил нотки горечи в ее голосе и сказал как можно деликатнее:

– Многие люди видят подобное в кошмарах, это и есть кошмар для тех, кто живет и работает в этих местах. Тем не менее безумно интересно, ведь все происходящее войдет в историю.

И смерть его не пугает. Как-то она уже улыбалась ему. Нет, его убила бы работа по графику пять-два, скучная и однообразная. Изо дня в день, один и тот же пейзаж за окном, одни и те же лица. Нет, смерть его не пугает. Ему удалось ее обмануть, он стремился следовать обещанию прожить полную, яркую и интересную жизнь, данному самому себе. Джек почувствовал ком в горле. Ему удалось выжить только потому, что смерть забрала другого.

Его размышления прервал голос Элли:

– Мы пришли.

Джек с облегчением вздохнул. Слава богу! Он так измучен, что вряд ли смог бы продолжать путь.

Элли устало закрыла глаза. Джек заметил, как она напряжена, как плотно сжимает губы. Девушке явно не по себе. То, что поначалу показалось смущением, на самом деле было нервозностью. Джек понял бы это и раньше, не будь он настолько изнурен. Теперь же нервозность усилилась.

– Очевидно, ты совсем мне не рада, – сказал он, поставив на землю рюкзак. – Прости, я сразу не догадался. Мне бы лучше вызвать такси до аэропорта.

Элли сунула руки в карманы шортов.

– Ну что ты, Джек, я же обещала помочь тебе.

– Я не нуждаюсь в благотворительности, – прошипел он сквозь сжатые зубы.

– При чем тут благотворительность? – Элли зевнула и потерла глаза. – Просто был трудный день, я устала.

Дело, конечно, не в этом. Чувствовалось, что ее нервы натянуты до предела, как гитарная струна. Он взял себя в руки и мягко сказал:

– Я не хочу доставлять тебе неудобств и без труда подожду Митчелла в аэропорту. Мне нетрудно.

Элли выпрямилась и посмотрела ему в глаза:

– Извини, пожалуйста. Все дело во мне. Твой приезд пробудил кое-какие давние воспоминания. Предыдущий коллега отца, остановившийся у меня, оказался пьющим и развратным режиссером. Гонялся за мной по всему дому, представляешь?

Он улыбнулся как можно дружелюбнее:

– Бывает. Эти режиссеры такие уроды, правда, их нельзя послать куда подальше.

Элли тоже улыбнулась. Его улыбка располагала, и напряжение понемногу начало отпускать.

– И, кроме того, я не очень-то в восторге от идеи Митчелла обсуждать с тобой его книгу.

– Его книгу?

– Ну да, которую ты помогаешь ему писать.

– Я помогаю ему писать? Он так и сказал?

С ума сойти. Хотя, с другой стороны, чему удивляться? Вполне в духе Митчелла. Конечно, на обложке будет указано его имя, как и имя Кена Бейнса, но, черт возьми, автор-то Джек! Теперь понятно, почему Митчелл решил поднять ему зарплату.

– Твой папа, ты меня извини, подчас хуже занозы в заднице.

– То есть ты не хочешь обсуждать его со мной? – В голосе Элли зазвучала надежда.

Джек грустно улыбнулся и покачал головой:

– Не хочу, но придется.

Он откинул волосы со лба и задумался о книге. Удивительную историю Кена он уже описал и находился в процессе описания истории Митчелла. Слава Богу, о себе писать не придется, удалось переубедить коллег. Открывать кому-то душу – все равно что соглашаться на операцию без наркоза. Все-таки он лицемер. Лезть в чужую душу, можно сколько угодно. Его же пусть никто не трогает.

Элли все еще нервничала. Джек не мог ее винить, как-никак, чужой человек в ее доме.

– А насчет того, чтобы гоняться за тобой по всему дому, это явно не ко мне. Я сейчас свалюсь как труп, и больше ничего.

Элли окинула его долгим взглядом, и на ее лице расцвела улыбка. Это был удар в самое сердце Джека. Но какой прекрасный удар.